Название: олос Прайда.
Участники: Тайвин и Серсея Ланнистер.
Место событий: Красный Замок, покои Десницы короля.
Время года и дня: Осень, спустя три недели после свадьбы Джоффри и Маргери, за день до отправки королевской армии на Драконий камень, время ближе к полуночи.
Краткое описание квеста: Завтра Тайвин во главе армии короля Джоффри отправляется на Драконий Камень, чтобы захватить его. Перед ним стоит сложная задача, которая потребует времени и человеческих жертв. Серсея является в покои отца, чтобы попрощаться.
Очередность постов: Тайвин, Серсея.

а окном где-то в ночной темноте землю и крыши домов бил косой дождь. Деревья гнулись под натиском штормового ветра, неспокойная поверхность залива время от времени освещалась ослепительными вспышками молний. Королевская Гавань редко пугала своих обитателей бурей, но наступающая зима давала о себе знать дурной погодой.
Корабли, что были заранее отправлены к Драконьему Камню, попали в бурю, налетели на скрытые под водой скалы, у двух из семи образовалась течь, которую не могли остановить, пришлось сесть на мель у ближайшего берега. Пять остальных продолжили путешествие. Было решено снарядить в путь еще два корабля на замену павшим, это было быстрее, чем заниматься ремонтом. Тайвин не мог покинуть Гавань, оставив подготовку кораблей на подчиненных, было решено, что он поплывет на одном из новых кораблей. Время шло, отправка на Драконий Камень откладывалось снова и снова, появлялись проблемы, которые требовали времени и сил. А тем временем началась высадка королевской армии на берегах Драконьего Камня. Разведчики Станниса уже наверняка узнали о готовящемся штурме и каждый день запасы замка пополнялись скорыми темпами, оттягивая тем самым момент возвращения армии Джоффри с победой домой.
Все это не могло не беспокоить десницу. Он пребывал в постоянной занятости и внутреннем напряжении. Приближенные уже боялись говорить с ним, потому что в ответ получали лишь кроткие гневные реплики. Его строгость быстро дала о себе знать – корабли были снаряжены за невиданно быстрый срок. Не прошло и трех недель, как они уже были готовы к отплытию. И завтра, как только буря усмирит свой пыл, и море успокоится, они выйдут из залива навстречу победе.
Оставалась ночь для короткого сна, когда Тайвина ждала кровать, после сна на которой у него еще очень долго не появится возможность поспать на перине.
Лорд Ланнистер, которого ливневый дождь внезапно настиг в порту, промокший до нитки в сопровождении белых плащей вернулся в Красный Замок после захода солнца. Ему доложили, что его давно дожидается дочь, на что он ответил рассерженным молчанием. Не хватало ему проблем с войной, так еще и явилась Серсея, словно проклятье самих богов. Женщины всегда несут неприятности, особенно если она Ланнистер. Мысль о том, что королева-регент может помешать отплытию Тайвина из Гавани, усугубила его дурное расположение духа. Он ободрил себя тем, что все уже решено, поворачивать назад уже поздно. И что бы ни сказала сейчас эта женщина, завтра, как только успокоится буря, корабли выйдут в море.
Впрочем, эти мысли придали Тайвину мало уверенности – одни боги знают, ради каких слов пришла Серсея…
Рыцари остались внизу, лорд поднялся в свои покои в одиночестве, нарушая ночную тишину стуком каблуков по каменной лестнице, на которой оставались мокрые следы от обуви. Дверь в покои отворилась бесшумно.
- Что ты здесь делаешь? – прямо с порога.
Несмотря на то, что Тайвин не видел дочь уже несколько дней, он твердо считал, что ему с ней не о чем говорить. Особенно сейчас, когда все думы его были заняты скорейшим захватом Драконьего Камня.

Есть такие разговоры, которые откладываешь на самый последний момент. Словно становишься ребенком, у которого впервые разболелся зуб, и до последнего отказываешься его вырывать, понимая, конечно, что сам собой он не пройдет, но все-таки в глубине души наивно надеясь на это. Беседа, которая грозит быть неприятной или даже более того - фатальной, вызывает те же ощущения. Но, как бы медленно не тянулось время, какие бы оправдания не посещали рассудок, час разговора все равно настает.
Беседа Серсеи с отцом была как раз одной из таковых. Повод назрел уже давно, но осмелиться на разговор Серсея не могла. Решалась несколько раз, встречалась с Тайвином, но так и не смогла выдавить из себя нужные слова. Новости о задержке военных кораблей в Гавани радовала королеву, поскольку это дарило ей время, такое необходимое сейчас. Ей казалось, что со временем она найдет нужные слова и сложит их в нужном порядке. Казалось, что чем позже явится к отцу, тем лучше будет подготовлена к беседе. Но Серсея ошибалась. Время шло, а хаос в ее голове начинал принимать катастрофические масштабы.
Откладывать встречу уже не представлялось возможным. Как только шторм стихнет, корабли выйдут из Гавани с Тайвином на борту. Надо было спешить, пусть даже нужные слова до сих пор не нашлись и страх с каждой минутой лишь усиливался. Королева думала об этой встрече с самого пробуждения, безрезультатно пыталась отвлечь себя заботами. Но время пора было считать не днями и даже не часами, а уже минутами. Вечером грозовое небо превратилось в черное, словно надевая траур, и королева-регент, сильная и властная женщина, перед которой трепетали и которую боялись, теперь чувствовала себя загнанной в угол дрожащей мышью, которой пришлось подняться в покои десницы, собрав всю свою силу и волю в кулак.
Отец отсутствовал, что дало королеве новую передышку, пусть в этот раз и короткую. Она прошла в приемную комнату его покоев и опустилась в кресло, держа ровно спину. И замерла, пробыв в таком состоянии четверть часа. Стало прохладно, она накинула на плечи шерстяной плед и откинулась на спинку кресла. За окном разыгралась гроза, давая Серсее зловещее представление, она следила глазами за небом неотрывно, любуясь силой природы. Если бы Серсея была суеверной, буря за окном испугала бы ее. Стоило ей об этом подумать, как она испугалась сильнее самой суеверной старушки.
Прошел час, одиночество королевы так никто и не нарушил. Она попросила принести ей горячего молока и фруктов, потребовала разжечь камин и придвинуть кресло поближе к нему. Прислуга работала методично и быстро. Вскоре перед камином стояло большое глубокое кресло, дрова, объятые пламенем, приятно потрескивали и медленно прогревали воздух. Серсея, чье лицо освещал неровный теплый свет, устроилась в кресле, укутанная в плед, и наблюдала то за пламенем, то за грозой за окном. Между креслом и камином стоял невысокий столик с фруктами, кувшином горячего молока и кубком для него, а также книгами, свитками и перьями.
Так прошел еще один час. Серсея попросила принести ей подушки, прислуга немедленно исполнила просьбу. Книги, что были на столике, оказались скучными. Серсея листала их, лениво пробегаясь глазами по буквам и ненадолго задерживая свой взгляд на картинках. Те, что она уже пролистала, она небрежно складывала на пол. Тарелка с фруктами превратилась в тарелку с семечками и огрызками, кувшин с молоком остыл. Словом, все, что окружало Серсею, говорило о ее долгом пребывании в комнате, к которой она уже привыкла и в которой устроилась.
Дурные мысли и страх, казалось, отпустили ее. Но лишь казалось.
- Что ты здесь делаешь? - громкий, резкий вопрос был выброшен ей в спину.
Серсея, не вздрогнувшая ни разу даже от самого оглушительного раската грома, схватилась за сердце, едва ни вскрикнув от испуга. В тот же миг обернулась и встретилась глазами с отцом, внезапно появившемся на пороге. Вот так всегда: резко, словно гильотина, он нарушил ее хрупкое спокойствие, не моргнув и глазом, не подумав о том, что может напугать свою дочь. Точно так же он разрушал ее жизнь и лишал счастья.
Серсея передернула плечами и снова повернулась к огню.
- Жду тебя, отец. Между прочим, уже два с лишним часа, - стараясь не выдавать тревогу в голосе, пытаясь говорить непринужденно и легко. - Завтра ты отправишься на Драконий Камень, на войну, с которой можешь не вернуться. Я что, не могу попрощаться с отцом?
И туже обернулась в плед, словно в броню, которая могла ее защитить.

Тайвин дернул за шнурок, висящий рядом с дверью в покои, где-то в соседней комнате зазвенел колокольчик, подающий знак оруженосцу о том, что его лорд ожидает его. Место оруженосца десницы короля временно занимал Лансель Ланнистер. Брать его на Драконий Камень Тайвин не собирался, но до тех пор мальчик служил лорду, находясь в то же время под его присмотром и под его обучением.
Впопыхах выскочив из своей комнаты, Лансель догнал десницу, когда тот внимал словам дочери. Что-то противное было в ее тоне, в ее манерах. Будто она испытывала отвращение к каждому слову, будто каждое давалось с усилием. Но Тайвину было откровенно безразлично, что его дочь чувствовала и какими эмоциями была полна.
Он, расстегивая на ходу тугие завязки промокшего дождевого плаща, твердым шагом направился к гардеробной. Лишь слова Серсеи о том, что он может не вернуться с войны, заставили его на мгновение замереть, повернуть голову в ее сторону и подарить внимательный взгляд из-под сдвинутых бровей.
Серсея беспокоится о моем здравии? Здесь определенно что-то не так.
Хмыкнув, лорд продолжил свой путь. Лансель семенил за ним, стараясь помогать и угождать во всем, но по большому счету только мешался под ногами.
- Серсея, - монотонным, безразличным голосом начал десница, скрываясь за дверью своей гардеробной, - я тысячу раз возглавлял военные походы, и ровно столько же раз ты обходилась без сентиментальных прощаний.
Его голос был приглушенным, но четко различимым на фоне бормотания Ланселя и потрескивания дров в камине.
- Захват Драконьего Камня задача не из легких, но в осаде не опасно. Даже, пожалуй, там будет безопаснее, чем в стенах Красного Замка. Особенно после того, как десницы короля завели традицию гибнуть в первые годы службы…
Он говорил все это только потому, что был занят переодеванием. Сняв промокшую одежду и оружие, Тайвин облачился в хлопковую рубашку и бриджи для сна. Появиться в таком виде перед кем-либо как минимум нарушало нормы этикета, но, во-первых, Серсея была его дочерью, во-вторых, сама пришла к нему и засиделась допоздна, настаивая на встрече несмотря на позднее время, и, в-третьих, это было грубым, но все-таки намеком на то, что десница собирается спать и Серсее здесь делать нечего.
Сделав эти умозаключения, Тайвин переступил порог гардеробной, вновь возвращаясь в приемную, где перед камином сидела королева. Недолго думая, десница поднял стоящий в углу табурет, которым пользовались обычно оруженосцы или прислуга, поставил его рядом со столом, где была нагромождена посуда и книги, сел, облокотился на колени и сцепил в замок пальцы, широко расставив ноги, и внимательно посмотрел на профиль Серсеи.
- Зачем ты пришла, Серсея?
Голос Тайвина хоть и был тих и спокоен, но в нем не мог скрываться тот гнев и недовольство, которое из-за пустой траты времени он испытывал последнюю неделю постоянно. А теперь снова пустые слова и время на воздух.
Лансель, стоящий за спиной своего лорда, держал в руках полотенце, лезвие и чашу с пеной для бритья, ожидая, когда ему позволят приступить к своим обязанностям.

Похоже, что Тайвин не желал разговора еще сильнее самой Серсеи.
Появившийся на пороге Лансель Ланнистер неприятно удивил ее, она посмотрела на юношу такими глазами, словно он был привидением. Лансель пробормотал официальные слова приветствия, королева вновь повернулась к огню и старательно изобразила безразличие к родственнику, даже не ответив на его слова.
То, что Тайвин знал о связи Серсеи с братом, она была уверена. Как минимум он должен был догадываться, что слухи не беспочвенны. Но прямо об этом они никогда не говорили. Однако знал ли Тайвин о том, что его дочь спала и с Ланселем? И, если знал, то привел ли его нарочно? И с какой целью? Для того, чтобы посмотреть на реакцию Серсеи? Вероятно. Для того, чтобы дать ей понять, что он знает о ее изменах? Очень может быть. В любом случае в его присутствии Серсея не могла говорить о том, о чем должна была.
Она надеялась, что Лансель уйдет, когда поможет деснице переодеться, но ожидания не оправдались. И снова посмотрела на оруженосца неоднозначным, полным презрения взглядом, глядя то на лицо, то на предметы в его руках.
Теперь, когда Джейме вернулся, и в Серсее проснулось заснувшее некогда чувство долга и верности, она испытывала отвращение, видя Ланселя. Его хлипкое тело, жалкие черты лица. Понять, почему еще несколько месяцев назад она пыталась разглядеть в нем Джейме, она не могла. Лансель бы его никчемной пародией, заняться с ним любовью сейчас Серсея отказалась бы даже за все богатства Вестероса.
- Я пришла… - начала она, посмотрев снова на отца, и замолчала, увидев, что он в ночной рубашке.
Поступи так Тайвин в другой раз, она закатила бы скандал. Оскорбленная и обозленная дочь, которую гонит из покоев собственный отец, одетый в рубашку для сна. Лучше бы он сразу послал ее к Неведомому и выставил за дверь, чем сидел перед ней в пижаме, без слов требуя, чтобы она убралась.
Горький ком ненависти застрял в ее горле. Серсея на мгновение зажмурилась, стиснула укрытые пледом руки в кулаки и скрипнула зубами. Ей стоило огромных усилий заставить себя стерпеть эту ненависть, проглотить; сделать вид, что ничего не произошло.
- Я пришла, отец, - совершенно не своим, полным ярости голосом продолжила Серсея, снова глядя на него, - чтобы поговорить о нашей семье, о нашем будущем, которое ты нам пророчишь. О судьбах, которые ты рушишь, играя жизнями собственных детей!
Ее тон с каждым словом становился выше, несмотря на то, что Серсея всеми силами пыталась сдерживаться. Сейчас ей было нужно одно - одобрение от отца. Ради этого она готова была просить, молить его о милосердии, хоть стоя на коленях. Но та ненависть к нему, презрение и злоба, женская гордость и самолюбие не позволяли ей вести себя иначе. Максимум, что она могла сделать, это не сорваться на истеричную ругать, которая так и просилась из ее уст. Потому что если отец и дочь не договорятся сейчас, то они не договорятся уже никогда.
- Ты гордишься своими детьми, отец?

Чем яростнее говорила Серсея, тем пуще хмурился ее отец - что-то здесь было не так. Что-то было не так с этой женщиной.
Десница заинтересованно посмотрел в сторону Ланселя, на которого так необычно реагировала Серсея. Разумеется, Тайвин даже подумать не мог о том, что между этим мальчишкой и королевой что-то может быть. Привел он его не намеренно и ничего не хотел этим добиться. Но то, как Серсея стреляла глазами в оруженосца, было как минимум любопытно. Что-то происходило прямо под носом лорда Тайвина Ланнистера, он это прекрасно понимал, но не видел.
Знаком десница велел своему оруженосцу приступать к обязанностям, Лансель расправил полотенце, до этого висящее на его локте, и обернул его вокруг шеи Тайвина, чтобы случайно не запачкать одежду во время бритья. И принялся губкой поспешно размешивать в чашечке пену.
- Я пришла, отец, чтобы поговорить о нашей семье, о нашем будущем, которое ты нам пророчишь. О судьбах, которые ты рушишь, играя жизнями собственных детей!
Слова, гневно выброшенные в сторону отца, Тайвин пропустил мимо ушей, хоть и нервно скрипнул зубами. Он вздохнул:
Опять эта женщина будет говорить о том, что не желает выходить за Мартелла… Те же слова, те же ошибки, Серсея, мы опять придем к тому же финалу, этот разговор бесполезен. Ты уже дала согласие на свадьбу с ним. И дашь его снова, если это потребуется.
Но ругаться с дочерью он не был намерен, поэтому промолчал.
- Ты гордишься своими детьми, отец?
Тайвин опять вздохнул, на этот раз глубже:
Она ходит вокруг да около…
- Не всеми, - коротко бросил он, излагая в этих словах гораздо больше, чем могло показаться.

Серсея закатила глаза:
Ну разумеется, не всеми!
Под детьми она, конечно, имела в виду себя и Джейме. О том, что несчастный Полумуж тоже входит в их Прайд, Серсея зачастую вовсе забывала. Особенно сейчас, когда он лишился титула наследника и стал… никем!
Однако речь пойдет совершенно не об этом. Серсея повторила про себя, что стоит тщательнее подбирать слова, все-таки она говорила с лордом, главой своего дома и отцом.
- А я горжусь всеми своими детьми, - практически спокойно произнесла его дочь, в упор глядя ему в глаза. - Хочешь знать, почему, отец? Я горжусь ими, потому что они Ланнистеры, - она выделила имя своего дома с особенной, яркой и гневной интонацией.
Тем самым Серсея хотела дать лорду понять, о чем именно пойдет разговор. И о том, что лишним ушам в этих покоях места не было.
- Лансель, - с усилием выдавив из себя его имя, Серсея поднялась с кресла, оставив на нем плед, в который была укутана, подошла к оруженосцу, взяла его за локоть и настойчиво потянула в сторону выхода. - Оставь нас немедленно, мне с отцом нужно поговорить наедине, - в ее голосе отчетливо слышалась угроза, гнев и приказ.

- Серсея, ты забываешься! - Тайвин заметно повысил тон и твердо поднялся на ноги. - Ты ночью в покоях десницы короля вопреки его воли. Ты смеешь говорить со мной на повышенных тонах. Ты смеешь бросать упреки в мой адрес. Ты смеешь приказывать моему оруженосцу!
Он резко сорвал со своей шеи полотенце и сжал его в кулаке, а свободной рукой схватил Ланселя за другой локоть и потянул в свою сторону. Мальчик успел перепугаться так, что потерял дар речи. Он лишь переводил взгляды с отца на дочь и обратно, чувствуя сталь пальцев Тайвина и острые ногти Серсеи. Он оказался между молотом и наковальней и не знал, что делать.
- Хочешь поговорить о нашей семье, Серсея? Лансель - твой брат, если ты забыла. Хочешь говорить - говори в его присутствии.
Она просто так не уйдет, теперь Тайвин это понял. Раз разговора нельзя было избежать, настало самое время разобраться, что происходит с этой странной женщиной. И напомнить ей, где ее место.

Ярость читалась в мимике Серсеи, теперь она даже не пыталась скрывать эмоций, маска была сорвана, возможность Серсеи держать себя в руках уничтожена, она вскипела изнутри и была готова взорваться. Он смел кричать на нее! Королеву Весероса, мать короля и первую леди Кастерли. Он кричал на нее так, словно она до сих пор была пятилетней девчонкой, которая по глупости изрисовала стены цветными мелками. Пусть Тайвин оставался ее отцом, но он больше не был тем, кому она будет подчиняться. Пора было растолковать ему это.
Серсея впилась ногтями в локоть несчастного Ланселя так, что тот запищал от боли. Она дернула оруженосца на себя, и тот чуть не упал. В два шага королева преодолела расстояние до двери и выпихнула мальчишку за порог.
- Я сказала - убирайся! - и дверь с оглушительным ударом захлопнулась перед носом оруженосца.
Серсея заперла дверь изнутри. И осталась стоять вот так, лицом к двери и спиной к Тайвину, чувствуя на себе его взгляд.
- Тебе легко говорить, отец, твою кровь не пытались мешать с грязью! - почти рыча, выдавливала из себя Серсея, отчеканивая каждое слово, будто оно прожигало очередную дыру в ее душе. - Ты посмел назвать Ланселя Ланнистером… Он всего лишь Свифт, разве ты забыл? - она посмотрела на отца через плечо, чуть прищурившись. - Его кровь смешана с жалкой кровью Свифтов, а ты называешь его Ланнистером?! Отец! - она обернулась, распахнула глаза и подошла к Тайвину, между ними оставался всего один шаг. - Одумайся! Наш дом - это все, что имеет значение! Наша кровь - это все, что у нас есть! Сами боги даруют нам шанс выдержать ее чистоту, пойми же!
Серсея была готова на что угодно, лишь бы отец ее услышал. Но его не задели бы ни слезы, ни убеждения, ни мольбы. Оставалось надеяться, что власть еще не заглушила мужской рассудок и он способен рассуждать здраво.

Тайвин свирепел на глазах. Он отпустил локоть Ланселя, позволяя Серсее выставить его за порог. Она переходила все рамки и уже заслуживала порку, словно на самом деле была всего лишь маленькой невоспитанной девочкой. Ее слишком избаловали, взрастили высокомерие в ее душе. Тайвину всегда было сложно контролировать дочь, она была способна на дерзость, будто неподчинение ее развлекало. Нужно было покончить с этим раз и навсегда, отцу надоело быть нянькой.
- Лансель - сын Кивана и мой племянник, Серсея. Я хорошо знаю, кто он такой.
Откуда взялась маниакальная идея чистоты крови? Тайвин нахмурился.
О чем говорит эта женщина? Чего она хочет? Она намекает о том, что ее дети - плод инцеста? О, Семеро! Это не то, о чем говорят вслух! Ты либо выжила из ума, девчонка, либо напрашиваешься! Видят боги, ты делаешь это сама!
Тайвин дослушал дочь, и когда она замолчала, он взялся обеими руками за концы полотенца, свел кулаки вместе и резко дернул в стороны, ткань издала характерный хлопок. Диалог обретал все более агрессивный настрой.
- Нет, это ты пойми, дочь: все, что я делаю, я делаю ради нашего дома и ради нашей семьи. Я понимаю, что Оберин Мартелл - не тот, кому ты была бы рада. Но он - необходимость прочной власти и сплочения страны вокруг нашего короля, твоего сына. И ты выйдешь за него, Серсея, хочешь ты этого или нет. Как и Джейме возьмет в жены Лизу Аррен.

Когда хлопнуло в руках Тайвина полотенце, Серсея вздрогнула. Ее накрыл страх, граничащий с паникой. Не нужно было быть ребенком лорда Ланнистера, чтобы понимать, что сейчас он в таком гневе, который способен превратить его в беспощадного зверя. На мгновение Серсее ощутила себя лицом к лицу с мужчиной, который может вырвать ей язык за неугодные ему слова. В прямом смысле.
Нет, отец не поднимет на меня руку. Ведь он не сможет это сделать. Ведь правда, что не сможет?
Последние силы контролировать себя покинули королеву, когда она услышала имя Лизы Аррен. И гнев заглушил страх.
- Эта ненормальная женщина с полуживым сопляком на руках?! - вспылила она, срываясь на крик и активно жестикулируя. - О, да, отец, ты выбираешь для своих наследников чудесную мать! Ты не понимаешь, ты не слышишь меня! - Серсея помотала головой в стороны и подняла ладони перед собой, будто отгораживаясь от родителя. - Ты губишь наш дом, пойми! Ты!
Она посмотрела на него глазами, полными ярости, сделала шаг вперед и ткнула отцу в грудь указательным пальцем, продолжая уже рычащим шепотом. Ее оскал, взгляд и сдвинутые от презрения брови превращали ее в демоницу, совершенно не привлекательную внешне, но сражающую страхом от одного только вида.
- Ты швырнул меня в постель к этому смердящему Баратеону, словно я его подстилка! Ты отнял у меня Мирцеллу и продал ее Мартеллам! - она повторно ткнула пальцем ему в грудь и сделала еще шаг вперед, наступая. - Ты сделал эту дешевку Маргери королевой, обрекая моих внуков быть Тиреллами! И ты бросаешь меня Оберину, как необглоданную кость, чтобы приручить его! И это все, отец?! - она расширила глаза и шумно выдохнула, сердце в груди отбивало частую дробь, в голове гудело, а руки дрожали от напряжения, что не мешало Серсее вновь и вновь тыкать в грудь отца пальцем. - О, нет, это не все!.. Теперь ты хочешь отнять у меня Джейме!! Ты! Хочешь! Отнять! У меня! ДЖЕЙМЕ! - Серсея совершенно не думала о том, что ее слышно и в коридоре, и в соседних комнатах. Вряд ли она вообще когда-либо была в такой ярости, как сейчас, и это заглушало все инстинкты. Она наконец-то смогла выплеснуть из себя всю эту злобу, смогла высказать отцу то, что думает, и это опьяняло ее. - И я скорее умру, чем позволю тебе сделать это!

Сдержанность - это слово повторял себе лорд Ланнистер, чтобы не уподобиться своей дочери не сорваться. Она нарочно пыталась разбудить в нем ярость, он понимал это и не шел на провокацию, потому что как только он перейдет на ругать или тронет дочь пальцем - она объявит его извергом, тираном и садистом, а себя - святой мученицей. Она этого и добивалась - желала внушить ему, что он слишком жесток и во многом не прав, а она - блестящий стратег в шкуре белой овечки, которую только и делали, что со всех сторон ущемляли. Серсея была в корне не права. Во всем до самых мелочей. Но, что хуже всего остального, она действительно верила в свои заблуждения. Действительно считала, что правда и справедливость на ее стороне.
Тайвин не счел нужным разубеждать ее в обратном - это было невозможно, а если даже и возможно, то слишком трудоемко. Тем более сейчас, когда она была взбешена, как сорвавшаяся с цепи дикая львица, готовая разорвать всех на своем пути, даже собственного отца.
Тайвин отступал назад, холодно позволяя дочери излить ярость, выжидая, когда она накричится и успокоится:
- И ты бросаешь меня Мартеллу, как необглоданную кость, чтобы приручить его!
- Серсея, - тепло позвал ее он, но она перебивала.
- И это все, отец?!
- Серсея, дочь моя, не надо, - он старался вложить в слова теплоту и любовь, которые не испытывал вот уже много лет, но прекрасно знал, как сделать видимость этих чувств. А они как никогда были нужны Серсее именно сейчас. Он положил обе свои ладони ей на плечи и тепло погладил, несмотря на то, что ноготь Серсеи снова и снова колол его в грудь, а ему приходилось делать шаг за шагом назад.
- Теперь ты хочешь отнять у меня Джейме!! Ты! Хочешь! Отнять! У меня! ДЖЕЙМЕ! - Тайвин холодно выслушивал ее, глядя в женские глаза, полные ненависти и ярости. - И я скорее умру, чем позволю тебе сделать это!
Она так сильно заблуждалась, что жила в сплошных иллюзиях. Похоже, она совершенно не понимала, что может навредить львиному прайду, а что напротив - пойдет на пользу. Она просила его пойти на неслыханную глупость: позволить брату и сестре близнецам быть вместе, даже если без брака, но ради жизни как мужу и жене? Плодить бастардов? Поставить под сомнение законность власти короля? Эта женщина выжила из ума!
- Серсея, - снова обратился отец к ней по имени и легонько тряхнул за плечи, призывая вслушаться в свои слова. - Джейме - мой сын. Он мой наследник и отец будущих Ланнистеров из Кастерли. Серсея, послушай меня, - он тепло посмотрел на нее и далее говорил, делая значительные паузы между словами, чтобы те отпечатались в ее рассудке:
- Джейме. Твой. Брат.

У Ланнистера темнело в глазах от ярости, которую ему приходилось сдерживать. С каждым словом Серсеи, с каждым новым ее выпадом Тайвину все тяжелее было не сорваться и не явить миру свой не менее горячий нрав. Какой бы дурой ни была Серсея, она оставалась его дочерью и старшей леди Ланнистер.
- Мой сын, наш король - Ланнистер из Кастерли! И только попробуй солгать мне, что не гордишься этим! - у Тайвина дернулся уголок глаза.
В чем-то она была права. Джоффри хоть и был безумным порождением инцеста, но являл собою верховный статус дома. Дома Ланнистеров, древнего и всесильного дома, который добился королевского статуса.
- Я родила Джоффри и сделала его королем!
Визг этой женщины звенел где-то внутри головы Тайвина, он непроизвольно поморщился, словно пытаясь очистить затуманенное сознание.
- Сделала королем Ланнистера из Кастерли! А что делаешь ты?!
Серая пелена и женский голос.
Надо заткнуть эту тупую кричащую суку, которая сама роет себе могилу. Она губит себя каждым словом!
- Джоанна была твоей сестрой!
Черная стена ярости обрушилась на сознание Ланнистера при единственном упоминании этого священного имени среди грязного словесного поноса. За окном сверкнула молния, окрашивая грубые черты мужского лица в иссиня белый, как у мертвеца. Он вскинул правую руку и ударил дочь ладонью по лицу, прервав на полуслове. Раздался оглушительный раскат грома и звон стекол в дрожащих рамах. От пощечины Серсея упала на спинку стоящего рядом кресла. Ладонь зажгло, как от огня. А когда спустя секунду все стихло и остался лишь шум ливня за окном, Тайвин пожалел о содеянном.
Он отвернулся от дочери, словно не решаясь теперь смотреть ей в глаза. Помолчал, потирая левой рукой правую, болящую от удара. И, чуть повернув в сторону Серсеи голову, но так и не поднимая на нее взгляда, спокойно произнес:
- Джоанна была моей двоюродной сестрой, Серсея. А не сестрой-близнецом.
Она получила заслуженное - в этом Тавин не сомневался, но эта радикальная мера была вынужденной. И без того слишком много лишнего наговорила эта женщина. Благо, они были в Башне Десницы, иначе об их разговоре знал бы уже весь замок. И, если только пощечина может напомнить Серсее кто она и где ее место, то стоило ударить ее раньше.

се было кончено. Это был обрыв водопада, ведущий в тихую лагуну, таящую в себе подводные камни злобы и ненависти.
Серсея была настолько не готова к пощечине, что упала на кресло, схватившись за горящую огнем щеку, тут же вновь поднялась и выпрямилась в безмолвии глядя в никуда. Теперь Тайвин не заслуживал ни единого ее взгляда. Все потеряло смысл. Очевидно стало то, что старый тиран не знает ни чувства любви, ни милосердия.
Шум ливня за окном, подкатывающие к глазам слезы и горечь обиды во рту.
- Джоанна была моей двоюродной сестрой, Серсея. А не сестрой-близнецом.
Это было настолько мелочно и неважно, что Серсее стало вдвойне больнее. Она скрипела зубами, лишь бы не дать волю слезам — нет, он не увидит ее слез, никогда не увидит.
Она давно смирилась с тем, что у нее нет любящего отца, нет его поддержки и опоры. Но то, что Тайвин однажды станет лишь ее врагом, она представить не могла. С каких пор политические цели стали важнее будущего его семьи,  его прайда — когда это произошло? Когда власть и игра в престолы затуманила ум великого мужа, стратега и полководца? Ответов на эти вопросы Серсея не находила, но теперь это уже не было важно. Теперь она поняла, что осталась одна. И единственный человек, на чью помощь она могла рассчитывать, только что ударил ее по лицу, словно плюнул в душу и сказал, что она здесь никто и ее мнения никто не спрашивал...
Тишина нарушалась лишь редкими далекими раскатами грома. Серсея смотрела на горящие в камине поленья большими влажными глазами, которые едва удерживали слезы нижними ресницами.
Серсея осталась одна, но это не означало конец войны за собственное счастье. Она не выйдет за Оберина Мартелла. Ни при каких обстоятельствах.

олчание. Маленькую избалованную девочку отшлепал строгий отец, и та обиделась, надулась, решила наказать его, всячески игнорируя. Ход, вполне достойный королевы Ланнистер.
Тайвин обреченно вздохнул, вновь ловя себя на мысли бесполезной траты такого драгоценного сейчас времени.
Сожаление, как и гнев, отступило, сердцебиение пришло в норму, боль от пощечины в ладони стихла. Лорд Ланнистер вновь принял вид холодной, неприступной статуи, словно в стенах его опочивальни не звучала ругань и не свершалось насилие. Политики — это люди, умеющие делать вид, что ничего не произошло.
Он спокойно подошел к столику и взял в руки винный кувшин, легко и непринужденно ведя свой монолог после некоторого молчания:
- Все будет так, как должно быть. Смирись наконец с этим, Серсея. Оберин возьмет тебя в жены совсем не потому, что я этого хочу. Это нужно нашей семье и нашему королю. Брак — это не более, чем политический договор, согласие мира, взаимопомощи и поддержки. Ты сама прекрасно знаешь, что дорнийцы помнят имя Элии Мартелл. И пока память о ней жива, они жаждут мести. В их руках армия. И твоя дочь, Мирцелла, не забывай об этом. Если ты не согласна выйти замуж ради своей семьи или трона, сделай это ради нее.
Тайвин тепло посмотрел на Серсею, будто прося согласия со своими словами.
- А Джейме... - вопрос о близнецах стоял острее, чем вопросы брака. Не будь у Серсеи этих навязчивых, требовательных и страстных чувств, никаких проблем с браками обоих не возникло бы. - Джейме всегда будет твоим братом. Он всегда будет с тобой. Ни я, ни его будущая жена — брата у тебя никто не отнимет. Я не вижу причин для сомнения в этом.
Негромко рассуждая, Тайвин с кувшином в руках подошел к тумбе у кресла и неспешно наполнил его. Однако вместо ожидаемого красного цвета вина он увидел белый цвет жидкости. В воздухе приятно запахло молоком и медом.
- Молоко, Серсея? - он оживленно посмотрел на нее, стараясь сменить, наконец, агрессивный тон на непринужденную беседу. - Ты определенно меня сегодня удивляешь.

й хотелось съязвить. Выплюнуть очередную порцию яда после каждого слова прямо Тайвину в лицо.
Вместо того, чтобы пожалеть свою несчастную внучку и оставить ее с родной матерью, он продал ее южанам, будто печать и подпись в подтверждение ненападения. А теперь просил Серсею пожертвовать своим будущим, чтобы уберечь Мирцеллу — подлость чистой воды. Давно продуманная, грязная, мерзкая подлость.
- ...Ни его будущая жена... - накинуться и выцарапть глаза! Немедленно!
Но вместо этого Серсея смотрела на огонь и едва заметно кивала головой, будто соглашаясь со словами, а на самом деле она лишь убеждалась в глупости человека перед ней.
Нет, она больше не будет рвать на себе волосы и надрываться — это бесполезно, он все равно не поймет и не услышит.
- Молоко, Серсея? - она ухмыльнулась одним уголком губ и прикрыла глаза. - Ты определенно меня сегодня удивляешь.
Отец ее тоже сегодня удивил. Что же... После всего, что сегодня он услышал, после всего, что сказал и сделал, Серсее стало вдвойне интересна его будущая реакция.
Она непринужденно пожала плечами:
- Мейстеры говорят, что молоко полезно для будущего ребенка.