Миледи Таисия. Лето, Королевская Гавань и окрестности, полночь и далее по тексту.

Флейты в салуне играли так быстро, что его хозяйка едва успевала в такт. Похрустывая осколками разбитой тарелки, каблуки сапог Таисии отбивали частую дробь в середине большого дубового стола. Крепко схваченные хрупкими ручками широкие юбки бордового платья метались из стороны в сторону. Миледи запыхалась, вспотела и устала, волосы растрепались, щиколотки ныли, в носу стоял запах крови, но она, опьяненная вином и смертью, не могла остановиться.
Шум стоял такой, что было плохо слышно музыку: женщины визжали, мужчины били по столу кружками с элем, многие танцевали в безумном пьяном хаосе, давая свободу телу и эмоциям. Вокруг пахло потом, вином и свежим деревом, но Тася чувствовала лишь кровь, ее затхлый приторный аромат, который впитался в ее волосы и забился под ногти, от которого она еще долго не сможет избавиться, даже если сменит воду в ванне дюжину раз – этот запах был в ней самой, ей не удастся его смыть.

На стол запрыгнула еще одна девушка, алкоголь покачнул ее, грозясь уронить на пол, но Таисия схватила ее за запястье, не дав упасть. Они взялись за руки и закружились вместе в танце бешеной карусели, освобождая душу от тела. Но мелодия закончилась, музыканты опустили флейты, тяжело дыша, а салун грянул аплодисментами и криками, и Тася, подняв кулачки к потолку и запрокинув голову, влилась в этот рев собственным истошным криком, от которого закружилась голова.
Кто-то дернул ее за юбку. Опустив голову, она встретилась глазами с Томом, ее новым личным телохранителем, который кивнул на входную дверь салуна. Она кивнула в ответ, и Том тут же растворился в толпе посетителей, требующих музыку.
Таисия спрыгнула на пол, встретившись лицом к лицу со стариком, из беззубого рта которого разило дохлыми крысами. Улыбнувшись, Тася взяла из его рук кружку с элем, сделала два долгих глубоких глотка и вернула ему. Старик улыбнулся в ответ и проводил хозяйку салуна взглядом.

Теперь у меня есть алиби. Никто не вспомнит когда именно я входила и выходила из зала, никто даже не задумается над тем, как долго меня там не было. Зато все запомнили бордовое платье, слова «налить всем по кружке бесплатно!» и все, что сверкало под моей юбкой…

~

Ночь освежила Тасю порывами ветра и мелким дождем. Из салуна тихо доносилась новая мелодия. Миледи встречал Том на своем высоком коне, экипаж и еще несколько всадников, все переливались в свете луны черным и серебряным. Один из всадников, спешенный, накинул ей на плечи плащ с капюшоном, подал перчатки и распахнул дверь экипажа. Как только дверь за ней закрылась, они тронулись. Внутри почти не было места – все занимали мешки, которые в ночной темноте казались серыми. Таисия устроилась в уголочке, но заметила, что из мешка на сиденье медленно сочится что-то черное, поэтому резко вскочила, пересела на другую сторону, натянула перчатки, закуталась в плащ и принялась ждать, вслушиваясь в цокот копыт.

Доехали быстро. Цокот сменился на чавканье грязи, луна скрылась за верхушками хвойных деревьев, а когда издали послышался волчий вой, Таисия не нарочно съежилась. Но вскоре экипаж остановился, его дверь распахнул Том, помог миледи спуститься на землю, а после предложил сесть в седло вместе с ним, но она отказалась. Ей помогли сесть на одну из лошадей, до неприличия задрав юбки.
- Стой ты, глупая, - Таисия натянула поводья, пытаясь остановить танцующую на месте кобылку.
- Она чует трупы, - тихо произнес Том. - Боится.
- Тогда ее больше не будет в моем эскорте, - Тася повысила голос так, что Тому ничего не оставалось, как только кивнуть; миледи успокоило то, что она видит это тощее глупое животное в первый и последний раз.
Всадники спешились. Чертыхаясь, они водрузили мешки на своих лошадей, и наконец все двинулись в чащу леса, оставив с экипажем одного охранника. Луна исчезла, погрузившись в невидимые черные облака, поэтому перед лошадью Тома шел мужчина с зажженным факелом, освещая путь. Тася держалась за ним, стараясь ровно вести свою беспокойную кобылу.
Мужчина с факелом резко свернул вправо после негромкого «вон там». Миледи сняла капюшон, чтобы лучше видеть все вокруг, и пригляделась. Первое, что она увидела вдалеке, было отражение пламени факела от металла лопат, они быстро приближались. Дремавшие птицы на деревьях пугались и шумно взлетали, хлопая черными в ночи крыльями. Перед всадниками быстро возникла свежая яма, кобыла Таисии заржала, сдав пару шагов назад. Женщина, выругавшись, пришпорила ее и направила вперед. Яма не меньше пяти футов в глубину и трех в диаметре была выкопана совсем недавно, рядом лежали две лопаты и охапки ветвей деревьев.
- Засыпать наполовину, - после недолгой паузы произнесла Таисия.
Спешенные всадники оцепенели и переглянулись, не решаясь переспросить:
- Но…
- Не слышали, что сказала миледи?! - Том гаркнул так, что спугнул всех птиц в округе, они закричали и зашумели крыльями. - Засыпать наполовину! Немедленно!
Двое молча взяли лопаты. Яма быстро наполовину наполнилась рыхлой землей, пришло время трупов. Было три мешка, из одного обильно сочилась кровь.
Кровь оставила следы по всему пути… Уголки губ Таисии сдержанно приподнялись. И запах. Запах крови.
Тяжелые мешки глухо упали на дно ямы, подмяв под собой землю. Мужчины вновь взялись за лопаты.
На небе скромно выглянула луна, проливая на лес свой холодный ночной свет. Пахло хвоей и дождем, мелкие капли тихонько стучали по листве деревьев. В яме что-то сверкнуло.
- Стойте, - мужчины остановились, лошадь Таисии нехотя сделала пару шагов к яме. - Дайте мне это.
Один, что был без лопаты, спрыгнул в яму на мешки, нагнулся к ним и снял перстень с холодной руки мертвеца, которая небрежно вывалилась из мешка. Он подал кольцо миледи.
- Продолжайте, - Тасю порадовало то, что она была в перчатках и не испачкалась кровью и землей.
Это был большой золотой перстень с единственным огромным камнем посередине, с первого взгляда показавшийся девушке изумрудом или алмазом с оттенком красного. Она почистила его от грязи ладошками и одела на левый безымянный палец поверх перчатки.
Яма быстро наполнялась землей. Таисия заметила мешок на одной из лошадей, он был гораздо меньше, чем три остальных.
- Собака? - спросила Тася.
- Да, миледи, - ответил один из мужчин.
Дохлая собака, осел или ишак обычно закапывался над трупами, но гораздо ближе к земле. Это делалось для того, если поисковые собаки найдут это место, укажут на него своему хозяину, а он, от любопытства или по необходимости решит эту свежую могилу выкопать, то прежде всего наткнется на труп животного и есть вероятность, что не станет копать глубже.
- Обойдемся сегодня без собаки.
- Но миледи…
- Без, - Таисия погрозила пальцем, - собаки. Закопайте яму, закидайте ее сверху ветками и быстро обратно. А собаку… Ее можете выбросить в любой овраг по пути.
- Хорошо, миледи, как скажете, - согласился мужчина с ноткой недоверия в голосе.
- Том. За мной.

Они выехали из леса без факела - дорогу им освещала луна.
- Миледи, - тихо начал Том, когда увидел, что Таисия не остановилась около экипажа, а двинулась по дороге. - Думаю, разумнее будет задержаться, эти идиоты повсюду оставят следы.
- Том, дорогой, - Таисия сбавила темп своей лошади и приблизилась к Тому почти вплотную. Голос ее переливался в тишине ночи теплым урчанием кошки. - Доверяй мне. Во всем абсолютно.
В ответ телохранитель только нахмурился и кивнул.
- Будь ближе ко мне, не отставай, - и Таисия пустила свою кобылу в галоп.

~

С первого этажа салуна доносился шум. Музыки уже не было, большинство посетителей разошлись или уснули, но самые крепкие продолжали пить. Таисия тяжело поднималась по лестнице с початой бутылкой крепкого вина в руке, загодя пригубив пару бокалов для бодрости.
Она задержалась у двери своей спальни из темного дерева, встав напротив нее и внимательно осмотрев.
Дверь как дверь. Ничего особенного.
Тася сделала шаг вперед и уперлась в нее лбом; глубоко вздохнула, глядя как медленно поднимаются и опускаются ее груди; и слегка ударила дверь головой, вслушалась в тихое «бум»; вновь «бум-бум-бум», уже сильнее и настойчивее. Этого вдруг стало мало, Тася ударила дверь кулачком, оскалилась, ударила еще и еще, пока рука не заболела. Сделала шаг назад и вновь посмотрела на дверь, но уже с таким презрением на лице, что сердцу стало горько, а изо рта вырвался короткий стон.
Что это? С лица стерлось всякое выражение. Это кровь? Таисия нагнулась в поясе, чтобы рассмотреть, и почувствовала, как ее охватывает ярость и разочарование - именно в таком порядке. Да, это кровь… Где эта сука Шина, или как ее там…
Стоило Тасе только вспомнить о ней, как служанка вышла из-за угла с грязной посудой в руках.
- Шина! - голос Таисии был пьян и резок.
- Ишина, миледи, - улыбаясь, поправила девушка, приблизившись.
Тася с силой схватила ее за щеки рукой так, что ее губы стали напоминать бабочку, а выражение лица с испуганными глазами - на рыбу.
- Ты хочешь, чтобы я тебя выгнала?! - кричала Таисия, сжимая пальцы сильнее. Девушка испуганно молчала. - Отвечай!
- Нет, миледи…
- Тогда что это?! - она указала пальцем на кровавое пятно на полу. - Что это, отвечай! Я тебя спрашиваю!
- Эт… к… к…
- Ошибка, - Тася отпустила служанку, та попятилась назад и уперлась в стену, чуть не выронив посуду. - Это твоя первая ошибка, второй в этом доме не будет. Верно? - девушка склонила голову. - Верно?! Отвечай!
- Да, миледи…
Так-то… - подумала Таисия и тут же поняла, что обошлась с ней слишком грубо.
- Завтра утром спальня должна быть в порядке, - она произнесла это тише и мягче. - Хотя… - Тася потерла переносицу, вновь погружаясь в воспоминания. - Завтра к вечеру, Ишина.
Служанка кивнула, а миледи, не взглянув на нее, зашагала дальше по коридору.

~

В комнате стояла широкая кровать с жестким матрасом из мешковины, но приятным льняным постельным, небольшой комод, стол и несколько грубых стульев. На столе, освещенная пламенем двух толстых свечей, была бумага и перо с чернилами, как Таисия и попросила. Это была не ее спальня, а одна из свободных на сегодня съемных комнат. На полу у кровати уже валялись перчатки, сапоги и плащ, на столе отражала пламя свечей наполовину пустая бутыль, а сама миледи восседала на стуле перед столом, покачиваясь на двух задних ножках. Ее губы сжимали кончик тонкой изящной курительной трубки, из нее поднимался легкий белый дым, в комнате витал дурманящий аромат табака.

Таисия выпустила дым из легких через ноздри и склонилась над небольшим пустым клочком бумаги. «Нигде не могу найти младшего Стеллтона» - она выводила слова медленно, аккуратно, вырисовывая изящные завитушки. Такую шифровку она использовала давно. Она означала, что человек наверняка мертв; это знали лишь те, кто был грамотен в завуалированных посланиях; в случае, если письмо попадет в чужие руки и Стеллтона спохватятся, на ней не будет подозрений - она скажет, что действительно искала его, но не нашла. «Наверное, он с Джеком» - а здесь адресат поймет, кто виноват в убийстве. Это означало и то, что убийцу надо вывести на чистую воду. «Ваша Тася» - имя вышло особенно красиво, миледи чуть улыбнулась этому и глубоко затянулась.
В дверь постучали. После разрешения войти петли двери скрипнули, и в комнату заглянул Том.
- Миледи… - начал он, но она его перебила.
- Пауку, - Таисия протянула мужчине сложенный вчетверо кусок бумаги, - быстро.
Том кивнул, взял послание и шире отворил дверь, отойдя в сторону. Сердце Таси съежилось.
Это был он: высокий и худощавый, но жилистый и широкоплечий, с черными густыми кудрями, ниспадающими на спину, пояс его был подчеркнут широким ремнем с висящим на нем кошелем и коротким ножом, рубашка расстегнута наполовину, высокие сапоги в грязи. Лицо его покрывала короткая щетина, глаза были маленькими, синими, как море, глубокими, как небо, холодными, как лед; такие алчные и любимые одновременно, что Тася на миг почувствовала, будто у нее два сердца, и каждое пытается задушить другое. Но сердце у нее одно, решение уже принято, назад дороги нет. Ее пульс участился, зрачки расширились.
- Джек… - шепнула она на выдохе и позволила себе на мгновение стать слабой.
- Я могу вас оставить? - бас Тома вернул ее в реальность.
- Да, конечно, - негромко ответила Таисия, внимательно наблюдая, как Джек переступает порог и подходит ближе к ней, - отнеси письмо и отправляйся спать, ты будешь нужен мне завтра днем.
- Миледи, - Том склонил голову в знак прощания, - сир, - и закрыл за собой дверь.

- Тася, - Джек расплылся в улыбке и стал настолько прекрасен, что Таисии пришлось отвернуться, увернувшись от объятий.
Еще секунда и он растопил бы ее злость, как раньше растопил сердце.
Миледи налегла на тяжелый засов двери, с усилием сдвинула его, запирая. Теплая ладонь мужчины легла ей на плечо, она зажмурилась.
Помни, Тася. Думай. Его лживые глаза. Лживые, лживые, лживые! Червивое сердце, смердящий гной вместо души и кровь, Тася, кровь лжеца и негодяя, черная, вонючая кровь падали.
Ее наполняли кровавые вспышки недавнего прошлого, заново разжигая потухшую ярость.
Таисия резко повернулась к нему лицом, толкнула обеими руками в грудь, Джек сделал два шага назад.
Как мразь может быть такой красивой?
- Лжец!
Понеслось!
- Ты сказал, что яд убьет его! - младший Стеллтон был жирным козлом и заслуживал смерти. - Ты сказал, что смерть будет правдоподобной! - Тасе всего лишь нужно было добавить яд в его бокал, дождаться когда он сдохнет, а потом засунуть абрикосовую косточку в его горло. - Ты лживая скотина! - она дала ему громкую пощечину, он принял ее как должное. - Эта живучая тварь хрипела и кашляла кровью, посылая проклятия! - пощечина другой рукой. - Он кричал, что закопает меня живьем! - Тасю ослепляли вспышки прошлого, где красная смеющаяся рожа Стеллона приближалась к ней; она принялась беспорядочно бить Джека по лицу и груди, он принимал все удары. - Мне пришлось убить его столовым ножом! - шея жирдяя была толстой, потребовалось много ударов тупым коротким ножом, чтобы пустить кровь. Он беспомощно барахтался на полу, хватая Тасю за платье окровавленными руками, она была холодна и спокойна, нанося удары в шею один за другим; кровь его была алой и терпко пахла, обычно Таисии нравился этот запах, но не в этот раз. Ей до смерти хотелось узнать, как пахнет кровь Джека; она стала бить его сильнее, он начал уворачиваться от ее ударов. - А охрана?! Его охрана! - Двое телохранителей Стеллтона начали барабанить в дверь спальни, как только услышали шум, но стук прекратился еще до того, как козел умер; когда все было кончено, Таисия открыла дверь и увидела Тома над двумя трупами - одному он свернул шею, второго задушил. Тогда сердце Таисии начало биться чаще, приходя в нормальный ритм. - Что, если бы не Том! - Тася ударила Джека по лицу изо всех сил так, что наверняка появится синяк; он схватил ее руку, она не смогла ее вывернуть. - Три смерти, Джек!
Миледи ударила его свободной рукой, но он поймал и ее и, навалившись всем телом, прижал к стене; Тася больно ударилась лопатками. Он, чуть отодвинулся, чтобы видеть ее разъяренное лицо, крепко прижимая ее запястья к стене. Она пыталась вырваться, брыкалась, пиналась, хотела укусить.
- Три смерти, Джек! - закричала она громче. - Три вместо одной!
- Значит мы должны Многоликому две жизни, - он говорил спокойно и мелодично, его голос успокаивал, а дыхание расслабляло. - Давай начнем сейчас…
Но как только он приблизился, Тася до крови укусила его за губу. Он выругался и махом головы откинул волосы с лица, прикусив кровоточащую губу.
- Будь проклят твой бог! - Таисия плюнула ему в лицо слюной вперемешку с его же кровью. Соленой? Нет, горькой и отвратительной. Кровью падали.
Джек терпеливо выжидал, пока миледи не перестанет брыкаться. Она плевала ему в лицо, сыпала проклятия, пыталась ногой ударить в пах; силы ее иссякали. Она тяжело дышала, Джек без стеснения смотрел на ее грудь.
- Ты избавилась от трупов? - все таким же мелодичным ровным голосом спросил Джек, когда ярость девушки поутихла.
Тася оскалилась, ее гнев нахлынул снова, но так же быстро исчез.
- Да! - рыкнула она и отвернулась.
- Ты молодец… - прошептал Джек, растягивая последнюю гласную.
Перед ним во всей своей красе предстала ее шея и ушко с маленькой круглой серьгой, он слегка коснулся губами ее кожи за мочкой уха.
- Ты моя умничка… - поцелуи, уже горячие и влажные, медленно покрывали ее шею. - Ты все сделала правильно… - его дыхание щекотало, по спине девушки пробежали мурашки. - Тасенька… - поцелуи становились жарче, дыхание чаще; Тася чувствовала, как он возбуждается. - Моя миледи… - он укусил ее за мочку уха - больно, но так приятно, что Тася не удержалась и застонала, закатив глазки.
Он отпустил ее запястья, ее руки упали ему на плечи и тут же вцепились в черные локоны крепкой хваткой. Он нашел ее губы своими, она обхватила его пояс ногами, чувствуя, как увлажняется. Он подхватил ее бедра, чуть приподнял и прижал всем телом к стене, торопясь задрать юбки. И не стало вдруг ни ее, ни его. Только пламя тел и страсть двух сердец, приправленная щепоткой горечи.

~

По крайней мере, он ее удовлетворял.
Глазки Таисии то и дело грозились закрыться. Она, лохматая и измотанная, лежала нагая рядом с Джеком на кровати, положив голову на его плечо. Она чувствовала приятный легкий запах мужского пота и ни с чем несравнимое ощущение между ног. Подушечки ее пальчиков легонько поглаживали его ключицу. Он что-то говорил, но она не вникала в его слова.
- Я отвезу тебя в Орлиное Гнездо, - говорил он, наматывая на палец локон ее волос. - Лиза, конечно, тупая курица, а ее отпрыск - сопляк, больше похожий на выкидыш, чем на ребенка. И при дворе смертельно скучно. Но горы… Стоит идти пешком половину своей жизни, чтобы их увидеть. Ты увидишь их, моя миледи… - он чмокнул ее в лоб. - Ты ведь не боишься оставить салун так надолго?
Тасе захотелось врезать топором по его глупой красивой физиономии. Она лучше подожжет салун, чем оставит его кому бы то ни было так надолго.
- Нет, конечно - она посмотрела ему в глаза. - Что с ним станет…
Он улыбнулся, чмокнул ее в губы. Потом чмокнул еще и еще, медленно переходя на сочный крепкий поцелуй, который, как правило, означал начало очередного совокупления, поэтому Таисия оторвалась от губ Джека и вновь положила голову на его плечо.
Обойдется.
Но, как ни крути, он удовлетворял ее как никто другой.

- У меня кое-что есть! - внезапно вспомнила Таисия и резко подскочила.
Она нашарила на полу плащ, покопалась в нем в поисках перчаток, вскочила обратно на кровать и села на Джека. Он поймал обеими руками ее груди и расплылся в улыбке.
- Вот, - она протянула ему кольцо.
- Что это? - он постарался схватить обе груди одной рукой, но они не помещались, поэтому нехотя отнял одну из рук от женского тела и взял ею перстень. - Побрякушка Стеллтона? - он бросил ее на кровать и вновь взял груди обеими руками. - При нем было полно золота, зачем тебе эта мелочь?
- Это не мелочь! - возразила Тася, взяв кольцо в руки. - Это память. - Она покрутила им перед носом Джека. - Я хочу, чтобы ты сделал мне колье с этим камнем!
Джек нахмурился:
- Тася, прекрати капризы…
- Нет! Я хочу колье! С этим камнем! Оно будет напоминать мне о том дне, с которого мы будем вместе.
Джеку это явно было не нраву. Он оставил грудь своей женщины, взял у нее перстень и покрутил его в обеих руках.
- Цвет не очень, мутный какой-то… Давай купим тебе другой камень.
- Джек! Я хочу…
- Понял, понял! Хочешь! - он с первого дня их знакомства понял: чтобы угодить миледи - выполняй ее капризы.
- Если боишься, вытащи камень из оправы и отнеси по отдельности, - Тася плюхнулась на кровать рядом.
- Я? - Джек опешил. - Я боюсь? - он бросил перстень на пол, поднялся сперва на колени, а потом, медленно перешагивая через тело, встал на четвереньки над Таисией. Его длинные волосы касались ее лица и щекотали, Тася тихонько захихикала. - Вы меня плохо знаете, миледи… - и впился губами в ее шею.

~

Джека вздернули на площади на рассвете спустя два дня, даже не дав возможности уйти на Стену.
Тася стояла неподалеку и поглаживала пальчиками большой перстень с красным камнем, одетый поверх кожаной перчатки. Она изо всех сил старалась не улыбаться.

Его повязали на торговой улице с кошелем золота в кармане. Наводку дал ювелир, которому Джек принес фамильный перстень Стеллтонов, чтобы тот расплавил золото и вытащил камень. На следующий день собаки нашли труп пропавшего милорда вместе с трупами его охранников - они были закопаны недалеко от Королевской Гавани. Миледи Таисия дала против рыцаря показания в тот же день. Она сказала, что Джек должен был Стеллтону большое число драконов, сколько именно она не знала, но ей точно говорил об этом ее жених, ее бедный покойный Стеллтон-пончик, ее суженый милорд чистой крови и мысли. Она даже пару раз заплакала.

Джек, избитый и грязный, смотрел на нее дикими глазами раненого зверя. Глазами лжеца, которого вывели на чистую воду. Он кричал, брызгая слюной, что она все врет, что она шлюха, потому что спала с ним. Миледи подтвердила, что близость была, но не по ее воле. Об этом узнал ее будущий муж, поэтому угрожал Джеку расправой, что послужило еще одним поводом для убийства.

Он кричал, что она лгунья. За сквернословие один из тюремщиков, что привели Джека, ударил его в лицо, выбив несколько зубов. Тогда он начал признаваться: сказал, что они вместе с Таисией задумали убийство, чтобы жить вместе в любви, что он дал ей яд, но убила она. Это ее, стерву, должны судить. Ему выбили еще зуб.

Джек плакал. Он признал, что действительно задолжал более двух сотен драконов Стеллтону младшему, тот грозился убить его, потому рыцарь был заинтересован в его смерти, но Таисия об этом не знала. Он хотел убить двух зайцев - избавиться от долгов и получить красивую богатую женщину, которая поможет ему добраться до Орлиного Гнезда, где раньше жили его предки. Он не нашел хороший яд и принес вместо него кислоту, поэтому Таисии пришлось зарезать своего жениха и убить его охрану. Даже в случае, если бы у нее не получилось, милорд сильно захворал бы, возможно даже умер со временем, но в любом случае ему было бы не до мелких долгов какого-то рыцаря.

Таисия ответила, что сир просто пытается выкрутиться и несет сущий вздор - всем было известно, что для миледи уважаемый милорд Стеллтон был отличной партией, что с ее происхождением лучше мужа было не сыскать, даже говорить нечего о каком-то сире Джеке; у нее не было ни единой причины убивать ее милого пончика. К тому же нашлось множество свидетелей, которые видели ночью хозяйку салуна в ее заведении, и утверждали, что она провела там всю ночь.

Варис подтвердил слова Таисии: его пташки нашептали ему о том, что у Джека и младшего Стеллтона на самом деле были натянутые отношения, а накануне убийства их видели вместе.

Джека без сомнений признали виновным в изнасиловании и тройном убийстве.

Но вряд ли кто-либо кроме Таси и ее покойного жениха вообще знал всю ситуацию целиком.

Она на самом деле любила Джека - это единственная светлая часть ее истории. Он был козлом и предателем, но она любила слепо. Ей открыл глаза ее жених перед смертью, хрипя и кашляя кровью. Он не был глупцом и догадывался о ее связи с Джеком, как и о его намерениях. Он понял, что хитрец обвел глупышку вокруг пальца, а она повелась на его сладкие речи и большой член. Стеллтон смеялся над ней, захлебываясь собственной кровью, и именно тогда получил первый удар ножом в горло.

Но подонок Стеллтон был куда хуже Джека. Мало того, что Таисия росла в жестком воспитании последней и нелюбимой дочкой, ее называли безумной и сулили лишь межевого рыцаря в мужья, так еще и когда пришла пора искать ей мужа, оказалось, что она не невинна: ей было 13, а Стеллтону 19, он был женат, грязный похотливый проходимец, он приезжал в их дом на свадьбу старшего брата Таисии. Ее тогда избили в кровь, но она так и не призналась кем был ее мужчина - она отлично понимала, что ей никто не поверит.

Спустя 5 лет, когда надежда родителей сплавить дочку хоть кому-нибудь совсем иссякла, великолепный милорд Стеллтон младший, уже вдовец, милосердно предложил Таисии стать его новой миледи-женой. Тогда она перед полным столом уважаемых гостей заехала ему по наглой жирной роже серебряным кубком, разбив бровь.

Отец отвел ее в заднюю комнату и бил, пока она не заплакала, но не по лицу, чтобы не позорить перед новоиспеченным женихом. Она сказала ему, кем был ее первый мужчина, чтобы остановить. Тогда он избил ее за ложь так, что лицо было сложно узнать, свадьбу пришлось отложить на полгода, потому что в таком виде показать ее в Королевской Гавани не могли.

Как только она приехала, Стеллтон подарил ей салун. Он сказал, что они сделают в нем ремонт сразу после свадьбы и будут там жить. Единственное, чем порадовал за все эти годы. В тот день миледи даже задумалась о том, не стоит ли ей относиться к нему более снисходительно.

Тася улыбалась. Это она убила двух зайцев сразу. Двух козлов, если точнее. Она была абсолютно свободна, счастлива, и разуверена в мужчинах. Ее не мучила совесть, кровь хоть и была на ее руках, а запах в носу, они оба заслуживали смерти, Неведомый давно ждал их обоих. А что говорить о двух телохранителях милорда? Что ж… Издержки профессии.

Тася решила не снимать траура так долго, как сможет, но лишь потому, что ей безумно шло черное.

~

Таисию разбудил стук в дверь. Она закопошилась на кровати, которую будто туманом укрывал балдахин из белой вуали. Опять стук. Она недовольно зарычала, со злостью выпинала с кровати одеяло и зарыла голову в многочисленные подушки.
- Миледи, доброе утро, - после короткой паузы за дверью ее спальни послышался приглушенный голос Тома. - Гонец принес вам письмо, это важно… Просыпайтесь.
Тася что-то пробурчала в подушки.
- Не понял!
Она подняла голову:
- Читай, говорю!
- За дверью?
- Ну, выломай ее, я все равно не встану.
Было слышно, как Том разворачивает бумагу. Тася свернулась клубочком, обняв одну из подушек.
- Лорд Калос Торрингктон и его сыновья Брандон, Жекон и Донел, - Том читал медленно, а имена и фамилии вообще по слогам, - от лица всей своей семьи, а также таких семей, как Молтон, Гауерс… э… и еще много фамилий… выражают Вам свои глубочайшие соболезнования по поводу преждевременной смерти вашего жениха милорда…
- По-твоему, это важно, Том? - Тася заворочалась и легла на спину звездочкой. - И стоило меня будить?!
- Миледи! - он перестал читать и заговорил громче. - Все они сейчас на охоте с королем, уже возвращаются. Они желают посетить салун сегодня после полудня, чтобы утешить Вас своим присутствием. Человек шестьдесят-семьдесят с лошадьми и собаками на сутки, возможно больше.
Тася резко села на кровати, округлив глазки.
- О, Боги…

- Набрать вам ванну?
- Некогда, лучше принеси в зал всю посуду, в первую очередь кружки.
Большинство прислуги крутилось на кухне, двое драили пол, еще трое или четверо были на верхних этажах, приводя в порядок комнаты, мужчины сколачивали непрочную мебель, чтобы она выдержала предстоящую ночь, сдвигали вместе столы, другие освобождали от сена и повозок конюшню, третьи таскали еду из погреба, многие ушли на рынок и где-то застряли.
- Миледи, у нас проблема. Мы не можем убить гуся.
- Гуся? Убить? Что за шутки, гости скоро будут, а гусь еще не мертв! Эй, ты, рыжий. Да, да, ты. Иди на кухню, снеси птице голову, быстро.
Таисия, еще лохматая и в длинной ночной рубашке, раздав основные указания, принялась приводить в порядок бесчисленные бочки, что стояли за барной стойкой высокой стеной краниками к стойке. Те, что были без пометок, приходилось откупоривать и снимать пробу, затем метить мелком.
- Миледи, дорнийского в погребе больше нет.
- Как нет? В дальнем правом коридоре.
- А, нашли!
Пространство наполнял запах еды, столы сдвинулись, и стало просторнее. Женщины начали вносить в зал тарелки и кружки. В салун ввалился какой-то пьянчуга, требуя эль на опохмел, а после вежливого отказа по причине занятости начал обещать кровную месть. Мужчины еле выволокли его втроем.
- Миледи, я не могу разбудить барда - он пьян как свинья!
- Вот тебе монетка, беги и найди нового трезвого, а лучше двух. И если увидишь кого из наших, веди за шиворот сюда.
Люстру отмыли и сменили свечи, она засверкала как новая, преобразив все вокруг себя. Таисии не терпелось увидеть ее с зажженными свечами. Впрочем, как и увидеть свой туалет - одна из служанок приводила его в порядок, да что-то уж очень долго. Почему-то когда нужно торопиться, все медлят.
- Миледи, у нас не хватает свечей, а люди с рынка так и не пришли.
- Не ставьте в восточных комнатах - все равно большинство будут пить до рассвета.
Они в любом случае не успевали - даже если гости прибудут к вечеру, стол не будет полон еды. Но выпивки было на первое время достаточно, поэтому полные кружки с лихвой компенсируют пустой стол, по крайней мере Таисия на это надеялась.
- Миледи, у нас мало мяса.
- Открывайте бочки с солониной.
- Но ведь мы только позавчера их закатали…
- Выбора нет. Гости обещали по прибытию подарить тушу оленя, нескольких кабанчиков и много птицы, так что первое время солонина протянет, а после мы закатаем новую.
Солнце приближалось к зениту, проливая золотой свет в зал салуна, который сверкал чистым полом и большим количеством посуды на вытянутых столах. Служанка привела сразу трех новых бардов, Тася накинула им еще серебряную монетку и обещала еще дать по одной каждому завтра утром, если все пройдет шумно и весело. Вернулись люди с рынка во главе с Томом, внося в дом большие тюки с поклажей. С верхнего этажа донеслось:
- Миледи, ваше платье готово.
- Вот теперь я довольна! - Тася хлопнула в ладоши.

- Тсс! - миледи сморщила носик.
- Говорила я тебе, за стойкой мало полотенец!
- Так принесла бы новые, раз знала наверняка. Иди теперь за ними.
- Говорю тссс! - Таисия топнула ножкой.
Все вокруг замолчали. Шум за главными воротами усилился, теперь уже было отчетливо слышно, как к салуну подъезжает много всадников.
Таисия, шурша юбками иссиня-черного платья, медленно ступала вдоль накрытых столов к главному входу салуна - высоким двустворчатым дверям из красного дерева с коваными ручками. Она натянула вуаль своей черной шляпы на левый глазик, провела рукой в шелковой перчатке по уложенным кудрям волос, свежевыкрашенным в темный шатен, поправила перстень с красным изумрудом на безымянном пальчике, одетый поверх черной перчатки, и крепко ухватила обе ручки двери, остановившись.
Она заметила рядом тень.
- Что сказать, - Том пожал плечами, улыбаясь. - Вы отлично справляетесь и без своего жениха.
Таисия заулыбалась в ответ.
Она закрыла глаза и задержала дыхание, заставляя сердце биться реже - это помогало ей хладнокровно переносить напряженные моменты. За дверью слышались мужские голоса и шум, прислуга в зале перешептывалась, кто-то спешил расставить последние приборы.
Понеслось!
И Тася распахнула перед собой створки двери обеими руками и ступила за порог, Том шагнул за ней.
Всадники встретили ее шумным приветствием, она невольно обнажила зубки в широкой улыбке. Кто-то торопился отдать свою лошадь оруженосцу, кто-то еще не слез коня, а некоторые уже направились вверх по лестнице крыльца салуна, чтобы поцеловать Таисину ручку; ветер прижимал вуаль к лицу, черный большой бант за ее спиной бился в попытках оторваться от корсета, но Тася не замечала такие мелочи, она еще не была так счастлива, как сейчас. Она взялась за ручку створки двери и открыла ее шире, Том открыл вторую, приглашая гостей в главный зал салуна; на крыльцо поднялся первый из них, согнулся в поясе, поцеловал Тасину ручку, что-то пробормотав, а она с абсолютным счастьем в голосе звонко ответила:
- Добро пожаловать!

Очень прошу: не примите близко к сердцу критику. Если где был неучтив, заранее прошу прощения.

Биография на момент входа в действо игры:

Отцом Таисии Флауэрс был лорд Дейном Маллендор - глава дома Маллендоров, знаменосцев Тиреллов. На их гербе черные с оранжевым бабочки на белом. Их девиз «Легко и быстро».

Замок Маллендоров - Нагорье, стоящий на реке Медовинке, что к югу от Староместа, высок и строен, сложен из серого камня и украшен серебряными пиками с развивающимися здесь и там гербами. Замок славился богатством ягод и фруктов, сады которых окружали его большим разноцветным облаком, а также бабочками, что опыляли бесчисленные соцветия, украшая собой окрестности. Близость порта Староместа играла на руку дому Маллендор, потому золота от продажи фруктовых вин и ягодно-медовых сластей всегда было достаточно для небольшого замка.

Женой Дейнома была леди Роллис, в девичестве Блэкбар, младше его на 20 лет - лорд Маллендор тянул с женитьбой до последнего, не желая обменивать свою свободу на одну-единственную женщину и визг младенцев. Ему пришлось сделать это, когда проблемы со здоровьем лорда дали шанс его младшим братьям занять титул, что было куда хуже зимы, смерти, иных и всего этого вместе взятого. Его выбор не был строгим и пал на Роллис - достаточно миленькую и хрупкую девушку из дома с хорошей славой.

Слава же Малледоров таковой не была. Еще отец Дейнома, дед Таисии, прославился деспотическим характером, который в лице его старшего сына приумножился вдвое, если не втрое. Лорд предпочитал все держать в своих руках, не принимая ни советов, ни помощи. Семью он держал в ежовых рукавицах, одновременно позволяя себе все, что порождало его изощренное воображение.

Как оказалось, после женитьбы далеко не обязательно хоть в чем-то ограничивать свою свободу, что дико порадовало лорда Маллендора, и он начал судорожно строгать бастардов. Сама бедняжка Роллис, выплакав за первые несколько лет свое горе, смирилась и подарила Дейному пятерых законных отпрысков. Но пьянки и увлечения подарили лорду куда больше детей, он даже не брался их считать и запоминать имена, но Таисия была особенной.

Когда Маллендор начинал говорить о ее матери, его черты сглаживались, взгляд устремлялся в пустоту, а голос становился мягким, и Тася даже могла разглядеть в нем добро и любовь, что таились в самых темных уголках мужского сердца. Дейном обзывал себя всеми ругательными словами, какие знал, кулаками избивал стены, пока не сдирал все костяшки в кровь, заливал воспоминания сладким вином, но не мог простить себе того, что не сделал любимую женщину своей женой. В этом не было его вины - он слишком поздно ее встретил. Но горечь потери будоражила его мысли каждый раз, когда он напивался, и он находил все новые и новые причины обвинить во всем себя.

Ее звали Таисия Флауэрс, как и маленькую Тасю, что смотрела на пьяного отца большими влажными глазами, вслушиваясь в каждое его слово, ловя каждый его всхлип. Ее мать часто приезжала с обозом в Нагорье из Староместа, чтобы продать ткани и посуду, купить фруктов и поехать обратно. Кроме обаятельной улыбки она дарила каждому покупателю букет полевых цветов, что собирала по пути к замку, и один из них всегда доставался лорду вместе с очередным купленным блюдом, которое было ему абсолютно ни к чему - он был готов отдать любые деньги, лишь бы увидеть ее улыбку, что отражалась в зеркале серебряной посуды, принять из ее рук маленький скромный букет полевых цветов, едва коснувшись ее пальцев, вновь услышать мягкий голос, обещающий, что они вернутся через месяц и она обязательно отложит для него что-нибудь необычное. И однажды, когда Таисия в очередной раз со словами благодарности и ослепительной улыбкой протянула своему постоянному покупателю букет, он сказал нет. Дейном обнял ее, выронив из рук серебряное блюдо, прижал к себе, ощущая сладкий запах ее волос, и сказал, что этот цветок он больше никогда не отпустит.

С его помощью Таисия Флауэрс открыла посудную лавку, в которой каждому покупателю дарили цветы и хорошее настроение. Тася больше никуда не уезжала, лишь ждала приезжавший время от времени обоз с новым товаром. Если лорд Нагорья вдруг пропадал на сутки или больше, его знали где искать и находили в лавке Флауэрс: пьяным или трезвым, валяющимся в бреду на полу или расставляющим посуду на витрину, но именно там.

Конечно, Леди Маллендор знала обо всем, но ничего не могла поделать. Ее даже немного радовало то, что в ее муже появилось хоть какое-то постоянство. Она давно перестала ему перечить, зная его тяжелую руку, перестала и требовать ночевать дома, проводить время с детьми и заниматься замком, взяв все на себя. Дейном перестал ее бить, подобрел и даже помолодел, стал чаще бриться и реже пить. Супруги Маллендор зажили в мире и согласии, где обоих все устраивало: у леди были дети и замок, а у лорда была любовь.

Но все это рухнуло в одно мгновение, как карточный домик.

Леди Роллис, нежно поглаживая рукой едва надувшийся живот, где под ее сердцем, как в коконе, росла шестая бабочка, медленно поднималась по каменной лестнице вверх, в покои мейстера Нагорья, где он ее ждал, чтобы осмотреть, сказать, что все хорошо, и дать отвар от утренней тошноты. Губы леди были растянуты в улыбке, ее слегка подташнивало, но это не могло испортить ее хорошего настроения - она радовалась солнцу, пению птиц и маленькому чуду, что росло в ее животе.

Роллис остановилась перед дверью мейстера, глубоко вдохнула и выдохнула, чтобы после долгого подъема привести дыхание в норму, взялась за ручку двери. И тут раздался крик. Приглушенный, но ясный женский крик. Истошный вопль боли, будто женщину разрывали на части.

Леди дернула дверь на себя, петли протяжно скрипнули, и ее окатила волна оглушающего женского крика. Роллис попятилась назад, потеряв дар речи и способность думать, остановилась, прислонившись спиной к стене, открыла рот в безмолвном потоке вопросов.

Перед ней в комнате мейстера было много народа, все они суетились, таская окровавленные тряпки и кадушки с розовой от крови водой. Кто-то что-то говорил, кто-то громко приказывал что-то принести, остальные бегали и что-то искали: лорд, мейстер, его помощники, чашница и две кухарки, кто-то из слуг... Но все они, подобно рою летней мошкары, что кружатся над водой, не привлекли внимание леди Роллис Маллендор. Она видела лишь ее. Она узнала ее по черным кудрям, прилипшим к вспотевшему лицу, и по окруженным густыми ресницами глубоким темным глазам, из которых текли слезы. Ее звали Таисия Флауэрс. Она лежала на спине на столе мейстера, застеленном простынями, алыми от ее крови, вены на ее шее вздулись, лицо было розовым и искаженным от криков, что она издавала, она держала обеими руками свой большой живот, ребенок из которого рвался наружу, кровь из ее чрева залила простыни и капала на пол. Мейстер, весь заляпанный кровью, стоял перед ее согнутыми в коленях ногами. Лорд Дейном бережно поддерживал голову женщины и кричал на мейстера, тот отвечал ему еще громче и яростнее.

Спустя секунды, показавшиеся Роллис вечностью, муж заметил ее. Он опустил голову любимой на стол, медленно и аккуратно, шепнул ей что-то на ухо, и быстро широкими шагами направился к Роллис. Она не могла оторвать взгляда от Таисии, лишь когда муж подошел вплотную и повернул лицо в свою сторону, взяв ее за подбородок, она встретилась с ним глазами. Он что-то сказал ей, но она не услышала, он повторил, но она не могла понять его слов. Роллис глубоко вдохнула и, собрав всю свою ненависть в кулак, сказала, что будет рада смерти этой шлюхи. Дейном ударил ее рукой по лицу, запачкав щеку кровью с ладони. Пощечина не была сильной - Роллис терпела гораздо большее за годы, прожитые с мужем, но она покачнулась, потеряв равновесие, и скользнула вдоль стены вбок, пытаясь ухватиться за воздух. Дейном попытался поймать ее, но опоздал. Она упала спиной на лестницу, идущую вниз, затем ударилась затылком, покатилась, принимая удары на лицо, плечи, руки и колени, муж побежал за ней, восклицая проклятия, которые заглушил очередной крик Таисии. Когда тело Роллис остановилось, она была уже без сознания, а волосы на затылке окрасились в бордовый.

Это был момент смерти. Будто сам Неведомый снизошел до них и забрал все самое дорогое. Он забрал ребенка в чреве Роллис, как и всех ее последующих детей; он забрал Таисию Флауэрс, издавшую свой последний оглушительный вопль; он забрал вместе с ней сердце и душу лорда Дейнома, сделав его окончательно озлобленным; он забрал тем самым и без того недолгий мир и согласие из дома Маллендор; он ввергнул его в пучины ада навечно за один-единственный миг. Но именно тогда, на пепелище жизней и судеб, в переломный момент супругов Маллендор, на свет появился цветок. Розовый и маленький, поднятый на руках над трупом своей матери, он провозгласил о своем появлении младенческим криком.

У лорда Маллендора не было ни единого сомнения при выборе имени для дочери.

Он иногда приходил проведать маленькую Тасю, которую качала в люльке ее молочная мать, внимательно наблюдая за лордом, чтобы он не сделал больно ребенку. Но куда там! Первое время он вообще боялся к ней прикоснуться. Он плакал, дыша на нее ароматом фруктовых вин, спьяну бормотал что-то о любви, а когда набирался храбрости, то медленно приближал к младенцу вытянутый указательный палец, толстый и с грязным ногтем, иногда отдергивал его еще до того, как прикоснуться, а иногда касался им ее розовой щечки и только тогда отдергивал, будто укололся. Потом стоял над ней еще пару минут и уходил.

Однажды к ней пришла Роллис. Двое ее спутников за руки выволокли из спальни няньку, оставив леди и девочку наедине. Женщина была заплаканной, руки ее дрожали, голос срывался. Она что-то отрывочно говорила, будто ребенок мог понять ее, затем взяла с кровати няньки подушку и подошла к люльке. Ну вот же, Тася перед тобой. Маленькая и беззащитная, но не невинная. Ты же уже все решила, вперед, отомсти за себя и своих детей! Но подушка упала Роллис под ноги, она громко зарыдала, закрыв лицо обеими руками. Когда она успокоилась, то провела кончиками пальцев по коротеньким волосам Таси, коснулась губами ее лба, попросила простить и ушла. Больше леди ее не навещала.

Таисия росла угольком среди братьев и сестер. Они, будучи от светло-русой матери и рыжего отца, радовали глаз веснушчатой кожей, светлыми или рыжими жидкими волосами и голубыми глазами. Тася же была брюнеткой и мучилась со своей копной густых кудрявых волос, пытаясь хоть как-то их уложить, но тщетно, а потому всегда выглядела неряшливо и неопрятно. Ее кожа была смуглее, без единого намека на веснушки, а глаза были карими, как у матери, большими и миндалевидными. Поведение детей соответствовало их внешности: бабочки хоть и проказничали, но страх перед строгим отцом вырисовывал в их сознании четкую черту, которую нельзя было переступать; а цветок напротив следовал правилу «пусть меня накажут, но я это сделаю», и всегда за «это» получал по заслугам.

Лорд Маллендор добивался признания Таисии законным ребенком годами, он посылал воронов в Королевскую Гавань снова и снова, заставил даже жену подписать согласие, но трон отказывал, не видя на это веских причин: у Маллендора пятеро здоровых детей, трое из которых мальчики, любящая жена, которая, как они считали, родит ему еще много сыновей, а бастард всегда останется бастардом, даже если ему поменять фамилию. Но лорд не отчаивался, писал снова и снова, просил, а после начал требовать. Он делал это до тех пор, пока ворон не принес ему ответ, в котором ему вежливо намекнули засунуть свои требования себе в задницу, иначе там окажется меч одного из белых плащей.

Вот так и осталась Тася цветком, пусть и отец в минуты нахлынувших воспоминаний, сажал ее себе на колени и называл своей самой красивой бабочкой, ее все равно звали Флауэрс, Таисия Флауэрс, как и ее мать. Но в такие моменты она прощала своему лорду-отцу все: и побои, и фамилию бастарда, и отсутствие внимания. Она понимала и жалела его, поглаживая лысеющую голову, а он повторял каждый раз, что она с каждым годом сильнее похожа на мать.

Роллис иногда заставала их вместе, плачущих. Вместо того, чтобы позвать мужа спать, она молча смотрела на них обоих, таких разных и таких одинаковых, разворачивалась и уходила восвояси, оставляя за собой аромат ненависти, что висел в воздухе еще долго. Ненависти к глазам той женщины, что украла у нее мужа и неродившихся детей, к глазам, что смотрели на нее с лица девочки, не женщины, но это были именно они, в этом не было сомнений.

Когда пришло время, возникло множество проблем с замужеством Таисии. Роллис была готова отдать ее первому межевому рыцарю, но Дейном хотел сделать ее миледи. Какова была его радость, когда ее руку попросил младший милорд Стеллтон, вдовец, богатый и уважаемый в Королевской Гавани человек. Лорд Маллендор дал согласие, время свадьбы было назначено, он грезил поездкой в столицу в сопровождении дочери, но не дожил до нее. Его сердце давно давало понять, что подобной жизни оно не вынесет, и отказало ему, не дав дожить до самого знаменательного дня в его жизни. Таисия была, пожалуй, единственной, кто не радовался его смерти. Но он прожил свои года не зря, ведь он познал счастье в любви и создал Тасю, его младшую дочку, его очередного бастарда, его последнюю любовь. И покинул ее. Единственный, кому она была нужна.

Спустя день после похорон Тасины вещи были собраны, как и люди, пожелавшие поехать в Королевскую Гавань вместе с ней, и они отправились в путь, оставив Нагорье и реку Медовинку за спиной навсегда.

Но в Королевской Гавани судьба сыграла с Таисией очередную шутку - ее жених был убит, все планы разрушены, а сама Тася осталась одна наедине со своими проблемами, в новом городе и в окружении незнакомых людей. От жениха Таисии осталась таверна в Королевской Гавани - поплавок, за который она держится, чтобы не утонуть. Шумное веселое место, где крестьяне с радостью оставляют деньги, чтобы после трудного дня напиться и расслабиться. [Здесь будет ссылка на фанфик, позже добавится описание таверны]

Тася держит подбородок выше, дышит полной грудью воздухом с запахом свободы. За дверью ее таверны поскрипывает вывеска с надписью «Флауэрс», его зал украшают гербы с черно-оранжевыми бабочками на белом, среди которых ее рукой вышит один, пусть маленький и черный, но цветок.