Сегодня было особенно солнечно. Великое светило испускало яркие, теплые лучи, согревая все живое – людей, бездомных кошек, жуков, ящериц, выползающих на сухие поленья… Здесь, на Севере подобные дни выпадали особенно редко – но когда это случалось, Рамси радовался так искренне, что на губах его расцветала улыбка, пробуждающая искрящихся в зеленых глазах, пляшущих подобно солнечным зайчикам, чертенят. Солнце грело черноволосую голову мальчика так ласково, словно было самым внимательным и нежным родителем – а Рамси его единственным и настоящим сыном. Сноу шел по узкой сельской дороге, деловито прижимая к груди тяжелую вязанку сухого хвороста, и думал, как наверняка довольна будет мать, когда он принесет все это добро в их ветхую лачугу. На Рамси были грубые домотканые штаны серого цвета, столь же грубая рубаха и прохудившиеся башмаки, в которые он мгновенно набрал бы воды, случись снова пойти дождю; на бедре совсем еще юного Сноу болталось короткое, тонкое подобие меча – клинок, подаренный Рамси Вонючкой. Обычно Вонючка ходил за ним буквально по пятам, иногда даже раздражая сына Русе Болтона своим неослабевающим вниманием к особе мальчика, но это было ничтожным минусом по сравнению с тем, сколько пользы приносила бастарду его дурно пахнущая нянька! Однако сегодня Вонючки рядом не было – и Рамси возвращался из рощи домой в одиночестве; сердце его пело и казалось бы, ничто не способно было испортить столь яркое, солнечное настроение. Глядя со стороны на этого ребенка, можно было подумать, что перед вами самый смирный, послушный и безобидный мальчик из всех, что существуют на свете – на щеках десятилетнего Рамси светился румянец, улыбка – чистая и невинная, украшала его лицо аккуратными ямочками почти у самых уголков губ. Искрящийся в глазах задор казался теплым и ласковым – Рамси совершенно не портило грязное пятно у левой брови (вероятно, он испачкался сажей) и грубые лохмотья скорее даже оттеняли яркую, миловидную внешность и невинную чистоту взгляда. На шее, на самой обычной веревке болталось подаренное отцом медное кольцо. Кроме меча это было единственное, что Рамси особенно берег. Напоминание о том, что даже у него есть отец, а у отца есть фамилия. Болтон. Был ли родитель для Рамси сродни недосягаемому божеству до которого ему, бастарду, сыну мельничихи, никогда не суждено будет подняться? Он солгал бы, если бы ответил отрицательно – ведь когда то, что принадлежит тебе по праву, находится так далеко и невозможно приблизить его к себе, как ни тянись, твое знание волей неволей начинает обретать оттенок тобою же выдуманной сказки. Но если Рамси и думал на эту тему про себя, то внешне он никогда не показывал колебаний или неуверенности.
- Смотрите-ка кто перед нами, лорд Сноу собственной персоной – насмешливый голос, растягивающий гласные коснулся слуха Рамси в ту же самую минуту, когда облака заслонили собой недолго царствующее не небосклоне светило. Улыбка на лице мальчика застыла, словно маска, прихваченная изморозью, однако, не покинула четкого рисунка губ. В глазах сверкнули льдинки. Рамси крепче прижал к себе хворост - впереди, в нескольких шагах от него стояли, перегородив дорогу, четверо мальчишек. Двое одного с ним возраста, другие – постарше. Вонючка тщетно учил лорденыша сдержанности, объясняя ему, что бывают в жизни каждого такие моменты, в которые лучше склониться перед неприятелем, а не задирать перед ним подбородок в гордости своей.
«Зачем?» – искренне удивлялся Рамси – «Чего ради я должен притворяться слабым?»
- Затем – отвечал ему воспитатель – Чтобы ударить снизу вверх, ударить, когда никто не ждет этого.
Рамси крепко задумался над словами Вонючки, рассудив, что здесь есть изрядная доля истины. Но теперь, глядя на выстроившихся перед ним мальчишек, он тщетно пытался не забыть всего того, чему учил его воспитатель. Кровь вскипала в его венах, и ярость охватывала сердце Рамси так же верно, как огонь – тонкую сухую листву.
- А где твоя нянька, Сноу?- продолжал насмешливый голос; крупный рыжий мальчишка стоял чуть впереди остальных, образовавших вокруг вожака некое подобие полукруга.
- Наверняка, развлекается со шлюхой-матерью – выразил мысль его неопрятный, грязный товарищ с копной черных кучерявых волос на голове, предварительно сплюнув на дорогу.
Это было слишком. Улыбка медленно сошла с лица Рамси – черты ожесточились, а губы сжались, едва не побелев в мгновение ока.
- Попридержи язык, Свинья, а не то я вырву его из твоей поганой глотки не сейчас, так ночью, когда ты, собака, будешь пускать слюни во сне.
На мгновение в воздухе повисла тишина. Мальчишки переглянулись – и взорвались хохотом, звонко раскатившемся по округе
- Ты? – продолжал рыжий, явно наслаждаясь ситуацией – Ты до сих пор цел только потому, что вонь от твоей няньки распугивает всех твоих противников, лорд Сноу.
Он демонстративно зажал нос, словно давясь резким, неприятным запахом – примеру его последовали все остальные мальчишки, кто морщась, кто кашляя, а кто издавая и менее приличные звуки. Произойди подобное года три назад, Рамси немедленно кинулся бы на них, изрыгая проклятья, но жизнь - и Вонючка успели уже кое-чему его научить, хотя, видят боги, сейчас в глазах его было темно, а руки почти не ощущали тяжести вязанки. Сердце колотилось о грудную клетку так бешено, что казалось, оно вот-вот выпрыгнет наружу. Неужели он вечно будет ходить с нянькой за спиной, неужели никогда не сможет дать отпор, так чтобы выйти при этом победителем? Он мог бы попытаться. Но проблема была лишь в одном – их слишком много, а он один. Даже с ними с четырьмя Рамси не сможет управиться самостоятельно, хотя кто знает… В последний раз они видели его кровь, когда ему не было семи лет. Тогда он выплюнул в снег четыре молочных зуба. Ровно столько, сколько было перед ним мальчишек. Тогда он месяц пролежал в постели, тогда еще два новых шрама украсило совсем еще детское тело, он помнил вкус крови – своей крови, он глотал ее, глотал захлебываясь, но зато он навсегда запомнил вкус стали. Никогда – никогда и ничто не могло заставить его просить их прекратить. Даже будучи не в силах говорить, он все равно умудрялся осыпать врагов проклятиями, пророча им мучительную смерть в будущем. Рамси всем сердцем желал сейчас, чтобы это будущее поскорее наступило. Кольцо отца жгло ему грудь. Он лорд. Лорд. Не крестьянин, не сын мельника. Они не смеют так разговаривать с ним – и каждый из них поплатится за свои грязные слова.
С момента последней масштабной драки он проводил почти все свободное время в бесконечных тренировках, и словно звучали в его голове удары палка о палку – влево, вправо, вниз, право, снова влево, вверх, шаг назад, шаг в сторону… не давать волю эмоциям, сохранять рассудок, сохранять хладнокровие… Боги, неужели это вообще возможно? Как он может оставаться холоден???
Рамси стоял недвижим, словно статуя, когда рыжеволосый подошел к нему почти вплотную. На задиру смотрела сейчас пара зеленых глаз – таких холодных, что никакая синева не смогла бы сравниться сейчас с ними в своей схожести со льдом. Сноу и сам не знал, почему он до сих пор бездействует. Но он уже начинал догадываться. Злость уходила из его взгляда, но теперь она впитывалась в кровь, в самое сердце, словно змеиный яд, медленно, но верно делающий свое дело. Дыхание выравнивалось. Губы Рамси давно уже превратились в тонкую, бескровную линию; толстые пальцы мальчишки потянулись к кольцу на шее бастарда.
- Подаришь нам свою побрякушку, лорд Сноу, и может быть, мы позволим тебе унести ноги
В глазах снова потемнело. Трус. Ничтожество. Они боятся не Рамси – боятся его воспитателя. Вонючка достаточно грузен и безобиден на вид, но рука у него тяжелая – и хотя он никогда не трогал этих маленьких ублюдков, они все равно боялись его. Скоты. «Позволим тебе унести ноги».
Черты лица Рамси исказились так, что протянутая к нему рука застыла на мгновение в воздухе. Однако было уже поздно. С лицом бледным, как мел, Сноу выбросил вперед тяжелую вязанку с хворостом – руки его уже успели набраться силы, несвойственной детям его возраста. Удар пришелся забияке аккурат в грудь и рыжий мальчишка, обещающий превратиться в будущем в склонного к полноте, грузного мужчину, рухнул на тропинку к ногам того, кого называли лордом Сноу. В больших серых глазах промелькнуло удивление, но Рамси и не думал давать врагам время опомниться. Едва его противник упал, как Сноу уже выхватил тонкий клинок – и острие больно впилось противнику прямо в яремную впадину. Сощурившись, Рамси разглядел капли крови, выступающие на коже мальчишки. Противник выглядел испуганным. Мало того, начал просить ….
- Не убивай меня, не убивай! Отпусти, мы тебя не тронем, клянусь!
Казалось, он сейчас задрожит или того хуже – из глаз его потекут слезы. Рамси был ошарашен. Брови недоверчиво сдвинулись к переносице, но еще секунда – и в глазах его сверкнуло презрение, смешанное с разочарованием. Мальчишка, крупнее него просит пощады у того, над кем пару минут назад он глумился? У того, кого никогда не считал способным дать отпор? Будь Рамси на его месте, он бы схватил сейчас обеими руками тонкий клинок, чье лезвие было по чести сказать не таким уж и острым – и хотя бы попытался отвести от себя угрозу, пусть даже для этого ему пришлось бы наградить собственные ладони глубокими порезами. Щурясь, Рамси чуть склонил голову набок – тонкие мальчишеские брови взлетели вверх, с губ сорвался смешок – и Сноу засмеялся. В зеленых глазах вновь заплясали бесенята.
- Ну ты и свинья – фыркнул лорденыш, однако, острие клинка отодвинулось в сторону, а улыбка пропала с лица Рамси так же скоро, как прежде возникла. Меч дается лорду не для того, чтобы он резал им свиней. Лишь равные имеют право пасть в бою. Просто так отпускать мальчишку было неразумно – и Рамси это понимал. Однако пока он думал, что предпринять в следующую секунду, рыжий вскочил на ноги, выхватил у Сноу клинок и переломил тонкую сталь о колено.
- Я убью тебя. Клянусь, убью – прошипел Рамси перед тем, как вновь ощутить во рту вкус крови….

Домой он вернулся без хвороста. Спотыкающийся, с рассеченным, залитым кровью виском, ободранным коленом и бесчисленным количеством синяков на теле. Пальцы Рамси сжимали рукоять того, что раньше было оружием – но теперь это был лишь щербатый обломок. Под крышей лачуги Рамси встретила мать – еще довольно молодая женщина, высокая брюнетка с тонкими чертами. Глаза ее искрились жизнью, вот только темные круги под ними делали ее внешне изможденной. В зеленом взгляде матери Сноу разглядел сначала гневный упрек, затем – испуг. Ахнув, она бросилась к сыну.
- О Боги, Рамси, ты мое наказание! – в отчаянии воскликнула женщина, и тонкие пальцы ее осторожно коснулись рассеченного виска. Реакция Рамси оказалась для нее неожиданной.
- Не трогай!- исполненный злости выкрик напоминал скорее рычание волчонка, нежели речь человеческого существа. Сын отпрянул от матери, черты ребенка исказил смешанный со стыдом гнев, словно он считал недостойным материнских прикосновений себя, а уж никак не наоборот. Глупец. Воистину такие глупцы как он недостойны звания лорда. Он должен быть проткнуть свинью насквозь и не церемониться с ней – но он решил сыграть в благородство и вот результат. Рамси побрезговал чужой кровью и заплатил за это своей. Он вернулся к своей матери – побитый, словно уличная собака, вернулся без хвороста для глиняной печи, без оружия, подаренного Вонючкой, без отцовского кольца. Взгляд Рамси застилала жгучая пелена. Мать не должна увидеть его слез. Он и так – ее наказание. Держась изо всех сил, Сноу закусил губу – и вихрем пронесся мимо женщины в подобие ветхого чулана, бывшего его комнатой. Крыша здесь постоянно протекала, как бы Рамси не пытался починить ее. Он даже этого не может сделать так, как надо. «Лорд Сноу» - словно снова прозвучало в тишине насмешливое прозвище.
Пальцы коснулись груди, в том месте, где должно было находиться отцовское кольцо. В первый раз за долгое время Рамси не нащупал меди, и прикосновение к ней не успокоило его. Он закрыл глаза и выдохнул. На черных ресницах блестела влага, и трудно было удержать рвущийся наружу поток эмоций. Но Рамси справился. Сколько времени он сидел на постели, устремив взгляд в одну точку, сложив на коленях руки – сын Русе Болтона не знал. Ему казалось, что довольно долго. Пульсирующая в виске боль частично отрезвляла его, и нет, ему не было жаль себя, не было жаль собственного тела. Пусть даже ему переломали бы все кости. Но он предстал в таком виде перед матерью – снова. Она не должна видеть его таким – никогда! Он мужчина. Он должен быть сильным. Должен быть поддержкой, опорой, должен быть лучшим. Он никогда не должен проигрывать. Рамси вновь до крови закусил губу, думая, как он расскажет Вонючке о том, что позволил каким-то дворовым мальчишкам отобрать у себя оружие и сломать тонкое лезвие, словно какую то деревяшку! Но все же, найти силы для признания было гораздо проще, чем вернуть отцовское кольцо. Рамси прекрасно помнил, кто именно забрал у него подарок Русе. Свинья.
Кулаки мальчика непроизвольно сжались. Он глубоко вздохнул. И тут до его слуха донесся тихий, приглушенный звук… Сердце Сноу пропустило удар. Так звучали лишь женские слезы. О собственных мыслях, переживаниях и о дергающей боли в виске Рамси забыл моментально. Смахнув с ресниц предательские, соленые капли, он поднялся на ноги и осторожно переступил порог чулана. За столом, опершись о деревянную поверхность локтями обеих рук и уронив лицо на бледные ладони, сидела его мать. Плечи ее лишь слегка вздрагивали, и Рамси показалось, что мелкая дрожь сотрясает ее тело. Она плакала. Это было очевидно.
Брови мальчика изогнулись; с глубокой скорбью, раскаянием, смешанным с нежностью, глядел он на тонкую черноволосую женщину, бывшую его матерью. Она предавалась горю тихо, так тихо, словно не хотела этим потревожить его… Его, который виноват в ее слезах.
Рамси сделал шаг вперед, потом еще один и еще. Волчонок выходил из своей норы на свет, и не уже не скалил с каждым днем все более заостряющихся зубов. В сердце Рамси словно образовалась трещина, при нажатии на которую наружу выступали чистые, прозрачные, словно утренняя роса, капли. Он не мог выносить женских слез. Ничто не делало его столь безоружным, как это. Но он не просил мать прекратить.
Пальцы мальчика коснулись шелка длинных, черных волос, и он провел по ним ладонью – осторожно, ласково, успокаивающе.
- Мама, все будет хорошо – тихо произнес он и в голосе его не звучали слезы, хотя живые зеленые глаза блестели не пролившейся влагой – Я обещаю тебе. Ты никогда больше не будешь плакать. Улыбнись, мама, ну же
Он бережно коснулся овала лица, поворачивая черноволосую голову женщины к себе. Глаза ее покраснели от слез, но губы, схожие по форме с его, дрогнули в слабой улыбке. Рамси расцвел, словно водяная лилия под ласковыми лучами солнца. Улыбка коснулась и его губ – живая, искренняя и яркая; глаза его сузились, и знакомые матери искры засверкали в них. Сноу подался вперед и обнял женщину; даже когда он был мальчиком, она казалась ему хрупким цветком.
«Я должен это сделать. Ради отца. Ради нее. Ради всех них. Ради себя. – думал он, глядя блестящими глазами в пустоту и перебирая пальцами черные шелковые пряди – Я должен быть сильным. Я лорд.»
- Мне нужно сходить за хворостом – произнесла мать; по тому, как она подалась вперед, прижавшись к нему, он понял, что она вытирает последние слезы – Ты сходишь со мной?
Он хотел ответить ей, что сходит сам. Что сам все сделает. Что ей не нужно утруждать себя – но вовремя остановился. Его оружие сломано. Подарок отца украден. Он побит. Что, если он не сможет защититься снова – его мать не перенесет еще одного месяца у постели своего гневливого сына.
- Да, мама – ласково ответил он, как мужчина отвечает женщине на ее просьбу – Конечно.

Он должен был убить рыжую Свинью. Должен. Но еще не поздно. Все впереди. Когда Рамси отстранился от матери и взглянул ей в лицо, черты его вновь осветила мягкая улыбка – и ямочки снова поселились почти у самых уголков его губ.
Он вернет кольцо. Раздобудет новый меч. Никто не посмеет его больше тронуть – никогда. Его мать больше не увидит ран и ссадин на его теле. Никогда не прольет из-за него слез. Он будет сильным. И когда-нибудь отец его узнает, что Рамси Болтон – истинно сын своего отца, что он достоин носить древнюю фамилию, достоин быть лордом Дредфорта, достоин носить на своем бедре меч из валирийской стали с выгравированным на ней девизом «Наши клинки остры»…
- Наши клинки остры – тихо повторил Рамси матери на ухо.



Воистину остры. Ночью, когда уставшая после долгого дня мать наконец уснула, Рамси соскользнул со своей постели - тихо, словно кошка, прокрался к выходу; он взял с собой только сломанный клинок; рваные зазубрины тонкой стали были достаточно острыми для того, чтобы ими можно было перерезать горло. Ну а если нет – тогда он просто нажмет посильнее, и пусть кровь Свиньи зальет хоть всю постель ублюдка, забрызгает ветхие стены и самого Рамси – Сноу было плевать. Он обещал рыжеволосому смерть – он выполнит обещание и заберет назад то, что принадлежит ему. Он должен сделать это до того, как вернется Вонючка. Воспитатель не должен узнать о том, что Рамси лишился отцовского кольца пусть даже на один день. Внезапно он задумался – а заметила ли отсутствие медного сокровища мать? Нет. Внимание женщины более рассеяно, нежели внимание мужчины. Она не заметила.
Он шел быстро и тихо. Он знал, куда идет. На самом краю деревни, в почти такой же как у них с матерью лачуге, жил со своим отцом рыжий Мэл. Рамси знал, что отец Мэла – грузный, раздобревший от выпивки мужчина, довольно часто проводил ночи вне дома. Дома ли он сегодня? Все могло быть. Путь Рамси освещал лишь слабый серебристый свет луны. Лишь она – и бесчисленные россыпи звезд были его судьями. Резкий холодный ветер пронизывал едва ли не до костей, но Сноу не ощущал холода. Пальцы крепко сжимали подарок Вонючки.
В дом крестьянина Рамси влез через окно. С его ловкостью это оказалось несложно. Сжав губы, он молился про себя Старым Богам, чтобы оконная рама не скрипнула и не разбудила ненароком жертву или же ее отца. Ноги его коснулись деревянного пола. Рамси огляделся. Слева от него, вдоль стены, разместилась ветхая постель – но воистину, постель эта показалась Рамси богатейшей из всех, что он доселе видел. Свинья мирно спал, укрывшись шерстяным одеялом. Выпрямившись, приподняв подбородок, Сноу взглянул на свою жертву так, словно пытался отыскать в собственном сердце хотя бы толику сострадания к рыжему мальчику. Нашел он ее или нет – по его лицу понять было невозможно. Рамси подошел ближе и остановился над спящим. Откинул в сторону верхнюю часть одеяла – на шее крестьянского сына едва поблескивало в лунном свете медное кольцо. Взгляд Сноу похолодел. Дальше все произошло даже слишком быстро. Свинья вдруг распахнул глаза; в какую то долю секунды Рамси четко понял, что мальчишка собирается вскочить с постели. Сделать этого Свинья не успел. Холодная, крепкая рука безжалостно зажала жертве рот. Медлить было нельзя; Рамси хотелось сорвать с шеи рыжего кольцо и лишь потом нанести удар, но холодный рассудок говорил, что последовательность должна быть как раз обратной. Сначала удар, потом кольцо.
Брызнула кровь. Черты Рамси напряглись, а губы вновь сжались в тонкую линию, когда он держал изо всех сил брыкающегося мальчишку. В какой-то момент ему показалось, что он не сможет; что у него не хватит сил. Что Свинья вырвется. Он лишь сильнее напрягся – всем своим телом. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем смертельно раненный затих. Но это, наконец, случилось. В этот момент взгляд Рамси был холоден и тверд, как валирийская сталь. Одним резким движением Сноу сорвал с шеи Свиньи кольцо и опустил отцовский дар в карман. Задерживаться в комнате он не стал, покинув ее тем же путем, каким до этого пришел. После того, как все было сделано, Рамси, весь перепачканный кровью, направился в сторону близлежащего озера. Кровь нужно было смыть. Рассудок Сноу был чист, сердце билось не чаще, чем обычно. Он сделал то, что было нужно.

Домой он вернулся на рассвете. Разгорался новый день. Скоро должен был вернуться Вонючка. Рамси уже знал, что попросит у «няньки» новый меч. Спокойно, без стыда, не мучаясь.