Чего стоят яркие краски, величественные силуэты архитектурных строений, роскошные одежды и маячащие где-то впереди блестящие перспективы -  чего стоит кружащий голову взлет, если за ним может следовать не менее сокрушительное по силе паденье?  Сегодня так – а завтра эдак, вчера – всеми забытый и ненавидимый бастард, сегодня – сын Хранителя Севера и жених дочери Эддарда Старка. Вчера – грязный подонок и убийца, заслуживающий как минимум виселицы, сегодня – блестящий юноша с острым умом и головокружительным будущим. Что будет завтра – один Неведомый знает, а быть может, не знает и он сам. Случиться может все, абсолютно все, что угодно. Рамси знал это – и осознание кратковременности момента кружило ему голову, заставляя закипать с новой силой кровь, а его самого - глубоко дышать, громко смеяться и остро чувствовать каждый оттенок, будь то оттенок запаха, прикосновения или чувства. Чувствовать так, как может это только оголенный и натянутый до предела больной нерв. И он чувствовал – каждой клеткой своего существа. Доселе словно поблекший, облаченный как правило в однотонные, ничем не приметные одежды, сейчас Рамси Болтон цвел – и цвел тем сильнее, чем острее ощущалась им изменчивость непостоянной судьбы, которая сегодня улыбается тебе белозубой улыбкой – а завтра макает мордой в дерьмо. И как ты ни отплевывайся – глотать это дерьмо все равно придется. Неужели же, наконец, и он заслужил кусочек света, неужели кто-то там наверху решил, что  Рамси Болтон наглотался за всю свою изуродованную жизнь сполна и все-таки заслуживает лучшего? Как бы там ни было – хотелось верить, что все самое грязное, темное и больное в прошлом, что теперь у него самого появится возможность стать лучше и как то исправить все то, что он успел натворить до того, как лорд Дредфорта признал его своим сыном. Что бы он ни сделал, как бы ни опустился, Рамси Болтон – ещё не конченная мразь, и он покажет, как много стоит его ум и его сердце, теперь, когда судьба подарила ему такую возможность! Начать предстояло отсюда – из Королевской Гавани, из Красного Замка, и Рамси не был намерен медлить ни секунды. Энергия бурлила в нем подобно огненной лаве – и от хмурости, преобладающей в его чертах последние дни, не осталось даже следа. Да и как можно было хмуриться?! Королевская гавань пестрела разнообразием оттенков, звуков, запахов. Юный Болтон готов был ринуться в этот бешеный водоворот смело и очертя голову – хотя он понимал прекрасно, что обстоятельной прогулке по злачным районам города ему лучше предпочесть изучение Красного Замка, где его ждали отдельные покои, а затем знакомство с будущей женой и представление ко двору. Тем не менее, улица звала его, словно старый и проверенный в бою товарищ – звала опрокинуть кружку-другую вина, звала ввязаться в веселую заварушку с тем, чтобы выплеснуть наружу хотя бы часть кипящей в венах энергии… С какого такого черта он должен отказывать ей?  Сидя в седле своего черного скакуна, Рамси отчетливо сознавал, что ему страсть как хочется улизнуть и скрыться с глаз процессии, чинно следующей в Красный Замок. В конце концов, подождут они в своем Замке – тем более что никто не станет требовать Рамси Болтона в тронный зал, лишь только его священная особа притащит свою задницу к месту назначения.  Наверняка этому событию будет предшествовать куча ненужных церемоний, а уже потом ему позволят склонить буйную голову при виде короля Джоффри - и шаркнуть ножкой перед Железным Троном. Была и другая причина помимо желания "гульнуть", по которой Рамси хотелось как-то острочить неминуемое. Ведь так или иначе, но эта церемония свяжет его неразрывной нитью с  долгом перед отцом и, скорее всего, заодно и всем Севером. Кому не хочется как следует надышаться перед "смертью"? Однако, оторваться от процессии, центром которой буквально являешься ты сам - не так уж просто. Следуя к Красному Замку, Рамси то и дело кидал меткие взгляды вокруг себя; глаза его смеялись, на губах ежеминутно вспыхивали - и тут же гасли, быстрые улыбки. Поразительно - но он и вовсе не думал о том, как выглядит его невеста, не гадал, как пройдет их встреча, не задумывался над тем, как будет или не будет принят. Настоящее, секунды здесь и сейчас - все, что у него было. К чему рисовать в своем воображении картины еще не произосшедших событий? Тем более, как по собственному опыту знал Рамси - это самое неблагодарное занятие из всех возможных. Еще не полностью затуманившийся пряным запахом ускользающей свободы разум настойчиво пытался взять импульсивные порывы юного Болтона в узду - и как ни хотел молодой мужчина сорваться с места и весело пуститься в галоп навстречу здешней уличной топле - в итоге ему пришлось одержать нелегкую победу над собственной легкомысленностью, и процессия въехала во двор Красного Замка в своём полном составе.
   Было как-то непривычно спешиваться на аккуратно выложенные сплошным ковром округлые камни, ступать по ним без опасности вляпаться в грязь или провалиться в лужу, непривычно следовать, словно под конвоем, ко входу в королевскую резиденцию, затем - видеть над головой величественные в своей утонченности сводчатые расписные потолки, высеченные из какого-то светлого камня колонны.... Даже при большом желании Рамси не мог не озираться по сторонам - цепкий взгляд словно старался "схватить" каждую мелочь, за считанные секунды изучить - и тут же запомнить, сохранив живую картинку в ясной памяти. Ведь не зная окружающей обстановки разве можно чувстовать себя достаточно уверенно? Как говорится - исследуй каждый новый замок и каждый новый город так, как если бы потом тебе пришлось захватывать его. Рамси же стремился впитать всё новое с такой жадной поспешностью, как будто видел это первый и последний раз в своей жизни, и пока есть возможность - старался "нагрести" как можно больше образов и воспоминаний на будущее, вполне могущее сложиться откровенно безрадостно.
    Пожалуй, в первый раз за всю сознательную жизнь Рамси "разлучили" с его северной свитой простолюдинов, собранных со всех окрестностей Дредфорта в отчаянную банду головорезов - уже в замке пути шайки и ее предводителя разминулись. Дредфортские парни в полном составе должны были разместиться в казармах Золотых Плащей, для Рамси же и ближайших слуг,  приставленных к сыну Русе Болтоном, предназначались отдельные покои в недрах огромного, с непривычки напоминающего роскошный лабиринт, замка. Это было неудобно настолько, насколько неудобен факт внезапного исчезновения из рабочего арсенала одного из многочисленных инструментов, не самого нужного - но такого, без участия которого не обходится ни одно хоть сколько-нибудь масштабное действо. Но и это Рамси готов был стерпеть - слишком сильны были новые впечатления, чтобы серьезно переживать по поводу подобных "неудобств". Юный Болтон торопился увидеть собственные покои, но лишь затем чтобы моментально сохранить в своей памяти новую яркую картинку - и тут же двинуться дальше, не теряя ни одной драгоценной секунды. Видеть, осязать, исследовать, запоминать!
   Пожилой северянин, приставленный к сыну лордом Дредфорта, был настроен более степенно - в его задачу входило более или менее подготовить Рамси к предстоящему представлению королю Джоффри, чтобы спектакль под названием "Явление верного вассала" прошел без сучка-без задоринки. Но юный Болтон отнюдь не собирался проводить целый день в компании зануды-старика, в конце концов, чего такого он может сделать не так? Сплевывать на пол, стоя у подножия Железного Трона, рыгать и спрашивать короля, где тут в этом гребаном замке можно поссать, он точно не станет, так с чего суетиться и портить себе момент? В конце концов не такая уж он дубина и, несмотря на то, что в детстве ему приходилось часто ударяться головой, мозги у него вроде пока варят - и на том спасибо всемилостивейшим Богам.
"Прорвемся!" - однозначно решил Рамси, меряя широкими шагами свою новую резиденцию и с деланой придирчивостью осматривая широкую постель, застланную расшитым золотыми нитями темно-бордовым покрывалом. На убранство покоев хозяева Красного замка не поскупились - шикарно было, как на том свете. Иногда Рамси даже порывался ущипнуть себя за руку - вдруг проснется? Ощущение было двоякое. Так или иначе, грязные лужи, мрачные зубцы башен северных замков, хмурое небо, ледяные дожди и снег были ему пока что куда ближе всей этой опасной роскоши. До постели и дотронуться то было страшно, не говоря уже о том, чтобы в нее лечь и более того - заснуть здесь. Но с другой стороны - разве у него есть повод оказываться от этого? Можно конечно попросить себе местечко в казарме - но не таков был Рамси Болтон, чтобы так позорить  нелепой просьбой имя своего отца. Дают - бери. Однако, стоило чем-нибудь нарушить эту казавшуюся нелепой атмосферу торжественности. Усмехнувшись, Рамси отошел от кровати подальше, затем выдохнул - и сразбегу плюхнулся на мягкие перины, даже не сняв сапог. Звеня всей своей дорожной аммуницией, молодой мужчина тут же перевернулся на спину, широко раскинув в сторону руки - и вселый, задорный смех наполнил спокойную тишину живительным звоном, привносящим немного непосредственной, бьющей ключом жизни в эту шикарную но несколько холодноватую обстановку. Пролежав на постели буквально несколько секунд, Рамси тут же вскочил - и в три размашистых шага преодолел расстояние между помятым ложем и высоким, занавешенным полупрозрачной шторой окном. Нетерпеливо отодвинув невесомую ткань в сторону, сын Русе скользнул быстрым взглядом по стеклянной поверхности снизу-вверх, прерывисто рванул ручку оконной рамы сначала от себя, потом к себе, повернул ее наугад - и окно резко распахнулось, впуская в помещение пропитавшийся городскими запахами воздух. До слуха юного Болтона доносился смешанный галдёж, какие то крики, обрывки песен, стук колес о мостовую, звон...оружия? Жизнь; это звенела жизнь. А где жизнь - там юность. Едва вдохнув этот запах, Рамси преисполнился твердого намерения тот час же вырваться из Красного Замка, в который он едва ступил, на улицу. Сначала он думал было выпрыгнуть из окна - но для этого здесь было высоковато, этаж оказался не первый и даже не второй. Быстро оценив диспозицию и уловив боковым зрением старика-слугу, готовящегося разбирать только что занесенный сундук с вещами, Рамси стрелой метнулся к выходу, перескочил через порог, хлопнул дверью - и бросился удирать прочь, на ходу захлебываясь хохотом и собственным же ритмом подскочившего и бешено колотящегося о грудную клетку сердца. Адреналин буквально бурлил в венах, внутренняя энергия искала выхода; Рамси был возбужден  до крайности, что моментально сказалось на его внешнем виде. Горящие здоровым румянцем щеки, блестящие, смеющиеся глаза с яркой каплей  безумия в насыщенном зеленью взгляде -  это делало его немного "ненормальным" при трезвом взгляде со стороны.  Волосы, отросшие за время длительного путешествия почти до основания шеи, были зачесаны назад, но "прилизанным" Рамси никак не выглядел - живописная небрежность гармонично соседствовала с добротностью обмундирования, начищенной до блеска обувью и прямой, горделивой осанкой, еще ни разу не испорченной усталой сутулостью в плечах. Упругой, размашистой походкой молодого, свободного, полного сил и уверенности хищника следовал Рамси по ветвистым коридорам огромного замка - бежать уже более не было необходимости. Затих молодецкий смех - и Рамси весь превратился в зрение и слух. Щуря зеленые глаза, он словно на ходу пытался проникнуть в темнеющую глубину бесконечных коридоров, заранее увидеть, что кроется за очередным поворотом, понять, куда ведет одна из бесчисленных (как казалось Рамси с непривычки) лестниц; в нетерпении, имея в своем уме цель отыскать выход из замка, юный Болтон прибавил шагу. Со стороны казалось, будто он точно знает, куда ему следует идти, столько уверенности было в каждом его шаге - на самом же деле сын Русе понятия не имел, куда приведет его хотя бы даже следующий поворот. Так продолжалось достаточно долго - и через четверть часа сын Русе уже не мог даже приблизительно сообразить, в какой части замка он находится. Поскольку поделиться уже закипающим в его душе негодованием по этому поводу ему было не с кем, Рамси невольно начал диалог с самим собой - сначала мысленно, а затем и вслух.
- Понастроили - приглушенно рычал он себе под нос - Архитекторы, мать их, гребаные. То ли дело в лесу. *нецензурная брань* себе по звездам - и даже в самой черной жопе не сгинешь, если конечно волки не сожрут, а тут!
Он на мгновение остановился и, задрав голову, устремил взгляд широко раскрытых глаз в расписной потолок. Красочная фреска изображала какую-то полуголую женщину (как потом узнал Рамси, такая женщина называется "нифма") у озера -и выходящего ей на встречу утонченного юношу.
- Ай молодцы! - без зазрения обратился к Рамси к фреске-  Времени не теряете. Не подскажете ли заодно человеку, где тут выход?
Фреска не ответила. Уверенный в том, что его никто не видит, Рамси смачно шаркнул сапогом по каменному полу и отвесил рисунку неуклюжий поклон, а затем сделал вид, будто бы он ожидает ответа на поставленный вопрос. Ответа разумеется, не последовало и после "церемоний".
- Ах, ну да. - Рамси выпрямился, а его доселе добродушный тон принял вдруг крайне оскорбленное выражение.  В душу плюнули, сволочи, ни в чем не повинному человеку  - никак не меньше. - Вы же все такие воспитанные, с холуями речей не ведете, совсем забыл. - резко и с вызовом "выплюнул" он, прожигая фреску опасным прищуром взгляда - Все понял, осознал - уёбываю с ваших светлых очей прочь.
Эмоционально крутанувшись на месте, Рамси собрался было сплюнуть с досады на пол - но тут его вдруг насквозь пронзило явственное ощущение того, что в эту самую минуту на него кто-то смотрит. Звякнули металлические пластины на подоле стеганого одеяния. По затылку - и далее, вниз по позвоночнику, пробежались холодные мурашки - а плеваться расхотелось моментально. Привыкший смотреть какой бы то ни было опасности в лицо и обычно не позволяющий никому застать себя  врасплох, Рамси моментально обернулся в ту сторону, откуда, как ему казалось, на него смотрели.

Прошла неделя с последней примерки свадебного платья. Сейчас оно стояло за спиной Сансы, сидевшей перед зеркалом на туалетном столике. Одна из служанок, приставленных к леди Старк королевой Серсеей, тщательно расчесывала рыжие волосы своей госпожи до тех пор, пока они не заблестели.
Несколько дней назад девушка прошла унизительную, на ее взгляд, процедуру под руководством угрюмой септы, заменившей на время убитую Мордейн. Рано утром Сансу разбудили и, позволив накинуть халат, под заунывное пение служанок отвели в баню. Здесь ее долго мыли три девушки-банщицы, используя веники из пахучих трав. Стыдясь своей наготы, Санса пыталась прикрыться, но ее мучительницы были неумолимы. Не отвечая ни на вопросы, ни на мольбы своей жертвы, они закончили с мытьем и отвели девушку к лежаку, на котором принялись разминать ее тело жесткими движениями, втирая ароматные масла в кожу, в то время как еще одна банщица занялась волосами, намазав и их какой-то сильно пахнущей жидкостью.
После этого Сансу вновь окатили водой, промыли волосы и усадили на кресло. К этому моменту девушку так разморило, что она молча и покорно выполняла все просьбы своих мучительниц. Септа, чье имя так и осталось тайной, и банщицы вооружились пинцетами, лишая Сансу лишних, на их взгляд, волосяных покровов. После того, как и с этим было покончено, девушке подстригли ногти и волосы, отпуская в покои. Но и тут не было покоя. Присланный королевой парикмахер с воодушевлением принялся поливать своими бальзамами голову Сансы, в то время как служанки полировали ногти невесты. Девушка и не заметила, как прошел день, вечер и наступила ночь.
Когда ей позволили остаться одной и лечь спать, Санса вновь дала волю слезам. Она чувствовала себя отвратительно и гадко, будто десять часов к ряду ее поливали не чистейшей водой и благовониями, а грязью. Все делалось для того, чтобы скормить ее бастарду убийцы Робба и мамы. Одна только мысль об этом заставляла живот Сансы сжиматься в спазмах, а дышать становилось больно. Вот так, лежа на спине, содрогаясь от беззвучных рыданий, она провела еще одну ночь в Красном замке, забывшись сном лишь на рассвете… Ни Старые боги, ни Семеро, ни Петир Бейлиш так и не дали знака или ответа несчастной на ее молитвы. Напротив, теперь за Сансой вновь принялись следить пристальнее, словно вспомнив о ее важной роли в государстве. Возле покоев выставили охрану из Золотых плащей, приставили несколько новых служанок, вернули ларчик с драгоценностями, который привез с собой в Королевскую гавань лорд Эддард Старк, придворные в коридорах замка вновь кланялись ей, хотя и не без насмешки в глазах. Санса чувствовала себя, как волк за красными флажками. Свобода была так близко, но вздумай она дернуться в сторону встречи с Петиром Бейлишем, как план мог погибнуть. Очевидно, он был такого же мнения так, как весточки от своего неожиданного друга девушка не получала.
Точной даты приезда жениха Сансе не называли. Было ли это очередной шуткой со стороны Джоффри или никто точно не располагал сведениями, когда Рамси Болтон явится в Королевскую гавань, леди Старк не знала, но склонялась к первому варианту. Однако, судя по спешным приготовлениям к свадьбе, бракосочетание было не за горами.
Невесту заставили поститься несколько дней, читая молитвы в маленькой септе, в которую, кроме самой Сансы и ее духовника, никого не впускали. Сухонький равнодушный к окружающему миру старичок заставил девушку исповедоваться перед статуей Девы, не обращая внимания на слезы, катившиеся по лицу невесты. Тяжело было вспоминать прошлую жизнь и осознавать, что будущее совсем не похоже на ту сказку, которую ей рисовало воображение под влиянием счастливого детства.
Наконец ее оставили в покое. Конвой из служанок и солдат был ослаблен, все силы были брошены на организацию свадьбы Джоффри и Маргери Тирелл. Не в пример свадьбе Сансы, которая планировалась, как закрытая церемония, бракосочетание короля и его невесты должно было собрать всех важных особ королевства.
Как только Сансу оставили в покое, она сразу обратила внимание на то, что даже по ночам во дворце царит суматоха. Из прислуги ей оставили двоих девушек и одного солдата для охраны; последний был обязан охранять невесту сына Хранителя Севера, сопровождая ее в вечернее время в прогулках по дворцу, которые ей теперь были разрешены, но Санса предпочитала проводить время в своих покоях, только утром бегая в Богорощу в ожидании новостей…

Нежные руки служанки бережно расчесывали волосы Сансы, укладывая в замысловатую прическу. На кровати лежало платье для приема. Очередной подарок от Серсеи – голубое платье с жемчужным отливом, глубоким, но не слишком, вырезом. В разрезах верхней юбки виднелась нижняя, из белой парчи, расшитой белыми лилиями. Санса, бледная и молчаливая, покорно сидела на табурете, не сводя взгляда со свадебного наряда, витая мыслями далеко отсюда. Она силилась вспомнить сон, который заставил ее проснуться от собственного крика в холодном поту.
- Прическа закончена, миледи. – голос прислуги вывел Сансу из задумчивости и она молча встала с табурета, позволяя снять с себя ночную рубашку и облачить в новый, многослойный  наряд.
Одевание заняло какие-то пол часа, во время которых в покоях звучал только голос служанки:
- Миледи… Поднимите руки…. я поправляю шнуровку.. вдохните, затяну корсет… вот так… вы чудо как хороши… туфли… поправим складки… королева будет довольна.
Санса безучастно отдалась в руки своей служанки. С момента встречи с Петиром ей практически не было никакого дела до ненавистной свадьбы, издевательств со стороны Ланнистеров и короля. Она покорно ждала. Все думали, что свадьбы, но нет – побега. Джоффри в своей манере, не стесняясь присутствия леди Старк, как-то обронил:
- Она покорна, как корова. Эти Старки скучны! Даже не могут как следует позабавить своего короля. Предатели! Нужно задержать Болтонского бастарда в Королевской гавани. Хочу видеть, как наша снежная королева запляшет под ним!
Ни одна черточка не дрогнула на лице девушки, когда придворные услужливо заулыбались. В ответ Санса опустила взгляд, чтобы спрятать вспыхнувший там огонек ненависти.

Встав сейчас перед зеркалом во весь рост, девушка окинула себя взглядом. Простое, но из дорогих тканей платье гармонировало с прической. Волосы Сансы в этот раз выпрямили, уложив поверх ушей, собрав на затылке в аккуратный пучок, спрятанный за скромной диадемой из бриллиантов, оставшейся Сансе в память о матери. В новом наряде она походила на мраморную статую – такая же бледная и практически недвижимая.
Голубые туфли немного жали девушке, но она не обратила внимания на этот досадный факт, стремясь поскорее покинуть свои покои. По установленному этикету утром и днем она могла передвигаться по замку в сопровождении одной служанки. В Богороще ей даже было позволено находится одной. Именно туда девушка стремилась душой и телом, надеясь найти весточку от своего спасителя.

Молилась в этот раз Санса дольше и горячее, чем обычно. Закрыв глаза, сложив молитвенно руки перед собой, она стояла на камне перед Чардревом, едва заметно шевеля губами, но не произнося ни слова из молитвы вслух. Богороща шумела своими красными листьями, лик богов, вырезанный на коре, казался Сансе преисполненным равнодушия и, быть может даже, насмешки. Стараясь не видеть этого, девушка молилась с закрытыми глазами, стремясь уйти в молитву, но тяжелое послевкусие от недавнего сна, который она никак не могла вспомнить, сдавливало грудь.
- Миледи, Вы стоите на коленях уже час.
- Я уже иду, - недовольно поморщившись, служанка исчезла за деревьями, Санса встала с колен и приложила руку к коре Чардрева, ощущая прохладу.
Она молилась о спасении, о мире и покое для душ отца, матери, братьев и сестры, но веры в то, что это сбудется, не было ни малейшей. От лорда Петира вновь не было никаких вестей и Сансе пришлось ретироваться с пустыми руками и ощущением неизбежности.
Медленно ступая по каменным плитам дворца, девушки возвращались в покои: одна беспечно и равнодушно осматривая сотню раз ею виденные стены, вторая – плавно ступая и внимательно смотря по сторонам. Где-то по середине привычного пути их остановил один из гвардейцев, предлагая девушкам пойти другой дорогой.
- Непредвиденные обстоятельства. В конце коридора Алого мрамора посыпался потолок. Очевидно, что под весом семейки Тиреллов, - капитан скабрезно улыбнулся, но Санса никак не отреагировала на его жест, - советую обойти это место, - мужчина взмахом руки указал на дверь, ведущую в сторону Тронного зала, - Ступайте сюда, леди Старк. Таким образом, Вы сможете обойти место досадной аварии. Инженеры Красного замка уже решают эту проблему. К свадьбе нашего любимого короля все будет восстановлено.
Что тут было делать? Пришлось последовать совету гвардейца, но вскоре леди и ее служанка заплутали в коридорах Красного замка. И если первую это заставило нервничать, то Сансе, как ни странно, вдруг стало намного легче. Будто бы теперь она оказалась в безопасности, и никто не мог причинить ей вред. Девушка, приставленная Серсеей, ушла куда-то вперед, выискивая хоть какой-то выход из бесконечного, на удивление, пустынного коридора.
Еще маленькой девочка Санса слушала отцовские рассказы про Королевскую гавань и Красный замок, про основателей и строителей города. Все это казалось тогда таким таинственным и величественным. Чувство сказки оказалось разрушенным суровой действительностью, но теперь, в стороне от людей и настырного внимания Ланнистеров, в Сансе вновь проснулось любопытство к этому чудесному творению рук человеческих.
Медленно ступая по каменным плитам, она с восхищением впитывала в себя красоту стен. С потолка на девушку строго взирали фрески, каждая из которых рассказывала какую-то из легенд Семи королевств: Гарт Зеленая Рука стоял, как живой, среди цветов, задрав голову к небу и радостно смеясь; Серый король сражался с драконицей Наггой, изрыгающей пламя из своей зеленой пасти и шипастым хвостом вспенивающей морскую воду.
Санса и не заметила, как потеряла из виду свою спутницу, зато вдруг услышала чей-то голос. Слов она не разбирала, но слышала интонацию. Будто кто-то ворчал на кого-то, но первому голосу никто не отвечал.
Природная робость подсказала девушке, что лучше не обнаруживать свое присутствие, а сначала найти источник звуков. Подобрав подол платья, Санса подкралась к арке, ведущей в соседний коридор, и заглянула в него.
- … уёбываю с ваших светлых очей прочь, - это все, что услышала девушка из длинного монолога, который и привел ее сюда. Говоривший оказался молодым человеком довольно высокого роста, одетым так странно и непривычно как для Королевской гавани, что над ним непременно смеялись бы, окажись он в Тронном зале.
Остолбенев от неожиданности, Санса испытала сильное желание броситься наутек, пока ее не заметили. Так жаль было расставаться с приятным чувством уединения, но в последний момент хорошие манеры взяли свое и девушка осталась, отдавая себе отчет в том, что где-то в глубине ее существа шевельнулось странное предчувствие будто эта встреча не случайна.
Молодой человек заметил ее и его внимательный взгляд резанул Сансу не хуже кинжала. Он словно спрашивал:
- Что тебе нужно?
Оценив этот взгляд, девушка подумала, что незнакомец не из тех, над кем смеются. Пусть он одет не по моде, но каждое его движение, весь его внешний вид дышали опасностью и словно предупреждали, что с ним шутить не нужно. В этом была некая схожесть с Сандором Клиганом, о чем Сансе невольно вспомнилось. На рыцаря человек не был похож, но черты были тонкими, как у человека благородных кровей, потому девушка и выбрала в качестве обращения «милорд».
Не желая показаться невежливой, леди Старк сделала еще шаг навстречу и присела полуреверансе, приветствуя незнакомца.
- Прошу прощения за то, что потревожила, милорд, - собственный голос показался сейчас Сансе раскатом грома, хотя говорила она на редкость тихо, при этом смотря в пол.
- Я и моя служанка заблудились… Привлеченная звуками Вашего голоса, я пришла сюда в надежде получить совет, как найти обратную дорогу, но, - Санса вдруг смешалась под взглядом, который она назвала бы одним единственным словом «острый», - если помешала Вам, тотчас удалюсь.

Взгляд, резко брошенный в сторону возможного неприятеля, действительно резанул фигуру юной девы, словно широкий нож, наточенный до опасного блеска; Рамси неосознанно перенесся на миг из этих коридоров в какое-то дикое и страшное место, где не живет радость и не выживает свет; там есть только темнота, окутывающая тебя подобно саже - густым, липким, животным страхом. На короткое мгновение он напрягся, словно дикий, загнанный - но от этого лишь еще более агрессивный и отчаянный зверь, готовый вознить когти в сердце любому, кто посмеет приблизиться к нему. Однако, это длилось лишь какие-то секунды - ровно до тех пор, пока Рамси не понял, что перед ним беззащитная девушка. Потемневшая зелень взгляда в первые мгновения казалась тяжелой настолько, насколько тяжел бывает удар топора по склоненной шее - и тем разительнее казалась перемена, произосшедшая в нем при виде юной леди, не способной представлять какой-либо враждебной опасности. По тому, как робко она выступила вперед и по тону ее голоса, Рамси понял, что напугал визитершу одним лишь своим диким взглядом, и черт еще знает, что она успела услышать из его агрессивного монолога. Это был откровенный прокол - всего час он в Красном замке, а уже ведет себя как дикарь. Новое ругательство застыло на языке, не успев сорваться; Рамси словно осекся, еще не заговорив - и уставился на незнакомку взглядом человека, которого только что выбили из седла, и он не знает - смиряться ему с этим или же немедля обнажить меч против неведомого врага. Как бы там ни было, выражение его лица менялось без преувеличения стремительно -  и эта краткая доля секунды вместила в себя такую богатую и яркую палитру эмоций, какую пожалуй, редко могла бы вместить даже прожитая кем-то, целая жизнь.
    Стремительный перепад от напряженной враждебности к  неудоуменной растерянности и шоку, скорее приятному, нежели наоборот, постепенно сглаживался и наконец завершился.... улыбкой.  Улыбкой, в одно мгновение и до неузнаваемости преобразившей лицо юного Болтона. Здесь была и секундная растерянность, и осознание, что перед тобой не враг, и ощущение "камня, упавшего с плеч", и нежность, вызванная беззащитной напуганностью ни в чем не повинного существа, случайно представшего перед тобой. В следующее мгновение Рамси словно внутреннее затаился, боясь спугнуть или нечаянно "раздавить" маленькую бабочку со светло-голубыми прозрачными крылышками. Улыбка, мягкая и ласковая, не скрывала ничего -  равно как ничего не скрывал и взгляд, просветлевший так, как будто солнечные лучи вдруг пробились сквозь темную доселе болотную зелень изнутри. Как отреагирует на его поведение девушка, Рамси не думал - он просто видел перед собой существо, которое за краткую долю секунды успело ему понравиться, и он реагировал на это существо едва ли не так же, как реагирует на впервые увиденную им радугу малый, несмышленый ребенок. Когда она присела перед ним в своем полу-реверансе, Рамси отметил - уже осознанно - что у незнакомки чудные волосы цвета осенней листвы, изящная шея и прямой, гибкий стан.
- Прошу прощения за то, что потревожила милорд -услышал молодой мужчина, и его четко очерченные черные брови невольно приподнялись, являя собой признак беззащитно - ласкового недоумения. Чем оно было вызвано - понять точно возможным не представлялось, но то ли причиной было обращение "милорд", то ли слово "потревожила". Тем не менее, Рамси внимательно выслушал девушку, не пугая ее более резкостью движений или взглядов.
- .... но если помешала Вам, тотчас удалюсь - закончила в следующее мгновение молодая леди; возможно, кто нибудь другой мог бы и растеряться, спровоцировав длительное неловкое молчание, однако здесь пауза оказалась предельно краткой. Сын Русе Болтона был не из тех людей, которые долго обдумывают свои ответы.
- Нет-нет - Рамси слегка тряхнул головой, от чего его черные волосы чуть более явно очертили овал лица -  Простите, что напугал вас ЗВУКАМИ своего...хм.. голоса, но не уходите - а то мне снова придется разговаривать с этими разукрашенными остолопами - и он красноречиво ткнул пальцем в мозаичный потолок - Хотя я без понятия даже, кто это такие. Вы их, наверное, знаете?
Он весело усмехнулся, засмеявшись - и прямо взглянул в голубые глаза юной леди.
- А вы выход ищете или может вход куда-то? - незатейливо поинтересовался Рамси - Говорите куда вам надо, и я вам найду дорогу.

Неизвестно почему, но Санса ощутила желание улыбнуться неизвестному, столь радушно предлагавшему ей свою помощь, хотя он наверняка не принадлежал к свите кого-то из придворных, судя по костюму, а значит, не мог знать замок достаточно хорошо. Но девушка и не думала обо всем этом. Очарованная улыбкой юноши, весьма привлекательного собой, леди Старк по обыкновению, увлеклась беседой, невольно предавшись мыслям о том, нравится ли она собеседнику.
- Звуками? – Санса тихо рассмеялась, смущенно порозовев, - О, нет. Милорд, меня скорее смутило то, что в этих заброшенных коридорах есть кто-то, кто еще может живо выражать свои мысли и чувства.
Сказав это Санса осеклась и побледнела от страха, еще больше смущаясь от того, какой кавардак творится в ее голове. Встретить симпатичного незнакомца, увлечься им и тут же забыть о том, что вокруг нее только змеи и скорпионы! Кто знает, кем может являться этот человек? Очередной ловушкой Джоффри, насмешкой Серсеи или наказанием от судьбы за глупости прошлого?
- Простите меня, милорд.
Прикрыв алый рот кончиками пальцев, Санса словно наложила завет молчания на себя, но хорошие манеры требовали продолжить беседу, чтобы ответить на вопросы незнакомца.
Подняв взгляд на юношу, девушка убрала руку от лица и улыбнулась, указав глазами на фреску на потолке.
- Эти остолопы – наши предки. Юношу зовут Горон, а девушку – Маврия. Легенда гласит, что их родители приняли решение поженить своих детей, но жених и невеста не знали друг друга, а от того воспротивились браку. Маврия была покорной дочерью и отец запугал ее, пригрозив розгами, после чего она дала согласие на свадьбу. С Гороном же было все сложнее. В его жилах текла горячая кровь. Когда родитель непререкаемо повторил ему приказ, юноша в бешенстве сорвался с места и бежал из родительского поместья куда глаза глядят.
Санса робко улыбнулась, живо представляя себе картину, которую сама же и описывала. Эта легенда была одной из самых любимых ею в детстве.
- Горон ехал несколько дней к ряду, загнал не одну лошадь, лишь бы очутиться как можно дальше от невесты, но и его железное тело и несгибаемый дух требовали отдыха. Он встал лагерем в небольшом лесу, слез с коня и упал замертво, сраженный усталостью. Проснулся юноша уже на рассвете от дивного смеха и плеска воды, доносившихся до него из чащи леса. Заинтригованный, он поднялся с трав, служивших ему постелью, и раздвинул кусты. Глазам его предстала дивная картина. Юная девушка выходила из лазурных вод Зеркального озера, укрытая только своими золотыми косами.
Одного взгляда хватило молодым людям, чтобы в их сердцах вспыхнула любовь, которой они предались на берегу озера. Вы уже догадались, что девушка была Маврией? – рассказчица улыбнулась, подходя к маленькому окошку, выходившему на море.
- Горон сразу изменил свое решение. Вернулся к отцу и свадьба состоялась. В последствии он и его жена Маврия наплодили много детей, ставшими нашими предками. Этой истории больше десяти тысяч лет.
Резкие крики чаек, не поделивших рыбину, перекрыли тихий голос Сансы, украв у ее собеседника возможность узнать давность легенды.
Эта маленькая сказка вернула леди Старк мыслями к отцу, матери и Винтерфеллу, напомнив о том, как она маленькой девочкой слушала старую Нэн долгими вечерами, пока мать заплетала густые волосы дочери в тонкие тугие бесконечные косички.
Снова обратив взгляд к юноше, Санса улыбнулась кротко и так, будто извинялась.
- Я ищу дорогу. – О, знал бы этот симпатичный незнакомец, куда она ищет выход, но разве он мог ей помочь? Наверняка он гость в этих стенах, скорее всего кто-то из Хайгардена. Такие зеленые глаза… Их зелень прожигала насквозь. Как взгляд королевы Серсеи. Эта мысль, как хлыст, отрезвила девушку.
- Мне нужно выйти отсюда, чтобы попасть к Девичьей башне. Вы знаете, где она?

Пожалуй, столь учтиво и даже открыто вот так сразу, с Рамси разговаривали первый раз в его жизни. Это если не считать его матери, чей голос он так любил с детства из за мягкости тембра. Но даже мать не умела выражаться столь изысканно, и Рамси невольно почувствовал себя совсем другим человеком, с другой историей и другим именем. Не так давно даже самая последняя шваль смела смотреть на него с презрением или в лучшем случае - со страхом, швыряя ему сквозь сжатые зубы слова "мразь", "бастард", "ублюдок"; и он привык к этому. Но уж никак не привык к тому, чтобы знатные мужи или дамы говорили с ним вот так, просто, как с человеком, а не как с диким зверьем, которое либо пинают, либо проверяют на прочность, либо боятся. Раньше Рамси никогда не задумывался об этом, но сейчас этот казалось бы простой диалог с незнакомой девушкой заставил юного Болтона почувствовать себя героем какой-то вымышленной сказки. Похожей на ту, которую только что рассказала ему эта юная леди с рыжими волосами.
На некоторое время Рамси умолк, не торопясь нарушить воцарившееся под расписным потолком молчание. Яркая, искрящаяся зелень взгляда невольно смягчилась, обретая странную глубину, смягчились и черты, всегда довольно резко врезающиеся в кожу. Некоторая удивленная, почти детсткая растерянность придавала Рамси сходство с диким, живущим по правилам элементарного выживания животным, которое впервые почувствовало ласковое обращение и теперь застыло на месте, не понимая, стоит ли ему прижать к голове уши и показать оскал - или... а вот как бывает в случае с "или" Рамси то ли забыл, то ли в его сознании вообще никогда не содержалось ответа на такой мудреный вопрос. Так или иначе, найти золотую середину оказалось не так просто.

Не нарушая воцарившегося молчания, юный Болтон запрокинул голову и вновь вгляделся в сотканную из разноцветных камешков картину, словно пытаясь сопоставить изображенное на ней с тем рассказом, который он только что услышал от Сансы.
- Красивая история - произнес он наконец, возвращая свое внимание незнакомке - А вы в нее верите?
Собственные интонации, необычно мягкие в этот раз, показались странными Рамси, обычно предпочитающему выражаться гораздо более "заметным" манером. Вопрос, заданный так серьезно, никак не походил на обычную попытку поддержать разговор приличия ради.
В самом деле, если люди считают, что начало существования их народа столь поэтично и незапятнанно, чем же объяснить те ужасы, которые творятся по всей земле каждый день? Разве может раса, рожденная в любви, жить вот так? Зачем люди строят все эти замки, зачем расписывают потолки и стены, зачем создают
всю эту красоту и для чего сочиняют красивые сказки, если их естество стремится к прямо противоположному? Не для того ли, чтобы прикрыть всей этой воздушной ширмой свои смердящие гнилью сердца? Ведь даже самое  дикое, безродное животное - и то зачастую оказывается чище, честнее и лучше всех этих людей, каждый день копошащихся в хитросплетениях собственного существования, как в дерьме. К слову сказать, они и духи придумали только для того, чтобы можно было перебивать ими запах немытого тела - а в этом факте Рамси был свято уверен. Какова же может быть роль сказаний, картин, гобеленов и прочих прелестей в жизни человечества? Он не задумываясь ответил бы на этот вопрос сам - громко и от всего сердца, если бы не хрупкое, юное создание, стоящее перед ним. Он никогда не был наивным и не питал иллюзий относительно роли красивых женщин в жизни мужчин. На мгновение, в результате сделанного им же самим усилия, в сердце Рамси взметнулась, словно ил со дна водоема, звериная злость; но еще раз взглянув на Сансу, он при всем желании не смог подумать о ней ничего плохого - и внезапно ощутил себя безоружным перед собственной сентиментальностью, которую почему то пробуждала в нем эта девочка. Казалось, еще немного - и сказка развеется; стены замка почернеют, полы зазияют вонючими лужами, а юная леди, вихрем крутанувшись на месте, разом сбросит с себя сотканное из серебра утренней росы обличье; сбросит - и превратится в мерзкое отродье, во все горло хохочущее над его наивной доверчивостью; над тем, что он посмел поверить, будто бы действительно находится в Красном замке и ведет диалог со знатной девушкой. И эта девушка даже улыбается ему. Воображение нарисовало ему эту картину так ярко, что он едва не вздрогнул, на мгновение потеряв связь с реальностью. А когда "видение" развеялось, оказалось, что все осталось на своих местах - и замок, и фреска, и юная леди, и он сам. Он всегда чуял ложь, фальшь, страх и презрение каким-то необъяснимым, животным чутьем, но сейчас этим не пахло и в помине, хотя все чувства юного Болтона обострились в разы, словно он находился не здесь, а в кишащем охотниками лесу. Там, где каждый шаг может привести в капкан.
 Словно сомневаясь в истинной сущности этой тоненькой, хрупкой девушки, Рамси прищурился - беззлобно, слегка недоверчиво; он так и не сделал шага ей навстречу, как будто из какого-то подсознательно-первобытного, необъяснимого опасения уколоться или обжечься. Даже сейчас это не пришло ему в голову - хотя юный Болтон уже вовсю измышлял причину, которая могла бы послужить юной леди поводом провести с ним больше времени. Ему почему-то нравилась эта девочка, хотя он перекинулся с ней всего какой-то парой дурацких фраз. И Рамси отнюдь не был согласен с ней сейчас расстаться. Конечно, он понятия не имел, как искать эту Девичью башню, о которой ему сказала юная леди, но долго ли умеючи? Он легко может выщимить в этих коридорах какого-нибудь прохожего, пусть даже это будет сам король Джоффри - и без проблем узнать у него дорогу. Только стоило ли торопиться?
- Я не знаю, где Девичья башня - честно ответствовал Рамси, обращая на Сансу прямой и открытый взгляд  - Но узнать это как два пальца обо...Я хотел сказать, это легко. У меня есть другое предложение.
Он сделал небольшую паузу, и, убедившись, что его не собираются перебивать, продолжил:
- Я тут первый день и ни черта не знаю что, где и куда. Но мне не в первой, я привык к роли чужака и ничего плохого в этом не вижу. Поэтому и жизнь у меня сплошное приключение. Я вас совсем не знаю, но вы мне почему-то уже нравитесь. - четкий и сердечный словесный поток не собирался останавливаться на этих простых истинах, и Рамси продолжил, не замечая, что начинает говорить уже громче - Мы скорее всего больше не увидимся, а завтра уже может быть все что угодно. Я предлагаю забыть, кто из нас куда сейчас собирался и прогуляться по городу. А ваша башня никуда не денется. Я вас ничем не обижу, и ничего плохого с вами не случится. Потом я сам отведу вас куда вам будет угодно. Мне просто хочется провести с вами немного времени, и не более того. Или такое желание неприлично?
Вопрос, заданный прямо и напролом, шел от сердца - минуя барьеры так называемого здравого смысла. Тем не менее, сказав то, что хотел, Рамси смутился, ощутив себя слоном, ворвавшимся в посудную лавку.
- Если неприлично, то так и скажите, я пойму и не обижусь.

Казалось, что молодого человека тронула и впечатлила история только что рассказанная Сансой. Он молча выслушал свою собеседницу и не спешил с ответом. Приняв молчание за размышление и вдохновленность, девушка смущенно улыбнулась. Во время беседы она сложила руки перед собой, теребя край лифа платья и теперь принялась за него еще отчаянней, будто стремилась таким образом заполнить затянувшееся молчание.
- Красивая история, – мраморные своды гулко откликнулись на голос мужчины невнятным эхом, оглушившим Сансу не хуже самого громкого раската грома, а зеленый взгляд подобревших выразительных глаз резанул не хуже того, которым наградил ее незнакомец в самом начале их беседы. - А вы в нее верите?
Он не упрекал, не требовал и не насмехался. Интонация была проста и почти неуловима, но Санса от чего-то ощутила себя полной дурочкой, как если бы рассказывала королеве Серсее о своих детских привязанностях. Сколько времени прошло, сколько трагических событий! А ей все грезятся сказки и мифы! Принцы, лорды, благородные рыцари на боевых конях, спасающих своих возлюбленных! Все мечтается о любви и счастье! В глазах у девушки потемнело и она пошатнулась, нарушив идеальную осанку. Щек, и без того почти без кровинки, коснулась мертвенная бледность, но Санса предала бы светлую память о матери, если бы позволила себе прилюдно при незнакомце показать столь сильные чувства.
- Нет, - сипло ответила девушка, поражаясь, как изменился ее голос и затравленно взглянула на молодого человека.
Конечно, ее отец погиб, защищая истину. Брата и мать жестоко убили, осквернив их тела. Братьев сожгли, поиздевавшись над их телами. А сестра и попросту пропала. Единственная из рода Старков, еще полтора года назад Хранителей Севера, не имеет права верить в сказки.
- Нет, - повторила Санса, в первый раз в жизни честно солгав себе и своему собеседнику.
Первое лицо в замке, которое не насмехалось над ней, не вело себя подобно садисту Джоффри – молодой человек в простом наряде. Он был хорош собой; сейчас Санса даже смогла признать, что он нравился ей. Тем более, девушка хотела показать себя лучшей, сильной, умной. Такой, какой она хотела стать.
- Я не знаю, где Девичья башня. Но узнать это как два пальца обо...Я хотел сказать, это легко. У меня есть другое предложение.
Санса обратила чистый взгляд своих ясных голубых глаз прямо в зеленые цепкие незнакомца, внимательно слушая его.
Признание юноши не замедлило вызвать новый всплеск палитры красок на личике леди Старк. Она порозовела от невинного признания в симпатии, но покраснела уже от того, что смутилась тому, как она смутилась! Сансе хотелось плакать от собственного бессилия. Что может подумать этот благородный человек, видя, как она заливается краской от любых его фраз, как последняя крестьянка? Но при всем при этом ей было дивно хорошо и грустно…
- Мы скорее всего больше не увидимся, а завтра уже может быть все что угодно.
Я предлагаю забыть, кто из нас куда сейчас собирался и прогуляться по городу. А ваша башня никуда не денется. Я вас ничем не обижу, и ничего плохого с вами не случится. Потом я сам отведу вас куда вам будет угодно. Мне просто хочется провести с вами немного времени, и не более того. Или такое желание неприлично?
Не знал незнакомец, и не дано будет ему узнать, что он сыграл на струнах души Сансы Старк, как Рэйгар Таргариен некогда играл на своей арфе. Ничего в жизни ей так не хотелось, как сейчас же сбежать из Красного замка, куда глаза глядят. Природная осторожность отступила и сердце девушки пело, как соловей первый раз за все это наполненное тревогами и горем время. Давно ей не было так хорошо, как здесь, в этом пустынном коридоре с фресками из сказок о Вестеросе с незнакомцем, не брезгующим крепким словцом. Он пугал ее, но больше привлекал, рассеивая вокруг ощущение тепла и безопасности.
Пылая, Санса едва нашла в себе силы поднять на мужчину глаза, наполненные слезами.
- Милорд, Вы не представляете, что сейчас сделали! Это самое чудесное, что происходило со мной за последние полтора года! Вы так добры ко мне, так обходительны, что я не знаю, как и благодарить Вас. Увы, прогулка невозможна. Если бы приличия были единственной преградой на пути к нашему общению, но здесь, в Красном замке, мы каждый узник своей роли.
Опустив руки, Санса грустно улыбнулась и обернулась на шаги, раздающиеся из коридора позади них. Это наконец-то объявилась служанка, так кстати пропавшая, и так некстати вернувшаяся. Поклонившись господам, женщина немного развязно поднялась, буркнув.
- Я нашла дорогу.

Ответ  на заданный им вопрос несколько удивил Рамси, вернее удивил не столько он сам, сколько то, как было произнесено это затравленное, сиплое "нет" - словно сказанное перед самой смертью. Юный Болтон невольно ощутил себя тем самым садистом, который приказал вогнать раскаленные иглы под ногти Теону Грейджою, хотя еще несколько минут назад он чувствовал себя совсем другим... более достойным ходить по этой земле человеком. Таким, каким ему никогда не дано будет стать. Он думал, что придет время - и все встанет на свои места; он займет принадлежащее ему по праву место в той иерархии, в которой всегда стремился быть кем-то, пусть на самой большой шишкой, но кем-то, кого уважают и с кем считаются. Кем-то, кто ответственен за что-то значимое. И что? Да, он по милости богов взлетел казалось, за самые облака; и что он видит здесь? Затравленный взгляд, брошенный на него Сансой, буквально резанул Рамси по самому сердцу; странно, что тех же чувств у него не вызывали взгляды людей, чьи дома он грабил. Наверное, страх смешанный с ненавистью - это совсем другое, чем просто щемящая беспомощность слабого, доброго и просто ни в чем не виноватого существа.

Успев уже почувствовать себя полнейшим подонком и последней на этой земле мразью, Рамси откровенно растерялся, когда на него обрушился, словно теплый летний дождь, поток... благодарностей? Он даже услышал какое-то странное восхищение в интонациях юной леди - неужели слух не изменил ему и он действительно слышит слова "добры", "обходительны"? Обескураженный, он первым делом ощутил жгучее желание отмахнуться от всех этих незаслуженных комплиментов, как от чумной заразы - каким бы конченным чеоловеком он не был, присваивать себе чужие лавры было не в характере Рамси Болтона. Равно как и вводить в заблуждение людей, этого не заслуживающих. Милая девочка, как она ошибалась насчет него в своем минутном порыве! Но это так нравилось Рамси и было так ему приятно, что он готов был полюбить ее за одно только это - только бы она заблуждалась насчет него так же мило и трогательно до конца их дней. Но смог бы он так беззастенчиво врать еще одному невинному существу, после того как он врал, не стесняясь, своей матери, почти всю жизнь?

Тем не менее, не смотря ни на что, ему все равно было приятно. Рамси словно расцвел, смягчившись и успокоившись, как успокаивается ощетинившийся было, настороженный зверь. Ничего особенного - просто ему было тепло сейчас, и лед таял, обнажая истинную сущность такого же, как и все, обычного, живого человека.Тем не менее, юный Болтон поспешил предостеречь юную леди, уже как будто готовую вознести его на какой-то неведомый Рамси пьедестал - и раскрыть ей глаза на реальное положение вещей.

- Это я-то добр и обходителен?- Выразительные, резкие интонации ярко контрастировали с неподдельной добродушностью черт; Рамси живо вскинул брови, улыбаясь и глядя на Сансу  лучащимся взглядом - Всякое о себе слышал, но такого - никогда. И хотя мне очень приятно, врать не стану - я дурной, и благодарить меня уж точно не за что. Лучше бы вам вообще не говорить со мной,  моя милая леди.

К концу фразы тембр его голоса смягчился - и Рамси закончил свой краткий монолог уже совсем мягко. Было видно, что несмотря на все сказанное им, отделаться от общения с этим молодым человеком будет не так то легко.

Высказав то, что хотел, он разулыбался Сансе, словно маленькому пушистому котенку - как будто и сам забыл снова, насколько он "дурной".Однако, эмоции сменяли друг друга так резко и так непредсказуемо, что ей богу, было от чего бояться Рамси Болтона. Не отказ прогуляться по городу вызвал столь внезапные перемены - совсем нет; но одного-единственного слова "узник" из уст девушки хватило для этой метаморфозы с головой.

- Не понял - произнес Рамси, и это "не понял" прозвучало словно приглушенный рык еще сонного, но уже пробуждающегося благодаря чужой неосторожности, голодного волка - Это что, тюрьма? Вас тут держат силой?

Опасная бледность, залившая его лицо, завершила внешнее сходство с голодным, озлобленным хищником; четкая линия черных бровей резко подчеркнула обжигающую и вместе с тем совершенно ледяную зелень обращенного почти исподлобья взгляда. Едва было расслабившийся, Рамси весь напрягся, словно готовый к решающему броску; ледяная, звериная агрессия угадывалась в нем безошибочно - казалось, что прямо сейчас он готов будет порвать голыми руками любого, на кого только ему укажет едва знакомая девушка.

"Кого надо убить"? - с тем же успехом мог бы спросить он, и вопрос звучал бы так же требовательно. Сами интонации лишали ответчика малейшего права промолчать или не дай боги, соврать - Рамси требовал, и заводился с каждой секундой все больше. Служанка, появившаяся так некстати, на мгновение отвлекла его внимание от Сансы, но Рамси бросил на нее такой взгляд, словно тут появился не больше не меньше, главный обидчик ни в чем не повинных дев.

- Я вас не отпущу, пока не расскажете - безапелляционно подытожил сын Русе Болтона и в доказательство своих слов сделал уверенный, но врожденно-осторожный шаг вперед, приближаясь к девушке; и хотя агрессия исходила от него донельзя ощутимо, хотя он все еще был очень бледен, яркость зеленого взгляда уже вновь зажглась той чистой сердечностью, с которой Рамси смотрел на девушку еще в середине их разговора. Он никогда бы не обидел ее - об этом буквально кричало все его внешнее и внутреннее "я".

Повернувшись на звуки голоса прислуги, Санса кивнула женщине, понимая, что беседа с таинственным незнакомцем подошла к концу и ей пора прощаться. Однако молодой человек явно не заметил, что леди пора удалиться; его тон и напор даже слегка испугали девушку, не ожидавшую столь живой реакции на свои слова.

Но еще больше Сансу шокировали откровенные признания юноши. Не мигая, она смотрела на собеседника, все больше поражаясь его поведению. За более, чем год жизни при дворе, она, казалось бы, видела многое и многих, но судьба представила случай, убеждавший в обратном.

Вставить в бурный монолог собеседника хоть одно слово не было никакой возможности и девушка покорно ждала, внимательно слушая юношу и заливаясь новой порцией румянца. Незнакомец был скор на суд, как к себе, так и к окружающим, не щадил ни кого в формулировках, но самое поразительное было то, что он совершенно четко угадал положение Сансы Старк в стенах Красного замка.

Взгляд Сансы растерянно забегал с молодого человека на служанку, ставшую почти рядом с ним. Чувство опасности обострилось, сердце застучало вдвое быстрей, а кровь отлила от лица.

Неужели новая ловушка Джоффри? В духе юного короля подослать к несчастной узнице «друга», который после выдаст все настроения леди Старк перед Малым советом. Что тогда? Сансу выпорят перед всем городом на площади, где некогда был обезглавлен Нед Старк? Или проведут через Королевскую гавань нагой, остриженной наголо в сопровождении септ, бичующих свою подопечную за грехи ее семьи? А после, выдадут замуж за Рамси Болтона, сломленной и опозоренной дальше некуда… Сколько можно делать ей больно? Неужели его величество до сих пор не натешился?

Неожиданно для себя Санса презрительно улыбнулась краем губ. Едва-едва. Так, что только сама она ощутила эту улыбку. Головка юной леди гордо вздернулась, а взгляд голубых глаз заметно стал жестче.

Вскоре ей предстоит покинуть гнездо скорпионов и змей, как мысленно окрестила про себя Санса Красный замок, и вырваться на свободу. Только от нее зависит, какой она достигнет желанного – сломленной и несчастной или счастливой и сильной!

Не смотря на свои подозрения, девушка все же колебалась, верить ей незнакомцу или нет. Хотелось именно верить! Ложью здесь были расписаны стены, ложью тут питали, под ложь танцевали и пели, в ложь играли, за ложь выходили замуж… Слишком много лжи, собеседник мог бы стать тем самым приятным исключением из правил и оказаться правдой…

Неожиданно для себя, девушка осталась стоять на месте, хотя еще секунду назад готова была в панике умчаться, увлекая за собой служанку, а молодому человеку пробормотать невразумительные извинения. В голове было пусто, на языке вертелась откровенная чушь маленькой растерянной девочки, но Санса нашла в себе силы вежливо и сдержанно улыбнуться собеседнику под внимательным надзором служанки, не спускающей глаз с «госпожи».

- Милорд, Вы, должно быть, не правильно меня поняли. - холодную статую, напустившую на себя отстраненность и гранитную непробиваемость, выдавали только руки, еще активнее теребившие вышивку юбки, чем в самом начале беседы, - В Красном замке все мы пленники. Честь быть приставленным ко двору короля накладывает свои обязательства на каждого.

Закончив свою короткую тираду, от которой веяло холодом, Санса присела в изящном реверансе, внутренне обмирая от страха. Что ее напугало большее – собственная смелость или то, что она едва не попалась в очередную ловушку Джоффри, сказать было тяжело.

- Простите меня, милорд, я должна идти, - взгляд девушки оттаял и в нем вновь промелькнул испуг, когда она встретилась глазами со служанкой, уже подобравшей свои длинные юбки, дабы следовать за «госпожой».

Недоверчивый прищур, буквально призванный просверлить объект внимания насквозь, невозможно было перепутать ни с чем. Смотреть так мог только беспризорник, выросший в лесной глуши. Острое животное чутье угадывалось в темной зелени взгляда безошибочно - и именно оно придавало ему ту пронзительность, которая так пугала иногда юных дев. Она ли напугала и эту - пока еще незнакомую девушку? Уже успевшая удивить Рамси своей добротой и сердечностью, она вдруг напустила на себя холод всего Севера разом, словно надеясь испугать его таким образом. Однако, достаточно было только взглянуть на ее руки, чтобы понять истинную цену подобного поведения незнакомки. Ничто не говорит о состоянии и настроении человека красноречивее, чем язык жестов. И этот язык Рамси инстинктивно понимал уже сызмальства. Уголки губ молодого мужчины едва заметно напряглись, когда он перевел взгляд на тонкие, бледные пальцы, отчаянно теребившие красивую ткань. Было совершенно очевидно, что она просто-напросто не хочет отвечать ему, потому, что боится ответить. Он чуял исходящий от нее страх и буквально ощущал, как холодна сейчас кожа ее рук. Возможно, он повел себя слишком грубо. Проклятая горячность - что поделать, но таков уж он был, и зачем то он жил на этом свете.

- Ясно- коротко изрек сын Русе Болтона после того, как девушка завершила свою витиеватую речь - Гусь деревенской свинье не товарищ - что ж, спасибо.

Не привыкший пропускать мимо важные для себя детали, Рамси не смог не заметить испуга во взгляде юной леди, когда последняя взглянула на свою тюремщицу. Да-да, тюремщицу. Вот значит, куда он попал. Это место, выходит, будет еще похуже Дредфорта, о котором слагают идиотские легенды. Да, Красный замок конечно покрасивше Дредфорта, вот только в подземельях последнего тебе хотя бы честно говорят, что ты пленник - и честно выкручивают руки под благой мат. А здесь, как видно, разодетый в шелка и парчу люд пасут, словно стадо безмолвных овец, и режут при случае - тоже как овец. Как тупых, неспособных переступить границы навязанных им условностей, баранов. Но перед этим их конечно хорошенько откармливают - и красиво врут о будущих почестях и прочей хрени. Теперь ясно куда он попал. В загон для баранов. Ему было жалко этих людей. Было жалко и эту девушку, дрожащую перед ним, как осиновый лист. Рамси почти не сомневался в том, что и он наверное может стать пленником в этом замке - да только сын Русе Болтона не овца. У него есть зубы - и он отточит их так остро, как только сможет.

Аккуратный реверанс едва не взбесил Рамси своей манерностью. Хорошо же эту девочку выдрессировали! Только если это попытка свести на нет смысл прошлых слов, сказанных ему по неосторожности, то попытка откровенно жалкая.

- Оно и видно - сдержанно произнес молодой мужчина - Всего хорошего.

Не удосужившись отвесить Сансе ответный поклон, Рамси отвернулся к окну.Острый взгляд резанул узорчатое стекло- и остановился на позолоченной ручке. Раздраженно дернув ее на себя, юный Болтон опробовал сокрытую решеткой оконную раму на прочность. Не такая уж и крепкая эта золотая клетка - если хорошо постараться, решетку можно вытащить. Так и стоило ли искать выход из этого гребаного лабиринта? Может разбить разукрашенное узорами стекло- да и вылезти на улицу через него? Собственных чувств и намерений Рамси не стеснялся ни капли. Он такой, какой есть, и выделываться ни перед кем не намерен. Точка.

Нет ничего отвратительнее чувства страха. Липкой змеей он сковывает все члены, лишая возможности мыслить трезво, принимать решения и смотреть правде в глаза.
Перед лицом возможной опасности Санса ощущала себя кроликом, которого опутал удав. Едва расслабившись, девушка вновь напряглась, выставив наружу все свои куцые смешные шипы. Она не умела защищаться, не умела распознавать правду и ложь, а потому сейчас смахивала на рыцаря, которого выпустили на ристалище с завязанными глазами. Не понимая, что происходит вокруг него, этот бедолага в слепую размахивает мечом, в надежде зацепить хоть одного противника, а попадает союзникам, врагам и даже ему. Выглядит это нелепо, а воспринимается и того хуже. Однако благодаря этой тактике девушка продержалась полтора года в Королевской гавани, ни разу не побывав в темнице, которой Джоффри угрожал ей каждый день. Но были тут и свои недостатки. Санса была одна и сейчас, возможно, отталкивала кого-то, кто пытался проявить живое участие в ее судьбе.
Молодой человек столь резко воспринял ее ответ, что она даже испугалась. Испугалась, растерялась, а после ощутила себя настолько виноватой, что слезы навернулись на глаза, рискуя выставить свой источник в не лучшем свете.
- Простите меня, милорд… - голос предательски дрогнул и Санса почти возненавидела себя за это, - я должно быть дурно воспитана, раз обидела Вас.
Страх уступил чувству вины. Привычному для девушки чувству, которому она отдавалась уже полтора года, виня себя за смерть отца, за пропажу сестры, за ужасную гибель братьев и матери. Маленькая глупая пташка, как называл ее некогда Сандор Клиган, не может помочь ни себе, ни своей семье, уничтоженной за какой-то год. Вот Арья, да… Она бы давным давно сбежала отсюда, нашла выход из любой ситуации. Сестрица будто предчувствовала их судьбу, презирая шелка и вышивки, но выбирая фехтование и верховую езду. Где-то она теперь? Санса одна… И ей одной сейчас нужно принять решение.
Собравшись и внутренне дрожа, как осиновый лист, девушка кинула осторожный взгляд на служанку, и в несколько шагов приблизилась к незнакомцу, рьяно терзающему оконную раму. Смысла его действий девушка не понимала, но ощутила его презрение и желание сбежать от нее. Эта мысль была невыносимо болезненна. Глотнув свежего воздуха из общения с этим человеком, Сансе не хотелось, чтобы о ней осталось дурное мнение.
- Милорд, постойте, - тонкие девичьи пальцы нежно коснулись плеча незнакомца, как бы умоляя повернуться к ней. – Прошу.
В эту секунду, когда ей стало лучше видно лицо незнакомца, Сансу вдруг осенило. Перед ней наверняка стоял северянин. Бледная кожа, зеленые глаза, скромные одежды и даже нрав! Все это указывало на соотечественника.

Никакие слова не были способны дойти сейчас до рассудка Рамси Болтона, и не потому, что он не захотел бы слушать, а просто потому, что не всегда был готов внимать чужим словам. И это "не всегда" как раз только что, безнадежно наступило. Рамси не слушал, и слушать ничего не собирался - яркая и жгучая волна злости уже заволокла его сознание, подобно армии густых грозовых туч, озаряемых ослепительными молниями. Обычно светлое лицо потемнело, и тем опаснее казалось молчание, сгущающееся вокруг Рамси тяжелым облаком. Сопротивляться этому он не мог, как никто другой зная, что это бесполезно. Да, юный Болтон хорошо знал себя и свой характер, свой дурацкий, тысячу раз сраный характер, который портил все, что только можно было испортить. Это осознание бесило Рамси еще больше, словно выжигая адским огнем его душу - в такие нелепые моменты как этот ему просто хотелось уйти с людских глаз долой,  скрыться где-нибудь в густой темноте, чтобы никто не мог найти его и случайно попасться под горячую руку. Чтобы он никому не смог наговорить гадостей, чтобы не смог нарубить сгоряча дров, чтобы не выкинул ничего из ряда вон выходящего. Раз в своей гребаной жизни он попал в ситуацию, напоминающую собой красивую сказку - и даже здесь умудрился всё испортить. И вот, все закончилось, даже толком не начавшись. Красивая сказка рухнула, как карточный домик. Ни юная леди, ни кто либо другой не был виноват в этом. Но вот это как раз и бесило пуще всего. Хотелось взвыть - но еще больше хотелось вырваться в город и там ввязаться в добрую драку. Разбить кому-нибудь рожу в кровь, и самому получить по заслугам - вариант реалистичнее некуда.
Тяжелый и сосредоточенный взгляд был направлен прямо перед собой, в одну точку; Рамси словно смотрел внуть собственного "я", всем своим видом  предупреждая, что трогать его не стоит. Однако, незнакомка оказалось либо через чур непонятлива, либо же через чур смела.
  Пожалуй, это был самый рискованый поступок в ее жизни. Рамси ненавидел, когда его трогали незнакомые ему люди. За одно такое прикосновение к его особе можно было лишиться руки. Он мог просто выломать эту тонкую изящную ручку в силу автоматического рефлекса, привитого привычкой - и только по какому-то чудесному стечению обстоятельств этого не произошло. Вместо этого Рамси замер, словно оглушенный раскатом грома; взгляд его остекленел, отражая стремительно поднимающееся со дна зрачков замешательство, растерянность, изумление, радость и неподдельную боль... Вспышка света, зажженная нежностью множества огней, внезапно перевернула всё. Рамси подался ей навстречу, словно отвергнутый, которого вновь приняли под теплое, ласковое крыло, даруя потерянное счастье. Теплые пальцы нежно коснулись виска молодой девушки, уверенно и вместе с тем  лишь едва лаская тонкую кожу; затем утонули в прядях рыжих волос - и очертили, с такой же нежной уверенностью, маленькую ушную раковину, продолжая свой путь к затылку. Зеленые глаза Рамси сверкали, как сверкают образующие целые скопления, иные миры на черном небе. Он приблизился к ней вплотную - и хотя все происходило очень быстро, время словно остановилось, даруя участникам события возможность прочувствовать все до последней капли. Поцелуй - крепкий, горячий и бережно-ласковый, был неизбежен, как неизбежно бывает заранее предсказанное будущее. Он был короток - но вместе с тем казался длиной в целую жизнь. Такую же ослепительную и короткую, как жизнь рождающейся и затем умирающей звезды. И даже когда Рамси отстранился, произосшеднее никуда не отступило, витая под расписным потолком - и пробирая до мурашек, как может пробрать только сильный и страшный удар ослепляющей грозовой молнии.

Не реальный Счастливчик, Счастливчик без границ, и еще какие только в отношении Лаки не звучали эпитеты…
Въезжая с Рамси и всей *нецензурная брань* в ворота Красного замка, Лаки был слегка изумлён, ибо, выросши в деревне, почти ни когда не видел таких удивительных и столь пышных городов. Лаки старался держаться всегда рядом с Рамси, но как-то так, в сутолоке толпы их разделили. Рамси ушел с небольшой свитой в сопровождении «гостеприимных хозяев» в Замок, а Лаки, растерявшись немного от обилия как людей, так и изобилия  и помпезности города, вынужден был отправиться с остальными друзьями из банды Рамси в какие-то казармы, где обитали Золотые плащи. Попав в казармы, Лаки сразу опротивело то, что он там увидел. Золотые были разодеты хуже самых продажных девок, коих Лаки когда либо видел, ибо весь этот холеный блеск ну ни как не подходил, по понятиям Лаки к облику Воина… Ему сразу стало тошно от всего этого вИдения. Первой мыслью его было-то, что он лучше будет жить, как привык с детства в хлеву со свиньями, или уж, что куда лучше, в конюшне.
Бросив свой небогатый скарб в угол, Лаки сразу же решил отправиться искать молодого Болтона. Плюнув на пол казармы и круто развернувшись на каблуках, он вышел во внутренний двор. Теперь нужно было найти Рамси. Было как-то неспокойно, словно от дурного предчувствия, и Лаки ощущал это всеми фибрами своей, пусть и очерствевшей, но всё же души. Чувство опасности неотступно преследовало его, но больше всего Лаки всегда переживал за своего друга.
Пока он шел к воротам замка, иногда прикладываясь к фляге с элем, порядком «набрался», при этом поражаясь обилием женщин. Особенно его привлекали гулящие девки, кои ему были более по духу и нраву. Всегда не обузданные как кобылицы, ретивые, страстные. Но, пока ему было не до них. Хотя, душа и желудок требовали девиц и эля. И как можно больше, особенно, после такого долгого перехода.
Подойдя к воротам Красного замка, Лаки, увидел двоих «золотых», стоящих на входе в замок…
Он не привык витиевато изъясняться с кем бы то ни было, а потому тупо задал вопрос - где Лорд Рамси Болтон, на что был откровенно послан в далёкое эротическое путешествие одним из «золотых». Который в итоге поплатился разбитым забралом шлема и рожи рукоятью двуручного меча. Второй «воин» попытался было помочь своему товарищу, за что поплатился двумя сломанными рёбрами…
На их вопли выскочило еще несколько человек из стражи, но Лаки все же довёл до их сознания то, чего он хочет: найти Рамси Болтона, т.к. Лаки является его оруженосцем, правой рукой, и другом, и если кто-то из вышедших имеет какие-либо претензии, то они могут поиметь еще и проблемы. Благо эти оказались поумнее тех, что стояли у входа в замок, а теперь валялись, корчась от боли. Лаки пропустили, но, сказали, что даже не представляют, где сейчас может быть Болтон, что Лаки абсолютно не смутило, но это сначала. Когда он попал в бесчисленные коридоры замка, сразу слегка даже потерялся. Такого он еще не видел никогда.
Первая мысль, которая его посетила: «Зажрались…»
Он смачно плюнул на пол и начал осматривать эти гулкие галереи, которые при каждом шаге отдавались эхом его шагов.
Куда идти? Да хрен его знает. «Ну, где наша не пропадала» - подумал он, и еще раз плюнув, двинулся в первый попавшийся «закоулок».
Шатаясь от стукнувшего в голову эля, Лаки бродил некоторое время по галереям замка, просто тупо оглядывая всё, что было вокруг. При этом его и восхищала и в то же время раздражала эта вся помпезность. Ему сразу  вспоминался хлев со свиньями, где он провел практически всю свою жизнь и где периодически получал дубиной по спине от своих «любимых» приемных родственничков, то вспоминалось, как в лучшие минуты своей жизни он пас лошадей, играя на флейте, в красивейших уголках своей родины. То вдруг всплывало в памяти, как они с Рамси в кровь разбивали морды всем, кто подвернется под руку при очередном налёте на заблудившиеся обозы с провиантом и прочими трофеями. Грабили тогда много. Тем и жили. И другой жизни не видели. А здесь? А здесь всё иначе. И это раздражало Лаки. Он шатался по коридорам, проходя иногда мимо золотых плащей, стоявших у добротных дверей из красного дерева. Но те не проявляли к нему никакого интереса. Хотя самому Лаки так и хотелось докопаться до кого-либо из них и набить им их похабные разожравшиеся рожи,. Но, у него была иная цель. Он переживал за Рамси. И упорно плёлся по всем этим тёмным коридорам, разукрашенным всякой хренью.
В какой-то момент Лаки услышал голоса, и один из них, принадлежал Рамси. Лаки остановился, отпив из фляги еще несколько глотков эля. Сознание то и дело мутнилось, но это не было проблемой. Он явно слышал, что Болтон говорит с девушкой.
- О, проклятые боги. Не уже ли Рамси уже нашел шлюху? Интересно было бы глянуть.
Лаки, вывалился в какой-то зал, где стоял Болтон и какая-то девица. Вопреки первым мыслям, девица выглядела не как какая-то шлюха, а вроде как из благородного сословия.
Но, в прочем, Лаки тут же об этом забыл, т.е. о ней. Он увидел Рамси.
- Рамси! Да будут прокляты все боги, я устал тебя искать. Наши парни уже утомились ждать тебя. Мы хотим девок и эля. Какого хрена ты здесь делаешь? Ты нас бросил, даже не сказав, где ты будешь, и что нам делать?
При этом Лаки очень грязно выругался и, привычным движением зажав пальцем ноздрю, громко высморкался, в очередной раз сплюнув на пол, выложенный каким-то диковинным камнем.
Рамси смотрел на своего друга слегка с усмешкой, при этом он просто молча указал взглядом на стоявшую рядом с ним девушку.
Лаки уловил этот взгляд, и вспомнив, что они с Рамси здесь не одни, обратил внимание на девушку. Он даже слегка растерялся, что не было для него обычно. Девушка смотрела на него каким-то, неведомым для Лаки взглядом. Казалось, что в ее глазах был и небольшой страх, и трепет, и интерес.
- Прошу прощения, Миледи. Для меня всё здесь ново, в том числе и люди. Если я вас чем обидел, вот мой меч. Делайте со мной что хотите. Я преклоню голову.
Лаки покраснел, почувствовав, как его лицо зарделось от прилива крови, и как заколотилось от ее взгляда сердце.
- Провалиться мне в преисподнюю -  подумал он.
Чтобы исправить ситуацию, Лаки резко встал с колена, и обратился к Рамси, с трудом себя контролируя:
- Рамси, да проклянут меня боги, что ты делаешь в этой богадельне? Пошли быстро к нам, к девкам и элю, и больше от нас ни шагу.

Все произошло так быстро, что Санса даже не успела испугаться, а ее надсмотрщик – что-либо сказать.
Мягкие, но властные руки едва коснулись волос и кожи молодой девушки, но по ощущениям было так, будто ее подняли над землей, как пушинку и унесли прочь из Красного замка. Это был не первый поцелуй в жизни леди Старк, но Сансе показалось будто он был единственным в ее жизни.  Все другие померкли в сравнении с этим, когда ее вихрем подняло, чтобы унести прочь на целый век, а после вернуть растерянной, покрасневшей и дрожащей. Губы незнакомца были нежными, как и его руки. Они не брали, они предлагали и Санса так растерялась под напором этой ласковой свободы, так согрелась в ее сиюсекундном порыве, что не смогла устоять перед соблазном ответить этим губам своими, робкими и неумелыми, как вдруг все закончилось, оставляя ее наедине с огромными зелеными колючими глазами собеседника и собственным смущением.
Сладка истома охватившая все существо Сансы, лишила всякого здравого смысла ее головку, вытеснила страдания и страх, наполнив предвкушением счастья. Рассудок орал, как полоумный:
- Счастья нет и не будет! Опомнись, несчастная! Вернись! Ты – игрушка, никак не личность! И вскоре сгинешь во власти ублюдка Болтонов!
- Нет-нет… Немножко счастья… Крошечку. Пусть так. – сердце заходилось от безумной скачки, пока глаза впитывали образ незнакомца.
Еще никогда Санса не находилась в таком смущении, как сейчас. Губы покалывало и приятно грело, будто их поцелуй был долгим. От этого тепла согрелась и сама леди Старк, робко улыбнувшись человеку, дерзнувшему сорвать поцелуй с губ невесты другого. В эту секунду Санса вспомнила о грядущем замужестве в первый раз без грусти, а, скорее, с боевым настроением. Пусть Ланнистеры, смеясь, кинут её в логово убийц матери и брата, но ей будет что вспомнить во время ночей с мужем, наполненных слезами и отчаяньем. Эта мысль взбодрила девушку и она улыбнулась робко и с грустью.
- Милорд, да как Вы смеете, - шипела служанка, дергая Сансу за рукав, призывая идти в ее покои. – Что скажет королева!
Леди Старк не слышала ее. Она уже перебирала в голове все возможные способы, чтобы вновь увидеть этого странного молодого человека. Хотя бы увидеть; речи о беседе и быть не могло. Вряд ли лорд-муж захочет, чтобы она принимала у себя …любовника? Мелькнула мысль и пропала, пустив по воде памяти круги… Нет, Санса никогда не опустится до измены, пусть даже муж ее и господин убийца, разбойник и насильник.
Миллионы мыслей в одной секунде, девушка даже не заметила, как кто-то подошел к ним.
- Рамси! Да будут прокляты все боги, я устал тебя искать. Наши парни уже утомились ждать тебя. Мы хотим девок и эля. Какого хрена ты здесь делаешь? Ты нас бросил, даже не сказав, где ты будешь, и что нам делать?
Мир рухнул и разбился, осыпав миллионами осколков туфли последней Старк. Часто заморгав, как только что проснувшийся человек, Санса растерянно перевела взгляд на говорившего. Высокий мужчина брутальной внешности, грубый и резкий, просто одетый. Светлые глаза, открытый стальной взгляд. Осененная внезапной догадкой, она вновь взглянула на незнакомца. Зеленые глаза. Северяне.
Рамси. рАмси. РамсИ. РАМСи. - звучало в голове на разные лады.
Существовал только один Рамси. Рамси Болтон. Конечно же, он заблудился в Красном замке, где не был никогда. Конечно же, ему, жителю Севера чужды легенды и мифы Юга. Ему и его окружению, убийцам и разбойникам, свойственна простая речь.
- Прошу прощения, Миледи. Для меня всё здесь ново, в том числе и люди. Если я вас чем обидел, вот мой меч. Делайте со мной что хотите. Я преклоню голову.
Рамси, да проклянут меня боги, что ты делаешь в этой богадельне? Пошли быстро к нам, к девкам и элю, и больше от нас ни шагу.
Снова «Рамси».
Тряхнув головой, словно отрицая очевидное, Санса отступила на шаг назад, не чувствуя стальной хватки служанки на своей руке.
Нечто, куда острее Льда, вошло в ее грудь по самую рукоять, убивая все то тепло, что родилось в нем минуту назад. Маленькая пташка шагнула в пропасть и сейчас летела вниз, готовясь разбиться на осколки.
Невидящий взгляд, побелевшие губы, сжатые в кулаки руки. Санса едва нашла в себе силы кивнуть обоим северянам.
- Мне лучше уйти. Простите.
Бежать прочь. Движимая только этой мыслью, она подхватила юбку и пошла прочь, едва передвигая подкашивающимися на каждом шагу ногами. Спиной она чувствовала взгляды Рамси Болтона и все боялась, что он захочет догнать ее, вернуть. Служанка, видимо, думала о том же. Подхватив свою «госпожу» под руку, женщина поволокла девушку прочь даже не оглядываясь назад.

Донельзя внимательный, пристальный и смелый, взгляд Рамси словно обволакивал свою "жертву" и вместе с тем пронзал насквозь, проникая в чужую душу подобно острому ножу, легко проходящему сквозь теплое масло. Казалось, он видел в голубых глазах напротив все до последнего оттенка - и ни одна метаморфоза не укрылась бы от него, как ни старайся. Эмоции, излучаемые Сансой, были для Рамси сродни чистой родниковой воде, которую он готов был вбирать с жадностью измученного жаждой путника. За эти несколько минут он словно прожил от начала и до конца - совершенно другую, отличную от реальной, жизнь. Волшебную жизнь, в которой и ему полагалась капля незамысловатого человеческого счастья. Но, как и всякая наполненная радостью и яркими красками жизнь, новая "жизнь" Рамси вспыхнула - и погасла, став кратким мигом между прошлым и будущим. Мигом, которому никогда не суждено будет повториться. Что ж, Рамси умел вовремя возвращаться в реальность. Он вернулся еще до того, как под мозайчатыми сводами зазвучал знакомый хмельной голос. До того, как незнакомка, согретая теплом поцелуя, омертвела, лишь услыхав имя Рамси Болтона. Подобно натянутой до предела струне, Рамси ощущал малейшие колебания в настроениях окружающих его людей. Чужие эмоции гулко отдавались в его сознании, и оно звенело, словно потревоженный музыкальный инструмент.

Насквозь пропитанный контрастами, Рамси  не всегда мог найти такой баланс, который обеспечил бы ему необходимое равновесие. Но он старался – и преуспел. Возможно именно поэтому осознание того, почему доселе благосклонная к нему девушка вдруг переменилась до неузнаваемости, не вызвало у него горечи, и Рамси отделался лишь ровным понимаем того, почему все случилось именно так. Ответом, посланным убегающей  Сансе Старк вслед, стала беззлобная усмешка –  словно точка в конце длинного и красивого предложения.

 Бывали моменты, когда Рамси не знал, что в данный момент будет лучше для него – лучше ли ему остаться одному, или перебить скопившуюся внутри горечь весельем в обществе друзей. Возможно, сейчас он выбрал бы первое, не будь рядом Лаки. Но язык не повернулся бы у Рамси сказать «оставь меня» тому, кто стал ему первым другом; тому, кто первым заступился за него, в то время как никто не желал связываться с бастардом, возомнившим себя невесть кем. Он не мог сердиться на Лаки и за то, что тот так некстати раскрыл незнакомке его инкогнито – просто не получалось. И не было для Рамси ничего роднее этого резкого голоса и простого тона, следующего за ним по пятам, куда бы он ни пошел.

Мимолетный взгляд, который Рамси бросил на своего друга мгновение назад, указуя ему на молодую леди, не имел ничего общего с тем задумчивым вниманием, которое досталось Лаки после того, как девушка ушла.

  Зеленые глаза сощурились – совсем чуть чуть, но так, словно Рамси старался рассмотреть своего товарища изнутри. Как будто первый раз его увидел – и увидев, намеревался изучить заново, с нуля.

Даже в хорошо знакомом, родном человеке всегда остается частица чего-то неизученного; и мы теряем этого человека как раз тогда, когда осмеливаемся подумать, что знаем его, как знаем наизусть давно прочитанную книгу.

Самые фатальные ошибки совершаются как раз в тот момент, когда ты решил, что знаешь об этой жизни и окружающих тебя людях чуть больше, чем ничего.

Рамси никогда не сказал бы, что хорошо знает даже самого себя. Хорошо ли он знал Лаки? Быть может не настолько, насколько вообще возможно знать друг друга двум разным людям, но в присутствии этого шатающегося от выпитого эля засранца даже Красный Замок – и тот вдруг показался юному Болтону родным. Настолько тепло вдруг ему стало от тех незамысловатых слов, которые он услышал в свой адрес, хотя черт знает, сколько раз уже они касались его слуха.

Раздосадованный было стремительным уходом Сансы, Рамси моментально позабыл о том, насколько пакостная и безрадостная у него выдалась жизнь. Если он и хотел предаться хандре несколько секунд назад, то желание это улетучилось так же быстро, как и появились. В глазах зажглись яркие бесенята, и веселый румянец мигом вспыхнул на щеках, радостно сообщая собеседнику Рамси, что вечер сегодня будет на редкость веселый.

- Да ты что, с дуба рухнул? Куда ж я на хрен денусь – добродушно произнес юный Болотон, приближаясь к товарищу –  Кстати, у меня большие планы на этот милый городок и один я тут не управлюсь. Так что ты мне нужен.

Широкая ладонь с размаху, по-товарищески  упала на плечо Лаки, отчего тот слегка пошатнулся.

- Пошли отсюда - последняя фраза прозвучала уже гораздо резче, без той обманчивой мягкости, которая могла бы свидетельствовать о том, что Рамси Болтон раскис как последний идиот, увидав расшитую серебром бабью юбку. – Мне осточертели все эти фрески.