Все было приготовлено. 
  Накануне вечером леди Меллисандра познакомилась с той рыжей одичалой, в которую был по уши влюблен этот бастард Эддарда Старка. На вкус Станниса это была самая обычная, грубая, неотесанная девица, не знакомая с цивилизацией. Наглая и хамоватая, как многие деревенские женщины. Но ее отличали кое-какие особенности. Волосы и чувство свободы. Ее волосы, были как пламя, развеваемое на ветру. Рыжие волосы, как языки пламени сияли даже в темноте, улавливая малейший световой отблеск. Так же как и эта огненная шапка, в глаза бросалось чувство собственного достоинства, непоколебимая воля, свободомыслие, немыслимое в Вестеросе. С такой железной стойкостью и волей Станнису, тем более, что это женщина, сталкиваться, пожалуй, не приходилось. Он всегда видел, что почти все, с кем имел дело Станнис были с надломами, душевными трещинами и всегда с оглядкой на что-то или на кого-то. Даже Тайвин Ланнистер, казавшийся издалека монолитной глыбой, вблизи оказался покрытой сеткой трещин и порабощен собственными желаниями, боязнью потерять влияние и деньги, оглядывающийся назад и на собственных детей... Хотя это и скрывалось более тщательно. Единственный человек, который мог бы сравниться с такой внутренней стойкость был, пожалуй, ныне покойный Эддард Старк. Станнис мог сколь угодно много недолюбливать бывшего главу рода Старков, но не признать удивительных моральных качеств, силу воли и честь этого человека было просто невозможно. 
   Но, как не жаль было Станнису, Красная жрица, увидев эту.. Игритт, потребовала, чтобы она была принесена Рглору. Объявив, что ее поцеловало пламя и что, высвободив силу из крови этой женщины, Рглор осенит их своей рукой, Меллисандра начала приготовления к жертвоприношению. Но все пошло не так. Красная жрица вовсе не собиралась по обыкновению сжечь жертву. Ей внезапно потребовалось, чтобы Игритт страдала как можно сильнее. Она сказала, что каждая капля пролитой крови станет огнем. Станнис догадывался что это был за ритуал. В древних манускриптах он именовался магией крови. Но ведь магия ушла из их мира? Суть этого раздела магии заключалась в том, что сила придет через страдание жертвы. И чем сильнее это страдание, тем мощнее сила. Бытовала легенда, что накопленная в достаточном количестве, эта магия могла выжигать целые континенты... Станнис, услышав это, внутренне ужаснулся - ему было противна и непонятна воля божества. Чем дальше шел Станнис по этому пути, тем больше ловил себя на мысли, что чудовищные обряды Рглора не сильно отличаются от действий тех же Иных. И тот и эти требовали жертв, требовали крови. Разными путями, но суть была одна. 
   Но и на этот раз Станнису пришлось подчиниться. Содрогнувшись, от услышанного, он все-таки принял эту волю и приказал привести Игритт. Большим желанием короля было свалить эту процедуру на саму Меллисандру, как главную служительницу божества, но ей удалось отвертеться от этого, сославшись на то, что она будет в трансе и пребывать в общении с Рглором, который обещал ей показать будущее. Станнис не поверил в это профетическое движение, но ему возразить было нечего. 
   И вот, он стоял перед закованной девицей. Он очередной раз поймал себя на мысли, что она похожа на неукротимое пламя, на легендарную птицу феникс. Он не знал, что можно сказать этой женщине. Станнис лишь кивнул, как двое удерживавших женщину молодцев уложили ее на пыточных стол, и, связав руки и ноги по углам, распяли ее на нем. 
   Станнис по прежнему не знал, что ему сказать. Что Меллисандра выбрала ее для великого ритуала? Что это честь для одичалой? Но что она может знать о высших целях? Почему это ее должно было касаться? Но молчать дальше было невозможно. Нужно было сказать за что должна страдать и умереть эта рыжеволосая бестия.
-Леди Мелиссандра сообщила волю Рглора, огненного бога, бога жизни и смерти. - Медленно, цедя каждое слово начал Станнис. Он чувствовал себя служителем культа и ему от этого было мерзко. - Рглор сообщил пророчице, что ты, поцелованная им, должна страдать и должна быть принесена в жертву ради человечества. - Станнис замолчал. - Ради того, что бы Красной жрице было видение как уничтожить Великого Иного, угрожающего всему видимому миру. - Станнис твердо смотрел в глаза одичалой. С каждой минутой ему становилось все хуже. Если бы она была еретичкой, преступницей, воровкой, убийцей... Было бы намного легче. Он бы мог просто объявить приговор и дело с концом. Но единственное, в чем можно было обвинить ее - в том, что она родилась за Стеной и просто хотела жить. - Мне очень жаль, -  искренне добавил Баратеон и кивнул палачу. Тот сунул в угли кочергу.

Игритт показалось странным, когда ее внезапно отделили от остальных пленных. Это произошло поздно вечером, после допроса, когда большинство одичалых уже уснули. В общую темницу вошла женщина в красных одеждах. Она не   спеша прошлась между рядами людей и задержалась возле самой Поцелованной Огнем. Игритт не смогла рассмотреть в полумраке лицо женщины, но по спине у одичалой пробежал холодок.
Вскоре после визита жуткой красной женщины, в темнице появились и тюремщики, которые до тех пор старались лишний раз не заходить к пленным. Они направились прямиком к Игритт и отделив ее от остальных соплеменников, повели куда-то наверх. Девушка в мрачном и гордом молчании следовала за своими конвоирами, подгоняемая полным отвращения взглядом идущего сзади. Она не могла понять, что происходит, но вопросов не задавала. Ей не о чем было разговаривать с тюремщиками, кроме проклятий и оскорблений ей нечего было сказать этим спесивым южанам.
Новая камера Игритт была гораздо меньше, чем общая и больше походила на какой-то чулан.Однако здесь было значительно суше и немногим теплее, чем внизу, в общей камере. Игритт с трудом устроилась на каменном полу, с горечью вспомнив об отобранной шкуре, в которую она имела обыкновение заворачиваться там, за Стеной. сейчас же на ней оставалась только рубаха, пусть и из добротного льна.
Другие мысли, которые занимали рыжую, были о красной ведьме. Говорят, что она была подстилкой человека ,которой называет себя королем. Так это было или не так Игритт было все равно. Но вот то, что взгляд этой женщины вызывал холодок, предательски крадущийся по спине, было совершенно точно. Казалось, что иные были способны напугать меньше.
Под эти мысли Игритт заснула. Разбудил ее скрип двери и металлический звон. Игритт приподнялась на локтях и увидела, как в камеру зашли вчерашние тюремщики. В руках одного из них была цепь.
В глазах девушки промелькнуло непонимание. За что? что она такого сделала? Она была лишь одной из одичалых. Она даже не видела этого, как его, Станниса.
- Ну все, Рыжая, допрыгалась, - зло бросил ей один из мужчин и двинулся к ней с намерением заковать ее в цепь.
Игритт зло посмотрела на тюремщиков. Ох, как жаль, что нет копья и лука со стрелами, да хотя бы кинжала. Терять было нечего. С диким воплем она бросилась на тех молодцев, что пришли за ней. Она пыталась сбить подходившего к ней с ног, а второму хотела попасть ногой в пах. Но, увы, силы были отнюдь не в сторону девушки, и менее чем через четверть часа она оказалась закованной в тяжелую цепь. Впрочем, тюремщики не пытались убить ее, или хотя бы как-то наказать за непокорность.
Вчера она шла по ступеням наверх, сегодня спускалась вниз. Точнее ее фактически тащили на цепи, словно дикую собачонку.
Наконец она оказалась в полутемном помещении. единственным освещением были сильно чадящие факелы по стенам. Игритт втащили внутрь залы и оставили стоять, впрочем никто не собирался ее отпускать. Ее провожатые остались стоять рядом с ней, крепко сжимая концы цепей.
Перед Игритт возникла фигура мужчины. Одичалая подняла на него глаза полные ненависти и немой ярости. Сухое, изможденное лицо, лишенное каких-либо эмоций, плотно сомкнутые зубы. Видимо это и был тот, кто называет себя королем Вестероса.С каким бы удовольствием Игритт сейчас плюнула в лицо этому человеку, но не сделала этого только из-за страха за Джона. Станнис кивнул, и в то же мгновение ее конвоиры грубо схватили ее и грубо бросили на стоявший рядом стол. Один из них сжимал ее руки, второй же привязывал ноги к краям стола. Воспользовавшись тем, что одна ее нога на какое-то время оказалась свободной, Игритт попыталась задеть ее того ,кто держал ее за руки. В тот же момент ее запястья были сжаты с такой силой, что чуть было не хрустнули. Сопротивляться было бессмысленно, и Игритт оказалась крепко привязанной к столу. Даже не просто привязанной. а распятой между его углами.
И снова она увидела ненавистное лицо Баратеона.
-Леди Мелиссандра сообщила волю Рглора, огненного бога, бога жизни и смерти. Рглор сообщил пророчице, что ты, поцелованная им, должна страдать и должна быть принесена в жертву ради человечества. Ради того, что бы Красной жрице было видение как уничтожить Великого Иного, угрожающего всему видимому миру.
Тело Игритт пробило током. Она должна умереть за никому непонятное божество. Кто так решил? Станнис? Его красная шлюха? Игритт не отводила от Станниса взгляда полного презрения и ненависти.
-Будь ты проклят, Станнис, - Игритт говорила тихо и спокойно, уверенная в том, что ее слова доберутся до адресата, - ты и твоя Красная Жрица вместе с вашим божеством.
-Мне очень жаль. Игритт не отвела взгляда, но промолчала лишь крепче стиснув зубы. В тот же момент Станнис кивнул. Игритт, не лишенная возможности повернуть голову, увидела как грузный мужчина поднялся по знаку короля. Что-то ожидало ее в ближайшие минуты.

Игритт приходилось убивать в своей жизни. Убивать не один раз. И людей, и животных. Но кровь, пролитая девушкой, не была пролита просто так.  Смерть настигала врага в бою, или же дикое животное погибало в результате охоты. Охоты не для удовольствия, а для того, чтобы была возможность в сытости и тепле прожить еще некоторое время. И никогда эта смерть не была изощренно жестокой.  Напротив, одичалая всегда старалась послать своим жертвам смерть быструю и максимально безболезненную.
И не то чтобы Игритт не боялась смерти, скорей она относилась к этому явлению, как к чему-то естественному и неизбежному. Она осознавала и принимала, что в один момент ее органы чувств могут изменить ей, а рука дрогнуть. И тогда уже ее могут пронзить стрелы или копье неприятеля или же задрать дикие животные, которые обычно превращались в обед и теплую накидку.
Но вот такая вот смерть, полная бессмысленных мучений, по прихоти одной единственной женщины и её, непонятного для Игритт божества, страшила.
- Мой тебе совет, не греши и тогда, страдать придется меньше. За оскорбление бога и короля тебя могут подвергнуть новым пыткам.
Игритт прищурившись смотрела на Станниса.  Не души девушку сейчас липкий страх, поднявшийся откуда-то изнутри, то она громко бы расхохоталась. Терять, по сути, ей уже было нечего.
- Вольный народ не признает власти королей юга и, - Игритт перевела  сбившееся было дыхание и вернула голосу твердость, - и не признает других Богов, кроме Богов Севера.
Девушка замолчала. Смысл в словах, когда она далеко не хозяйка положения. Южан было больше, у них лучше оружие, лучше подготовка. А вольные люди были в меньшинстве, истерзанные битвой и упырями и измотанные голодом и переходами.
Эти мысли злили Игритт. Для себя она решила, что какие бы испытания ей не были уготованы, она не проронит ни звука.
Тяжело дыша, девушка наблюдала за тем, как в воздух поднялись красные игры с жаровни. Словно звезды.  Их движение виделось Игритт очень медленным. Неестественно медленным. Она, словно завороженная наблюдала за тем, как к ней приближался ее палач. И его движения казались замедленными, словно этот кровожадный огненный бог по своему желанию растягивал время. Девушка не заметила, как ее бывшие конвоиры оголили ее ступни.
Угол обзора у привязанной жертвы был невелик, поэтому Игритт уже не могла видеть, как раскаленное железо приближалось к ее плоти. Она лишь ощущала кожей ног жар, исходящий от кочерги.
-Вспомни, Игритт, ты же на спор бегала босая по камням очага в детстве, - в воздухе раздался отвратительный запах паленой плоти, - это ведь совсем не больно.  Не больнее, чем…
Боль, ужасная боль пронзила левую  ступню несчастной жертвы. Казалось, что каждый удар сердца сейчас раздается именно там. Инстинктивно Игритт хотела убрать ногу от источника боли, но крепкие кожаные ремни не дали ей этого сделать.

Боль не прекращалась, но теперь она раздавалась в обеих ногах. Во рту чувствовался вкус крови, это Игритт в попытке сдержать крик, прокусила себе язык.  Мышцы тела резко сократились, пытаясь как-то скинуть с себя эту невыносимую боль.  Но все было бесполезно. Игритт видела, или ей казалось, что палач отступил на пару шагов назад, но боль не прекращалась. Наоборот невыносимый жар в ступнях только нарастал.