Краткое описание квеста: идет четвертый день пребывания Джейме Ланнистера на правах гостя в Харренхолле. Рамси Болтон практически не нарушал покой рыцаря, ожидая со дня на день приезда отца из Близнецов...
Тем временем Бриенна Тарт обживает темницы Харренхолльского замка, став игрушкой в руках Кровавых скоморохов. Они не причинили ей вреда, но терпение наемников не бездонно. Кто знает, как долго они смогут оберегать драгоценную заложницу от собственных желаний и порывов?

Три дня. Три дня без света, слов, мыслей, сновидений и прочих прерогатив смертных перед мертвыми. Они сменяли друг друга один за другим, пока, наконец, солнечный луч, украдкой прокравшийся через серую завесу облаков, не коснулся залитой дождями и переполнившимися реками земли.
Комната была наполнена сизым не то туманом, не то дымом, не позволяющим видеть то, что находится даже в нескольких шагах. Мир притих, не то оттого, что только-только просыпался, не то потому, что вскоре должен был уснуть с наступлением ночи.
Открыв глаза, Джейме некоторое время лежал на спине, вглядываясь в плохо выбеленный потолок и пытаясь вспомнить, кто он и где находится. Масса звуков, на которые он прежде не обратил бы внимания, сейчас обрушились на него, остро подчеркнутая тишиной покоев: где-то капала вода, потрескивали во власти пламени сухие дубовые поленья, скрытая каменными стенами замка, во дворе пела женщина, то и дело повторяя некий заунывный мотив. Даже собственное дыхание оглушало, вырываясь из груди со свистом.
Харренхолл. Варго Хоут. Рамси Болтон.
Одно за другим воспоминания возвращались, превращая настоящее рыцаря в насмешку над ним же самим. Темница, дорога, лес и женщина в доспехах, возомнившая себя рыцарем.
Грязный потолок, с облупившейся побелкой, нависал над головой подобно грозовым небесам, несущим за собой рок проклятия.
Джейме Ланнистер впервые в жизни боялся пошевелиться и понять, что не ощущает свои конечности, а главное – правую руку. Кем он был без нее? Обычным калекой, бывшим рыцарем, простым ничего не значащим инвалидом. Он сможет отдать свой Белый плащ тому, кто его сможет носить, не пряча взгляд от людей.
- Цареубийца! Калека! Урод! Посмотрите на красавчика!
Отцу впору будет гордиться старшим сыном. Быть может, он даже пожалеет, что один из близнецов не умер в колыбели, оставив жизнь и ее прелести более удачливой единоутробной сестре.
Джейме Ланнистер выбрал путь Белого плаща, гордясь своему предназначению, ликуя при осознании своей уникальности среди других оруженосцев, но уже через три дня после посвящения в рыцари все его мечты рассыпались в прах и продолжали тлеть даже сейчас спустя восемнадцать лет. Честь, отвага, слово, закон – ничего не значат. Все это только игрушки в руках человека. Сегодня твой король прикажет тебе убивать невинных, а твоя клятва ему заставит тебя это делать. Сестра прильнет к тебе, прося о защите, и ты презреешь обеты. Отец швырнет тебя закрыть амбразуру вашего рода и ты пойдешь, окаменев от презрения к себе самому и человеческим законам.
В жизни так много зыбких понятий, но есть то, что будет всегда непоколебимо – меч и Серсея. Только в бою и в постели Джейме чувствовал себя целым, настоящим, нужным. В бою не лгут. Здесь нет места интригам и вранью, кровь проливается по-настоящему, никто не станет играть тобой, как пешкой, когда летит с мечом наголо, нападая на тебя…
Серсея… Ее имя звучало так сладко, что живот сводило судорогой после долгой разлуки. Насмешливый колючий взгляд, чуть приоткрытые для поцелуя губы, золотистые душистые волосы, нежная кожа, пахнущая невообразимо… Сила их единства. Прикосновения, сводящие с ума. Украдкие поцелуи, опьяняющая страсть их запретной любви. Доведется ли испытать когда-то это?
Но что теперь ему остается?
Сделав над собой усилие, рыцарь приподнял правую руку, запутавшуюся в одеяле. Все тот же ворох холщовых бинтов предстал перед его глазами, но только на этот раз они еще и дурно пахли, ткань приобрела бурый оттенок. Какое-то время Джейме изучал сверток, ставший его правой рукой. Где-то внутри него закипала ненависть, лавиной спускаясь из недр сознания, чтобы вырваться наружу в приступе гнева. В этих стенах был человек, отдавший приказ сделать его таким. И здесь же жила та мразь, что исполнила приказ, весело смеясь, будто в их руках была ручная обезьянка с деревенской ярмарки. Ланнистеры всегда платят свои долги. И этот долг будет уплачен, пусть Варго Хоут не сомневается ни секунды.
- Сир Джейме, отвар. Пора выпить его, - голос прозвучал так неожиданно, что Джейме вздрогнул всем телом, сиюминутный отметив, что мышцы больше не сводит судорогой от боли.
- Наконец-то Вы проснулись, милорд. Сегодня дивный день.
Чужие руки приподняли его голову, к губам поднесли глиняную чарку, наполненную чем-то горячим, отдающим болотной тухлятиной.
- Даже вышло солнце – это хороший знак. Выпейте настой. Отдохнете, а завтра совсем молодцом будете.
Голос еще раз помог поставить все на свои места. Серые стены, серые драпировки, холстина, маленький седой человечек – Квиберн. Джейме в покоях, отведенных ему Рамси Сноу, Болтонским бастардом. Дышать было по-прежнему больно, но не это беспокоило рыцаря, он вновь поднял правую руку, чтобы увидеть надоедливый кокон из полос холста.
- Проклятье, - Джейме с отчаяньем попытался пошевелить пальцами, но приступ ноющей боли остановил его попытку обрести контроль над конечностью.
- Сколько я здесь лежу вот так… Как морковь на грядке?
Человечек горестно вздохнул, прижав чашку к груди.
- Третий день, мой добрый сир. Еще несколько дней отдыха и Вы сможете сесть в седло, - голос полумейстера нес в себе доброжелательные нотки, полные сочувствия и желания помочь, но именно это вывело Джейме из равновесия. Перехватив здоровой кистью руку своего спасителя, которой тот подносил чашку к губам больного, рыцарь с силой отвел ее от себя.
- Что это? – взгляд затравленного осторожного, но не сломленного льва впился в лицо разжалованного Цитаделью мейстера.
Больше половины жидкости немедля пролилось на балахон Квиберна, на что он ответил осуждающим грустным взглядом.
- Сонное вино, мой господин. А так же настой из целебных трав.
- И Вы поили меня этой дрянью, превращая в беспомощного ребенка на протяжении трех дней?! – взвившись над постелью, Джейме резко сел, превозмогая боль в руке и одновременно осознавая, что мышцы отекли, и плохо повинуются ему.
- … а также вытирал Ваше дерьмо, мыл Вас и кормил, мой добрый сир, - голос Квиберна был невозмутим и в тоже время полон, как ни странно, успокаивающих добрых оттенков, - И ничуть не раскаиваюсь в этом. Судя по Вашему поведению, Вы не стали бы придерживаться моих рекомендаций, а в первые дни важнее всего не повредить больной руке.
Человечек отставил чашку с остатками питья на маленький столик у кровати и присел рядом с рыцарем.
- У меня для Вас хорошие новости. Ваши ребра не сломаны. Вы сможете продолжить свой путь, но руку все еще нужно беречь. Если уж желаете скоро покинуть постель…
- Да, желаю, - перебил мейстера Джейме, упорно стараясь собраться с силами, чтобы встать.
- Если уж желаете скоро покинуть постель, - терпеливо повторил Квиберн, как маленькому ребенку, - то постарайтесь не тревожить больную конечность. Вам необходим покой. И даже если Вы поедете верхом в Королевскую Гавань, то попытайтесь не двигать правой рукой. Я со своей стороны постараюсь сделать все для того, чтобы так и было. У меня большой опыт в работе с отрубленными и поломанными ногами-руками.
Он доброжелательно улыбнулся пациенту, словно старому приятелю.
- Не сомневаюсь, - голос, как и мышцы, не желал слушаться своего хозяина; Джейме казалось, что он сипит, как спившийся торговец рыбой, - Так значит, скоро я смогу выехать в Королевскую Гавань… Как кто?
Улыбка мейстера стала еще шире.
- Как сир Джейме Ланнистер, лорд-командующий Белой гвардией. Болтоны теперь в союзе с Тайвином Ланнистером. Рамси отныне не Сноу, а Болтон, законный наследник Дредфордский.
Джейме криво ухмыльнулся. Отец в своем репертуаре, покупает и продает… Золото и власть Кастерли Рок сыграли свою роль в очередной раз.
Серсея… Он все же увидит ее, сестра обнимет его, прижмется к груди и все трудности плена, тюрьмы будут забыты. Но нужен ли ей брат калека? Серсее всегда хотелось стать невестой великолепного Рэйегара; пусть она думала, что Джейме слеп и ничего не видит, но это было не так. Трудно не заметить, когда твоя сестра влюбляется. Отец вскружил девочке голову, пообещав ей Таргариена, а мальчика раздавил, собравшись женить сына на Лизе Талли, и попытавшись разбить все мечты о ратном деле. Может потому Джейме никогда не принимал участия в семейной травле Тириона? Чувствовал родство душ и судеб? Левой ладонью рыцарь с силой провел по лицу, пытаясь отрезвить себя после долгого сна.
Что теперь он для Серсеи? Покажет только встреча, но он сделает все, чтобы она приняла его. Ведь рука - это только кусочек Джейме Ланнистера, а в остальном он остался прежним.
Каждый сам кует свою судьбу. Цареубийца, Белый плащ, лорд-командующий. Джейме Ланнистер сам решил, куда и за кем ему идти. Меч и братья в Белой башне – вот его судьба, но Серсея… Теперь она вдова, отец у власти, Джоффри на троне. Ланнистеры правящий дом, так почему им, как и Таргариенам, не женить брата на сестре?
- Сир калека, - Джейме помахал перед носом Квиберна правой рукой, осклабившись. Сейчас он выглядел пугающе, напоминая дикого зверя, готового броситься на первого, кто посмеет напасть на него.
- Это временно. Я уверен, что Вы вновь сможете орудовать мечом, но не раньше, чем через полгода. Вам понадобятся тренировки и упражнения.
Горько усмехнувшись, рыцарь откинул здоровой рукой волосы со лба.
- Не страшно, я Белый плащ, если Вы еще не забыли. Тренировки – это моя жизнь.
Чуть нахмурившись, Джейме задал, волнующий его, вопрос.
- Рамси Болтон посещал мою комнату в эти три дня? – нет ничего хуже, чем, когда твою слабость видит непроверенный человек.
- Нет, милорд, - Квиберн встал с постели и принялся шуровать кочергой в камине, отчего по комнате разлилось тепло, - но он справлялся о Вашем здоровье каждый день по два раза.
Едва успев вздохнуть от облегчения, Джейме почувствовал себя виноватым. Бриенна Тарт – глупая вздорная баба с грубой физиономией мужика и в рыцарских доспехах. Он бросил ее, как не должно поступать рыцарю любой известной гвардии. Сказка, скормленная людям козла, должна была бы ее оберегать, но не правдивый идиотский язык Тартской девы.
- Бриенна.
- Что? – не понял Квиберн, разворачиваясь к пациенту. Полумейстер все еще возился с огнем, когда Джейме наконец смог встать с постели.
- Женщина, которая была со мной. Где она?
- Ваша спутница? Милорд Болтон отдал ее Варго Хоуту, как добычу. Она сидит под замком в темнице. Козел решает, что с ней делать. Но, мой добрый сир, куда Вы? Вам еще нужно лежать!
Не слушая полумейстера, Джейме встал, и сам доковылял до двери. Ноги дрожали, подгибались, но слушались своего хозяина.
- Помогите мне одеться.
- Зачем?
- Я валялся в Вашей власти, как новобрачная с мужем, три дня. Как Вы думаете, мне это по нраву?
Еще пол часа ушло на одевание. Теплые шерстяные гольфы, белая рубаха, портки, коричневые шерстяные штаны и зеленый дублет – наместник Харренхолла заботился о здоровье своего гостя, учтя резкое похолодание.
- А теперь дайте мне руку.
Спуск по лестнице стал настоящим испытанием для Джейме, но именно он заставил мышцы вновь повиноваться своему хозяину. Ступеньки, словно зайцы, прыгали перед глазами и под ногами, не давая толком понять, как далеко или близко они находятся. Стараясь не спешить, рыцарь сначала с помощью Квиберна, а после самостоятельно, преодолел все сто ступеней, ведущих в чертог Харренхолла. Огромный холодный зал пустовал, лишь в одном из углов теплилась жизнь. Слуги возились с каминами, которые обычно использовались часто сменяющими друг друга хозяевами замка. Двое мальчишек по уши в саже старательно сгребали потухшие черные головешки в кучу, в то время как третий раздувал пламя в одном из каминов.
- Если уж Вы собрались покинуть постель, то постарайтесь поесть, - бывший мейстер подозвал парнишку, отличавшегося от товарищей тем, что он был наименее чумазым, приказав сбегать на кухню и принести сиру Джейме овсянки.
Усевшись на лавку спиной к огню, рыцарь с унынием положил поверх столешницы свою «лапу». Руку крутило и дергало, но, стоило отдать должное Квиберну, переломы больше не болели. Хотелось верить полумейстеру и в то, что в будущем искалеченные пальцы смогут держать меч, как и прежде.
Человечек накинул своему подопечному на плечи плащ из волчьего меха, Джейме было тепло и тоскливо до такой степени, что хотелось завыть, как некогда выли прежние хозяева шкур, согревающих его. Неопределенность всегда бесила Ланнистера. Куда как проще было решить проблемы поединком, мечом, но не теперь… Когда он стал жалким калекой. Как долго придется быть беспомощным? Квиберн назвал срок – пол года, но Джейме не верил ему.
Мальчишка проскользнул в зал, оставив дверь чертога полуоткрытой.
- Толстая Бэт скоро все принесет, - кивнул он Квиберну, спеша вернуться к брошенной работе.
Джейме обратил взгляд на полоску света, прорвавшуюся между деревом и камнем. Громкие мужские крики, смех и песни доносились со двора Харренхолла; шла веселая гульба.
- Твой лорд женится или сдох кто богатый и теперь раздают наследство? – равнодушно поинтересовался Джейме, с меланхолией разглядывая потрепанную жизнью столешницу.
- Нет, сир, - мальчишка так старательно взялся сгребать золу в кучу, что клубы черной пыли окутали его тощую фигурку, - это Бравые ребята делят добычу.
- Эта мразь способна делить серебро со смехом? – в недоумении приподнял брови рыцарь, недоверчиво смотря на слугу.
- Он говорит о Вашей спутнице, милорд Ланнистер, - Квиберн поставил перед Джейме кувшин с водой и глиняную кружку.
- Я хочу это видеть, - Джейме встал, пошатываясь под тяжестью волчих шкур.
Она была женщиной, глупой и уродливой, но что-то переменилось в их отношениях за последний месяц. Бриенна Тарт умудрилась завоевать уважение своего пленника. Что-то было в ней такое, что было и в самом Джейме Ланнистере. Он видел в ней себя в свои шестнадцать лет. Когда слова «честь», «обет», «верность» имели только один цвет и одну сторону. Женщина была упряма и верила во все эти глупости, как малый ребенок верит в снарков и грамкинов. Но именно это примирило Джейме с существованием Бриенны.
Картина, открывшаяся ему во дворе, могла вызвать разные чувства – от отвращения до одного сплошного вопроса «зачем?!». Когда солдаты насилуют женщин побежденных врагов, убивают их детей и сжигают посевы, и то не испытаешь и доли подобного. В этом случае всему можно найти оправдание – мужчины, одичавшие вдали от дома, строгая дисциплина, голод, отсутствие жен, уюта; они берут свое у трофеев… Это близко к законам природы, но сейчас Джейме был готов зарычать от ярости и бессилия, наблюдая за унижением и травлей.
Посреди двора, засыпанного серым песком, усеянного мелкими лужами с грязью, собралась небольшая часть шайки Варго Хоута. Сам козел стоял в стороне, поигрывая хлыстом и похабно улыбаясь. Наемники образовали полукруг, в центре которого находилась обнаженная Бриенна. Тело ее было покрыто кровоподтеками, синяками, пятнами грязи и крови, ноги исцарапаны, но Тартская дева по-прежнему смотрела упрямо, не опуская взгляд и не втягивая голову в плечи. Словно не стесняясь своей наготы, она стояла навытяжку перед своими обидчиками, гордо выпятив плоскую маленькую грудь подростка и не прикрывая густую золотистую поросль между ног. Руки девушки были вытянуты вдоль тела, а кисти сжаты в кулаки. Она явно собиралась бороться до последнего. Идиотка…
- Миледи, дайте-ка я присуну Вам своего дружка! Авось из вашей дырки так и посыплются сапфиры!
- Нет… Сначала я поищу их у нее в глотке!
- Так не честно! Ты трахал вчера девчонку с кухни, а мне не досталось! Моя очередь, моя!
- Ха, этой бабы на всех хватит на несколько раз! Смотри, какая сильная. Я пристроюсь сзади, а Рорж спереди. Он так любит сладкие поцелуи.
- Она, поди, еще целка, никем не взломанная. Радуйся, что тебе одной столько мужиков досталось!
Наемники ржали, отпуская комментарии, но приближаться никто не решался, словно ожидая сигнала со стороны, и он не замедлил последовать со стороны козла.
- Шапфиры или твое тело? Ушти, уродина, я выблюю швой ушин и шафтрак, но трахну тебя так, што обяшательно посею свое семя в подарошек твоему папаше.
Когда ты напишешь ему письмо, сука? – Варго Хоут вошел в круг, приближаясь к женщине, возвышавшейся над ним на пол головы. Монеты на шее наемника позвякивали в такт его шагам, а Джейме казалось, что даже от входа в чертог он слышит свист напряженного дыхания Бриенны.
- Шмотри, я могу отрубить тебе руки или титьки. Они все равно никому не шошлушат шлушбу. Мять шдесь нешего, а кормить баштарда, которого мы тебе подарим, нет шмышла, ешли он родится таким ше уродливым, как и его мать.
Наемники вновь засмеялись, раздались крики одобрения, но Бриенна даже не пошевелилась. Ее лицо словно окаменело, только глаза следили за козлом, а губы пропустили короткую фразу:
- У меня нет сапфиров, как и у моего отца.
Кретинка.
- Какой дивный день, милорды! Солнце, ясное небо, толпа выродков посреди двора самого гостеприимного замка в Вестеросе(где я некогда преклонил колено, принимая свою судьбу), - насмешливо смотря прям в лицо Варго, Джейме принялся приближаться к группе наемников, стараясь не показать, насколько он слаб. Хотя кого он пытался обмануть? Людей, которые с ним справились, даже когда у него было обе конечности?
- Шареубийца пришел к своей леди… Как мило… - недобро улыбнулся Варго, делая шаг за кольцо своих людей.
- Да, дивный день, хорошая погода. Мы в замке, блеет козел, - Джейме замолчал, нахмурив брови, словно прислушиваясь, - странно. Вот только что блеял. Козлов кастрируют, Варго. Ты знал об этом? Да, отрезают все подчистую, если они зарываются, забыв о своем месте в этом мире. А их место блеять по приказу своего хозяина, не более. Но если козлики заболевают беше…
Джейме не договорил, как Варго кинулся на него, опрокидывая на землю. Откинув правую руку в сторону, чтобы не повредить «лапу», рыцарь успел намотать полу своей тяжелой накидки на левую кисть и принять на нее удар кинжалом, не замедливший последовать от его противника. Благо, первый выпад пришелся вскользь.

День выдался на редкость ясным – настолько, насколько это вообще было возможно в этой местности. Рваные, маленькие бело-серые облачка медленно плыли по бледно-голубому небу, иногда наползая на солнечный диск и создавая тем самым помеху нитевидным лучам великого светила, стремящимся впитаться своим теплом в холодную, покрытую лужами, землю. Несмотря на солнце, погода оставалась довольно холодной. Ранним утром над землей стоял густой молочный туман, нависающий сотканным из тысяч невидимых капель покрывалом над прихваченной инеем травой. Первый солнечный луч едва скользнул по еще темному, холодному небу – в то время, когда каменная громада Харренхолла уже оживала громкими, веселыми голосами и заливистым лаем собак. Высокие, уродливые башни замка утопали в предрассветной дымке, стремясь своими обрубками в холодную высь. Если бы не обилие доносившихся со двора звуков, если бы не щетина возведенных вокруг палисадов, Харренхолл можно было бы принять за замок-призрак, так исполнен он был какого-то странного, мистического оттенка, угрожающего лечь тяжелой тенью на каждого смертного, что посмеет приблизиться к нему. Но так ли проклят он был воистину? Любой дом станет нести на своих стенах отпечаток проклятия, если в нем нет постоянного хозяина, если никто по-настоящему не занимается им, никто не радеет за уют и спокойствие в его стенах и не заботится о безопасности огромного, всем чуждого, замка. Странно, но за те десять дней, что Рамси успел уже пробыть здесь, он неким манером привязался к этой каменной громаде, сначала показавшейся ему такой пустой и холодной. Было даже жаль покидать замок так скоро – едва только свыкнувшись с ним. Интересно, а каково же все-таки иметь собственный дом, по праву принадлежащий тебе? Крепость, из которой никто не в праве выгнать тебя, если только ты не окажешься настолько слаб, что не сможешь защитить себя и свое наследие…
При всем богатстве фантазии – Рамси не мог даже приблизительно представить себе ответа на собственный же вопрос. Ведь это все равно, что спросить – какого это, быть по-настоящему счастливым? Не нужно быть тонким психологом, чтобы знать – спроси человека, что ему нужно для счастья и узнаешь, чего ему больше всего не хватает. Однако, в последние дни молодой Болтон намеренно избегал долгих раздумий о собственных потребностях и собственной же судьбе – тем более, что твердой рукой отца уже была начертана дорога вперед, и все, что на данный момент было нужно от Рамси –пройти по ней и взять то, что предназначалось для него Русе Болтоном. Последнее письмо отца, полученное днем ранее из Близнецов, вселило в молодого мужчину уверенность в завтрашнем дне и развеяло сомнения относительно планов лорда Дредфорта насчет своего внебрачного сына. Сомнения, терзания, обиды – все это казалось теперь ни к чему не годной мишурой, только мешающей рассмотреть истину. Болезнью, пожирающей рассудок и время подобно бешеной, то и дело срывающейся с цепи дикой твари. Довольно бесплодных раздумий – впереди у него долгая дорога вперед, Королевская Гавань и Санса Старк у алтаря семигранной септы. Он должен смотреть вперед – твердо и смело, и ни в коем случае не оглядываться назад. Впереди жизнь – а сзади лишь призраки прошлого, и ничего кроме гибели они не способны принести. Конечно, трудно было поверить в то, что фортуна вот так, просто вдруг взяла и повернулась к нему лицом, подарив отца, фамилию, статус наследника Дредфорта и даже невесту – которая правда, пока казалась лишь эфемерным призраком, размытым, едва различимым пятном на карте будущего. Можно было изводить себя мыслями о том, какова она собой и как «рада» окажется перспективе брачных уз, грозящих соединить ее с Рамси тяжелой, прочной цепью. А можно было отправиться, с утра пораньше, на охоту, отложив все эти мысли в долгий ящик.
Ржание лошадей, лай собак, запах земли и утреннего тумана, скрежет поднимающихся ворот – холодный воздух врывался в легкие и максимально отрезвлял непокрытую голову, одним порывом очищая ее от последних остатков сна. Изо ртов северян вырывался крупными клубами пар – пятьдесят вооруженных всадников готовились выехать в утренний лес с целью славно поохотиться; на кого? Да просто-напросто на оленя!
Детская, невинная забава – и только то. Лучшие охотники, лучшие скакуны из Дредфорта, лучшая свора превосходных собак – все было в полном распоряжении Рамси Болтона, единственного и законного наследника лорда Русе. Доселе одевающийся совсем неприметно, словно какой-нибудь наемник, теперь уже юный Болтон постепенно свыкался с собственным, совершенно новым для него статусом. Черный цвет камзола, надетого поверх черного же дублета, разбавлял своим присутствием ярко-алый ободранный человек, разместившийся на усеянном вышитыми каплями крови розовом фоне аккурат на груди Рамси. Руки молодого мужчины, затянутые в теплые кожаные перчатки, крепко сжимали поводья черного как ночь скакуна; даже если погода разгуляется, даже если ветер сделается резок и порывист, отороченный серым мехом темно-розовый плащ, схваченный на шее Рамси серебряной застежкой в виде разинувшей в безмолвном крике рот отрубленной головы, обязательно защитит своего хозяина от холода. Лошади нетерпеливо топтали копытами подмерзшую землю, собаки лаяли, так и норовя сорваться с цепей…. Сверкнув заразительной улыбкой, Рамси легко ударил коня пятками по бокам и поравнялся с Дженкилом Крэггом, сыном кузнеца, уже было выехавшим по направлению к открывающимся воротам вперед.
- Ну что, парни, выпустим пар!
- Авось даже повстречаем в лесу кого-то окромя оленя!
- Еще одного, мать его, знаменитого рыцаря и с ним завидную невесту? Девка конечно страсть уродлива, под стать козлу, второй такой красотки во всех Семи королевствах не сыскать!
- А ты бы женился на такой, а, милорд?
Рамси тряхнул головой.
- Ночью все бабы одинаковые – молвил наследник Дредфорта, оборачиваясь к задавшему вопрос курносому северянину; в зеленом взгляде лукаво полыхнули веселые огоньки – А днем ничто так не красит женщину, как покладистый нрав и щедрое приданое. Я бы охотно взял за себя такую девку, дорогие милорды, и обращался как с первой красоткой, но, увы, миледи упустила свой шанс – мое сердце отдано другой!
Словно в подтверждение своих слов, он приложил к груди ладонь правой руки – северяне весело загоготали, и вся честная компания хлынула, наконец, в открытые ворота, навстречу забрезжившему на темно-голубом горизонте рассвету.

Удивительно, но отменная охота на оленя в утреннем лесу, знаменующаяся протяжными звуками охотничьего рога и лаем спущенных с поводков гончих способна принести гораздо большее удовольствие, нежели варварский набег на соседнюю деревню с целью скорой наживы. Никаких косых взглядов вскользь, никакого страха в остекленевших от ужаса глазах невинных жертв, никаких перешептываний за твоей спиной и никаких приступов разрушительного, изматывающего и опустошающего бешенства. Легко, быстро, весело - и главное, гораздо более пристало наследнику Дредфорта. Лесной воздух опьянял запахом свободы, кружа голову и можно было смело сказать, что никогда еще Рамси Болтону не приходилось смеяться так искренне-непринужденно и весело, никогда еще вызванный радостным азартом румянец не покрывал так его щек, никогда он не отдавался самой простой, обычной охоте на лесного зверя так всецело и настолько без оглядки. Никогда еще он не был так свободен как сейчас – связанный данным отцу словом повиноваться. Иные бы побрали иллюзорную «свободу», которой он был «богат» доселе! Что она дала ему? Свободу быть никем? Свободу сдохнуть, как израненная собака, в какой-нибудь грязной канаве? Свободу распрощаться с остатками собственного рассудка? В пекло такую свободу – и да здравствует свобода заткнуться, выполняя данный отцом приказ, тем более, если все приказы Русе Болтона было так чертовски приятно исполнять. Невероятно удачная, азартная погоня по следам оленя словно подтверждала: теперь все будет иначе, а прошлое никогда не повторится вновь. Гончие великолепно брали след, Рамси ловко уворачивался от грозящих хлестнуть его по лицу веток, его товарищи были с ним, лошадь легко брала возникающие на пути преграды в виде поваленных деревьев, а удар охотничьего копья стремительно и точно свалил молодого оленя, когда тот, загнанный собаками, выскочил прямо навстречу Рамси из высоких густых кустов. Победа была полной и безоговорочной; довольные, предвкушающие очередной пир в честь возвращения в Харренхолл лорда Болтона, возвращались северяне из леса, громко смеясь и отпуская грубые – и не очень, шутки. Впереди их ждала каменная громада укрепленного, мрачного замка, словно ожидающего подхода неприятеля, а уж никак не визита союзников.
- Работенки у девок на кухне прибавится!
- Есть там одна рыжая красотка, не успокоюсь, пока не вставлю ей по самые яйца!
- Становись в очередь, дружок, я первый на нее засмотрелся!
- Скоро мы свалим в Королевскую гавань, там таких шлюх полно – дырки на любой вкус и размер – с усмешкой ответствовал Рамси на изречения своих товарищей – Главное не пропадите там с головами, мозги нам всем еще пригодятся.

Когда они въехали, раскрасневшиеся и довольные, во двор замка, время уже близилось, судя по положению солнца на небосклоне, к полудню. Харренхолл жил своей жизнью и без Рамси Болтона – вот только жизнь эта несколько отличалась от тех порядков, которые заводил на правах временного хозяина замка сын лорда Дредфорта. Жестокий, часто несдержанный и злопамятный, Рамси Болтон, однако, не отличался тягой к дешевым и унизительным спектаклям вроде того действа, что разворачивалось сейчас во внутреннем дворе Харренхолла. Вид обнаженной, награжденной царапинами и кровоподтеками женщины вызвал у Рамси довольно сильное желание сокрыть жертву Варго Хоута от посторонних взглядов тканью собственного плаща – но он сам отдал ее Козлу, а стало быть, предводитель шайки Кровавых Скоморохов волен делать с ней все, что ему заблагорассудится. И даже если сейчас ему взбредет в голову разрезать ее живьем на куски, младшего Болтона это волновать не должно – пройти мимо и забыть об этом, вот что он должен сделать. И он так бы и поступил – если бы не еще одно действующее лицо этой нелепой трагикомедии.
Как относиться к Джейме Ланнистеру и что думать по его поводу, Рамси не мог определиться при всем имеющемся у него на то желании. Три дня о рыцаре не было ни слуху, ни духу и лишь лаконичные ответы мейстера Квиберна на вопросы юного Болтона напоминали хозяину Харренхолла о том, что гость все еще находится на его попечении – живой, хоть и не совсем здоровый. Теперь же, едва встав с постели, представитель дома Ланнистеров уже торопится обратить все старания Квиберна в прах – очевидно, Цареубийца всей душой стремится остаться на всю жизнь калекой, а грязные лужи кажутся ему милее даже самой свежей и мягкой постели. Вид сцепившегося с козлом льва мог бы насмешить Рамси, если бы он не считал себя обязанным отвечать за целость и сохранность этого мужчины, чье поведение более пристало безмозглому, лишенному всякого инстинкта самосохранения подростку, нежели зрелому человеку. Резкий, пронзительный свист буквально рассек окружающее пространство надвое, но сцепившиеся мужчины, похоже, не собирались прерывать объятия, настолько они оба оказались увлечены друг другом.
- Разнять их! – коротко бросил Рамси, опуская освобожденную от ткани перчатки правую руку на собственное бедро. Двое всадников быстро соскочили с лошадей и бросились к дерущимся мужчинам; в руках Варго Хоута блеснула сталь кинжала, но пара мгновений – и оружие козла приземлилось в грязь, предусмотрительно выбитое из его рук одним из северян. Люди Рамси спрыгивали на землю один за другим, готовые помочь двоим своим товарищам справиться с поставленной перед ними задачей, тем временем сам сын лорда Болтона еще оставался в седле, взирая на разворачивающиеся перед ним события свысока. Он слегка поморщился, когда кинжал Варго выпал у его хозяина из рук; зря. Стоит козлу свистнуть – и добрая сотня дрыхнущих в конюшнях подонков высыплет во двор, готовая вступиться за своего предводителя. Не то чтобы северяне из Дредфорта радели за своего милорда меньше, чем кровавые Скоморохи за Козла, но большая их часть была сейчас, увы, не с ним, и пока они поймут, что происходит, может статься, будет уже слишком поздно.
- Я сказал «разнять», а не вступать в драку! – крикнул Рамси, перекидывая ногу через седло и спрыгивая в вязкую жижу. Воистину, хочешь решить вопрос грамотно – сделай это сам, но в том, что у него получится найти «грамотное» решение, сын Русе Болтона сомневался, и не без причины. Северяне – двое на каждого дерущегося – крепко держали обоих мужчин. И кто же здесь зачинщик? Рамси приблизился – и поочередно взглянул каждому из них в лицо. Хороши, ничего не скажешь.
- Ну и по какому поводу турнир? – спокойно осведомился младший из Болтонов, в чьем взгляде не угадывалось и намека на угрозу – только лукавые огоньки в зеленом взгляде грозили перерасти в искорки легкой издевки, в равной степени обращенной и ко льву, и к козлу. Оба они были сейчас почти равны перед ним. – Дайте угадаю. Герой без страха и упрека вступается за честь оскорбленной девицы – продолжил Рамси, сцепив руки за спиной в замок и слегка щурясь – Очевидно, ради того, чтобы красиво испустить дух у нее на глазах. Ведь оружия у него нет - а думать о последствиях, да и вообще думать, не в привычках героев, равно как и самостоятельно подтирать себе зад, после того, как они нагадят.
Черты лица Рамси обозначились четче, буквально врезаясь в кожу, и почти бесследно изничтожая оттенок беззаботной юности на его лице; под глазами милорда Болтона словно залегли темные круги, а взгляд исподлобья – осмысленный и жесткий, более не нес в себе ни веселья, ни лукавства, ни даже издевки. Резко, как ножом, Рамси буквально полоснул взглядом черты лица растерявшего последние зачатки рассудка рыцаря – и перевел взгляд на Варго Хоута. Последнего уже отпустили - но двое северян еще стояли по обе стороны от особы Козла настороже.
- Ваша несдержанность удивляет меня, милорд. – Ровно произнес сын Русе, спокойно и серьезно изучая уродливые черты лица Козла - Но думаю, и в половину не так сильно, как удивит она моего отца. Он будет здесь сегодня к вечеру, в крайнем случае, завтра утром. Надеюсь, Вы сумеете объяснить ему, почему у нашего гостя сломана рука.
Люди Русе Болтона, оставленные лордом Дредфорта в Харенхолле , уже начинали обращать внимание на происходящее во дворе; Рамси видел их молчаливые фигуры на балконах.
- И еще... Вижу, Ваша пленница не представляет для Вас особенной ценности, судя по тому, как Вы обращаетесь с ней. А наш гость готов отдать за нее свою жизнь.
Четко очерченных губ Рамси коснулась бледная улыбка.
- Вы поступите мудро и справедливо, уступив миледи Бриенну сиру Джейме.
Тон наследника Дредфорта можно было назвать мягким - но тихая, паучья вкрадчивость, угадывающаяся в нем, невольно напоминала о родстве Рамси с Русе Болтоном. Приходилось прислушиваться для того, чтобы понять, о чем говорит сейчас этот молодой мужчина - но не смотря на это его слышали все.
- Надеюсь, Вы не будете возражать, если Дженкилл отдаст миледи свой плащ. - почти прошелестел Рамси, все так же бледно улыбаясь будущему лорду Харенхолла. Едва заметный жест стройных пальцев младшего Болтона - и сын кузнеца, правая рука и первый товарищ наследника Дредфорта отстегнул застежку плаща, уверенно шагнув в круг, к Бриенне Тарт. Плотная, темно-синяя ткань шерстяного, подбитого мехом плаща надежно скрыла нескладную фигуру женщины-рыцаря от посторонних взглядов. Бравые ребята застыли на месте, не решаясь предпринимать что-то либо, тем более что разговор Варго Хоута и Рамси Болтона еще не был окончен...

Козел оказался при всей своей худобе весьма тяжелым. Джейме показалось будто на него уронили мешок с костями, каждая из которых старалась побольнее уколоть и без того покрытое синяками тело Ланнистера. Тем не менее, наемник остается наемником. В Варго было много жестокости, но мало мастерства рукопашного боя. Изловчившись, рыцарю удалось врезать козлу в пах коленкой, подарив себе надежду, что потомков Варго после более не сможет оставить. В эту же секунду чьи-то руки стащили долговязую тушу наемника с Ланнистера, а самого его бережно подняли на ноги, оттаскивая подальше от козла, сложившегося пополам.
Взгляд Джейме метнулся к Бриенне, безмолвно замершей в кругу своих мучителей. Она, наконец, прикрыла ладонями пах и груди, стараясь скрыть наготу, это у нее довольно плохо получалось, но именно этот трогательный жест напомнил Джейме о том, что его бывшая тюремщица - женщина.
Он мысленно укорил себя в том, что не заставил сына Русе отобрать ее у Варго, заставив пережить Семеро-только-знают-какие-кошмары. Девушке было всего девятнадцать, от силы двадцать с чем-то лет. Но упорства и твердолобости хватило бы на все Золотые плащи разом. Болтаясь в руках северян, Джейме ухмылялся разбитыми губами, кидая ухмылку в лицо самой смерти. Он выжил после плена в Риверране, избежал повторного пленения, прошел через земли, наполненные мародерами и разбойниками, попал в плен к садистам Варго, чтобы едва не умереть из-за чести девы, которая сама ею не дорожит.
- Ну и по какому поводу турнир? - пока длилась короткая схватка с Варго, Джейме показалось, что время замерло, но голос Рамси Болтона вновь вернул скорость бытию.
Рыцарь успел заметить молодого человека, когда тот соскочил со своего коня. Юный лорд был полон достоинства, держался горделиво и свысока. Люди, окружавшие наследника Дредфорта, смотрели на него едва ли не с обожанием и подобострастием. Сразу было видно, что свою свиту Рамси балует, а вот чем… Только им и известно.
Взгляд Джейме задержался на гербе Болтонов, алом ободранном человеке, распятом на груди сына Русе. Бастард набирался силы, поднятый из небытия рукой отца. Пытался осознать свой новый статус и гордился им безмерно, используя привилегии узаконенного сына лорда. Ланнистер повел бровью, поджав губы, с интересом наблюдая за юношей. Однако поведение Рамси удивило Джейме, отвлекая от изучения экипировки.
- Ну, и по какому поводу турнир? – бастард вышагивал, выплевывая слова с высоты своего роста. Они выскакивали из его уст, скользя по новой одежде, подчеркивая его новый статус лорда, подчеркивая положение бывшего бастарда, извлеченного из недр Севера отцом, чтобы на время сделать наследником древнего рода.
– Дайте угадаю. Герой без страха и упрека вступается за честь оскорбленной девицы. Очевидно, ради того, чтобы красиво испустить дух у нее на глазах. Ведь оружия у него нет - а думать о последствиях, да и вообще думать, не в привычках героев, равно как и самостоятельно подтирать себе зад, после того, как они нагадят.
Руки северян разжались, отпуская Джейме, который и не пытался высвободиться, с удивлением слушая Рамси. Если бы правая рука рыцаря была в порядке и сейчас подчинялась ему, он с превеликим удовольствием предложил бы Рамси подтереть его зад мечом, дабы он ответил за те слова, которыми сам гадил во дворе, желая, судя по внешнему виду, показать себя во всей красе перед своими людьми.
Резким движением откинув волосы со лба, Джейме вновь взглянул на Бриенну. Цель была достигнута. Один из северян накинул ей на плечи плащ по приказу своего господина и Тартская дева укуталась в него, хотя он едва доставал ей до лодыжек, зато скрыл срам от десятков мужских глаз.
- Пушть шабирает шебе швою дефку! – зло выплюнул Варго, с пренебрежением отталкивая людей Болтонов в сторону. – Ее трахать или повешить мошно, вше! Нет у нее шапфиров, только гряшная дырка! Он обманул наш, - козел ткнул пальцем в сторону Джейме, сплюнув презрительно на землю.
Так значит, сказка сработала, - Джейме обаятельно улыбнулся Хоуту, насмешливо кивнув козлу. Защищать невинных. Защищать слабых. Подчиняться законам. Часть клятвы в этом богами забытом месте рыцарь Королевской гвардии выполнил. Но только ли обеты были здесь тому причиной? Ланнистер удивлялся сам себе – ему бы лежать под присмотром Квиберна до приезда Русе Болтона, а после оседлать коня и вперед, к Серсее! Но сестра, отец, брат были далеко все это время, рядом же была уродливая упрямая женщина в доспехах рыцаря, спасшая его шкуру не один раз на протяжении долгого пути, а вот он ее едва не погубил.
Проклятое тело не повиновалось ему в первый вечер, после Квиберн и его сонное вино… Но теперь ни Рамси Сноу, ни Варго Хоут не смогут причинить ей вред, пока Джейме Ланнистер жив. Плен и путешествие вернули Джейме ощущение чистоты его Белого плаща. Люди ненавидели старшего сына Тайвина за самый лучший поступок в его жизни, и он отвечал им тем же. Что толку в хороших поступках, призванных защищать честь и обеты рыцаря, если все только и норовят кинуть в тебя комом грязи, осудить и использовать согласно своим целям? Король, отец, сестра… Ты только игрушка в их руках. Как жаль, что он не знал этого ранее, когда мечтал о Белом плаще, когда провел ночь в Септе Бейлора, благодаря богов за их подарок.
Защищать невинных. Помогать слабым. Быть рыцарем несмотря ни на что. Белоснежный плащ одевается избранным пожизненно. Это его судьба, а не его выбор.
Люди Варго хмуро смотрели на Рамси Болтона, многие цедили ругательства сквозь зубы, но ни один из них не схватился за оружие, что было хорошим знаком. Да и к чему была резня? Бравых ребят осталось не так много после вылазок в деревни и стычек с неизвестными в лесах, окружающих Харренхолл. Делить женщину, за душой которой было только ее малопривлекательное тело, с Болтоном было бы глупостью. Это понимал каждый наемник в шайке Варго, как и сам козел, рассчитывающий в скором времени стать лордом Харренхолла.
- Шабирай ее, Шареубийца, - Варго вновь сплюнул и, развернувшись спиной ко северянам, Ланнистеру и своей жертве, взмахнул рукой, давая приказ своим людям оставить двор. Наемники покидали место действа медленно, словно не хотя. Многие оглядывались, кидая звериные взгляды на Рамси и Джейме. Только один из них, лишенный носа, уродливый верзила решился обронить напоследок:
- Я еще вставлю тебе в жопу, уродина, - он ухмыльнулся Бриенне, как старый друг, закрывая за шайкой ворота конюшни, в которой расположились Кровавые скоморохи.
Как странно бывает, стоит некой толстухе запоздать с подачей овсянки к столу искалеченного рыцаря, как он спасает на редкость уродливую, но благочестивую деву, - Джейме тихонько улыбнулся своим мыслям. Ему отчего-то казалось теперь, что отныне их злоключениям с Бриенной пришел конец. Ждать возвращения в Королевскую гавань осталось совсем не много. Вскоре приедет Русе Болтон, Джейме сможет вернуться к сестре и Королевской Гвардии, а Бриенна заберет девочку Старков, чтобы свезти ее к матери.
Но. Оставался только Болтонский бастард, вознамерившийся вести себя гордо, по подобию южных лордов. Неужели парень так себе видел жизнь настоящего лорда – унижающим рыцарей на глазах у всякого отребья (а в том, что среди свиты Рамси было больше убийц и мошенников, чем в любой таверне на Блошином конце, Джейме не сомневался)?
- Милорд, Тартская дева приносит Вам свою благодарность за спасение и своевременное появление Вашей особы в этом злополучном для нее месте, - Джейме напыщенно кивнул Рамси так, будто они были ровней друг другу и находились на каком-то великосветском приеме у Серсеи. Он словно поддерживал тот горделивый напыщенный тон, взятый за правило бастардом.
Двери в чертог все еще были открыты, и вскоре какая-то Бэт должна была принести туда овсянку. При мысли об этом живот Джейме свело от счастья. Оказывается, он был голоден, хотя еще три дня назад не мог смотреть на кашу без отвращения. Доковыляв до Бриенны, Джейме подтолкнул ее в сторону чертога и отправился за ней, под взглядами северян. Пропустив Тартскую деву вперед, рыцарь остановился на пороге, чтобы медленно обернуться. Тяжелый и недобрый взгляд исподлобья достался Болтону. Взгляд уязвленного на глазах у черни Ланнистера и лорда-командующего Королевской гвардией, взгляд льва. Никогда не забывай кто ты.
- Я все еще рыцарь. И, да… Когда решитесь еще раз напомнить Ланнистеру о его дерьме, вспомните о своем. Именно его подотрет мой царственный племянник, чтобы сделать из бастарда человека одним росчерком пера.
Добряк Квиберн вовремя поделился вестями из Королевской гавани. Как странно, что сын Русе позволяет себе столь много. Впрочем, Джейме это не удивляло. В прошлом он был куда как горячее, чем сейчас Рамси Сноу.
Повернувшись лицом к чертогу, рыцарь вошел вовнутрь. Бриенна скорчилась возле вовсю пылающего камина, где возилось ранее трое мальчуганов. Полумейстер занимался ее плечом, примакивая грязной тряпицей широкую ссадину на коже. Тарт выглядела угрюмо и смущенно одновременно. Упав отощавшими ягодицами на лавку рядом с женщиной, Джейме брякнул, смотря прямо ей в глаза.
- Неважно выглядишь.
- Спасибо... сир Джейме.

Ситуация разрешилась на удивление мирно; Рамси начинал удивляться тому, что ни один из возникших в последние дни конфликтов не дошел до точки кипения – хотя на то у их участников были все шансы. Напряжение буквально висело в воздухе, создавая эффект приближающейся грозы. Флюиды чужой ярости окружали Рамси буквально со всех сторон – он слышал произнесенные сквозь зубы сдавленные проклятия, ловил на себе звериные взгляды кровавых скоморохов и… ощущал себя истинно в своей стихии. Чужая злость, проклятья, обращенные в адрес его особы, давно казались ему обыденностью, если и вовсе не правилом – скорее уж сын Русе Болтона ощутил бы себя не в своей тарелке в атмосфере всеобщего обожания и безоговорочного подчинения, нежели сейчас. Тем более что значение имели только действия и практический результат, который за ними последует – большая ли разница в том, кто как на это реагирует и что думает по поводу случившегося?
Люди Варго Хоута изрыгали проклятия; тем же самым ядом исходил и Козел, по-видимому, решивший выплеснуть все те помои, что накопились у него во рту, на ни в чем не повинную Бриенну Тарт, которой он более не мог причинить ощутимого, физического вреда.
Губы Рамси растянулись в недоброй улыбке, словно содержащей в себе яд гадюки, когда он вскользь коснулся взглядом начинающих расходиться бравых Ребят; какая то его часть даже жалела о том, что все это не вылилось в кровавую резню, что не появилось повода обнажить меч, что снова он должен оставаться спокойным и рассудочным внешне, в то время как желание взорваться всплеском разрушительной энергии кровавого боя медленно, но ощутимо отравляло его кровь. Но даже если бы он едва справлялся с собственным темпераментом, и то не стал бы жертвовать Рамси кровью своих людей и людей своего отца ради удовлетворения собственных абсурдных желаний. Рассудок все чаще вступал в осознанный конфликт с последними, и иногда юный Болтон сам едва не путался в этих замысловатых узлах, сильно мешающих ему самим своим присутствием.
Улыбка померкла на губах Рамси, когда он вновь обратил пристальное внимание на Джейме Ланнистера – худого, златовласого рыцаря, который так или иначе позволил себе забыть о разуме и отдаться всплеску эмоций, едва не приведшему к катастрофе. Внимательно глядя в изможденные, жесткие черты, Рамси думал – думал о том, что наверное, Джейме Ланнистер позволяет себе подобную роскошь потому, что ему попросту плевать на собственную жизнь – он готов плюнуть на нее с самой высокой башни Харренхолла, но плюнуть так, чтобы при этом придать этому оттенок какой-то высокой цели на манер защиты невинной девы от лап ублюдков Варго Хоута. Чтобы не просто так, не зря.
- Милорд, Тартская дева приносит Вам свою благодарность за спасение и своевременное появление Вашей особы в этом злополучном для нее месте, - подчеркнуто учтиво произнес гость, тот самый Джейме Ланнистер, в адрес которого Рамси, не сдержавшись, швырнул несколькими минутами ранее отнюдь не учтивую, а даже довольно грязную по своему смыслу фразу. Но если, не смотря на это, он решил ответить «вежливо», то почему тогда Рамси чувствует в его словах насмешку? Ответ был очевиден – потому, что это и есть насмешка.
Носо-губная складка в лице юного Болтона чуть дернулась – едва заметно, но достаточно для того, чтобы обнаружить раздражительную нервозность. Холодные пальцы освобожденной от перчатки руки крепко сжались, для того только, чтобы тут же разжаться, но даже после этого напряжение никуда не исчезло, напротив – возросло еще пуще, словно притаившись в каждой клетке его существа. Рамси никак не ответил на тот напыщенный кивок, который адресовал ему сир рыцарь, словно показывая тем самым, что не принимает лживой благодарности, от которой так и разило презрительной насмешкой. В свете происходящего собственная минутная несдержанность вдруг показалась Рамси грубой ошибкой. Почему ошибкой? Он сказал то, что думал. Возможно, ему стоило промолчать. Но если стоило, то ради чего? Он не понимал – но смутно чувствовал нечто неладное. Оно словно витало в воздухе, не поддаваясь определению или же хотя бы самому примитивному анализу. Это нервировало Рамси, вновь подталкивая его к поискам ответов на вопросы, верно сформулировать которые он, в силу своего воспитания, даже способен не был.
Раздраженно одернув полы черного камзола, Рамси развернулся лицом к собственной «свите», частично спешившейся, частично все еще восседающей верхом на своих лошадях. Многих он поднял из грязи, точно такой же, в которой долгое время варился вместе с этими людьми он сам. За каждого из них Рамси взял на себя ответственность, каждому старался найти надлежащее место и назначение в скрупулезно выстраиваемой им иерархии целей, задач, ценностей. Они – его помощники, его инструменты, его товарищи по оружию, но даже им он не мог доверять так, как хотел бы. Никто из них не мог подсказать юному Болтону, как ему воспринимать происходящие в его жизни изменения, как реагировать на них, как, в конце концов, понимать поведение благородных лордов и рыцарей. Даже сейчас, глядя на него, они словно ждали от Рамси какого-то слова, «инструкций», и дать ему что-то, кроме своих мечей и готовности слушаться, не могли.
Юношеские, светлые черты лица, доселе крайне напряженные, расслабились, стоило лишь Рамси обернуться к этим людям – и сын Русе Болтона улыбнулся взирающим на него северянам так, словно ни одной мрачной или тяжелой мысли не гнездилось в его мозгу. Никогда, никогда, никогда, НИКОМУ нельзя давать почувствовать даже отголосок собственной слабости или неуверенности. Почувствуют, вцепятся в глотку, разорвут в клочья… да что угодно. И все же только с этими людьми он мог иногда позволить себе расслабиться.
- Ну что стоите, расседлайте коней и тащите на кухню нашего оленя – непосредственная, уверенная веселость угадывалась в тоне юного Болтона без труда, естественно гармонируя с командными нотками, без которых не обходился ни один, даже самый шутливый его «указ».– Впереди у нас отменная пирушка.
Что еще им было нужно? Уверенность в том, что все есть и будет как надо, передавалась каждому из них с самим его тоном; напряжение спадало – и атмосфера вновь становилась непринужденной, понятной и легкой; для всех, кроме Рамси, который безукоризненно скрывал внутреннее раздражительное беспокойство под маской уверенной непринужденности.
Надолго задерживаться во дворе в планы сына Русе Болтона не входило. Отдав краткое распоряжение своим людям, Рамси поспешил отправиться вслед за Джейме Ланнистером в чертог – и в момент, когда никто из его шайки уже не мог наблюдать за ним, даже ускорил твердый, широкий шаг. Непринужденность испарилась из его черт моментально, вновь являя холодную напряженность, скрывать которую более не было смысла, да и просто становилось тяжело. Он нагнал своего гостя как раз в тот момент, когда тот, дойдя до входа в просторное помещение, обернулся, чтобы произнести новую, мигом расставившую по местам почти все недостающие звенья, фразу. Рамси выслушал Ланнистера внимательно, словно впитывая малейшие оттенки эмоций в голосе и мимике гостя; оскорблен. Уязвлен. Хорошо; конфликтное общение все же лучше, чем полное его отсутствие – ведь в последнем случае, Рамси оказывается начисто лишен возможности хотя бы отдаленно понять, из какого теста сделан этот человек. Неведение в его случае может обернуться слишком уж большой роскошью.
- Непременно – коротко и серьезно ответствовал он, переступая вслед за гостем порог помещения.
Обращать на обидчика слишком много своего бесценного внимания Ланнистер, похоже, не собирался. Куда больше его интересовала Бриенна Тарт, к которой рыцарь тут же подсел. Странно, но этот мужчина и эта женщина при всей своей внешней отличности друг от друга, были в то же время как будто похожи. Их словно что-то связывало, и сейчас они стремились скорее оказаться в обществе друг друга, отгородившись от суетного и грязного окружающего мира. Мило. Выходит, Джейме Ланнистер и в самом деле пытался, чего бы ему это ни стоило, спасти от надругательств дорогое ему существо, ТАК заботясь о целости и сохранности Бриенны Тарт. Со смесью странного, отрешенного разочарования и промозглого удивления, Рамси понимал, что рыцарь, похоже, действительно руководствовался именно этим мотивом, в то время как все остальное было лишь второстепенным фоном.
Надо же. Молодец. Рыцарь, полный отваги и стремления защитить ближнего, герой, полный порывов и высоких чувств – против деревенщины и грубияна Рамси Болтона, только и заботящегося о том, как бы поизмываться над кем-нибудь для собственного удовольствия. Странно – но осознание этого было подобно плевку в лицо – четко и точно угодившему в цель.
Губы Рамси сжались в тонкую линию, когда он намеренно неторопливо подошел к высокому окну. Внимательный, донельзя задумчивый, долгий взгляд, обращенный на Джейме и Бриенну Тарт…
-Не стоит благодарности – произнес Рамси, одаривая их обоих дежурной улыбкой – Это мне стоит отвешивать провидению поклоны за то, что все это не случилось часом раньше и что Вы еще живы. И лично Вам – за то, что подождали меня, прежде чем полезть в драку.
Теперь уже он не мог сдержать едва скрываемый сарказм в собственном тоне. Зачем это все? Зачем Рамси вообще пришел сюда и зачем он пытается продолжить бесполезный, идиотский разговор, когда все, что нужно – и так ясно, как белый день?
- Возможно, Вам и плевать на собственную шкуру, а вот мне нет. До конца сегодняшнего дня так точно.

Бриенна отощала за три дня еще больше, чем сам рыцарь за все их путешествие. Судорожно кутаясь в плащ северянина, она дрожала будто осиновый лист на ветру, сжимаясь в комок на краю скамейки. Угловатая фигура никак не хотела помещаться полностью под ткань, даже мужской плащ был мал женщине-рыцарю.
- Спасибо, сир Джейме…
Ей тяжело дались эти слова, но не потому, что она не чувствовала желания поблагодарить его за отчаянный поступок, а потому, что никак не могла понять, почему рыцарь вступился за нее. Совсем недавно он пытался выхватить ее меч, провоцировал на конфликты, старался всячески унизить. Словом вел себя так, как и сотни других до него, а может быть и хуже, чем все другие, ибо Цареубийце чаще других удавалось найти наиболее язвительные формулировки для морального панциря Бриенны Тарт.
Зачем ему спасать ее? Зачем кидать себя в грязь под ноги уродливой никому не интересной дуры с Сапфирового острова, как он сам ее называл? Она уже готовилась умереть там, во дворе замка. Вздрагивая от холода, Бриенна нашла в себе силы выпрямиться перед наемниками, в чем мать родила, и ни опустить взгляда. Она проклинала себя за то, что умеет лучше обращаться с мечом, чем с собственным языком, иначе давно нашла слова, которые заставили бы ублюдков покончить с ее жизнью быстро и почти безболезненно, но Тартской деве проще было выхватить оружие, чем ввязаться в словесную перепалку. А потому она просто стояла на осеннем ветру, с вызовом смотря в грязные лица разношерстной толпы наемников.
С отцом она попрощалась в молитве в своей темнице этой ночью, когда безносый высокий верзила попытался изнасиловать ее в камере. Огромная тяжелая туша, шумно дыша и обдавая гнилостным дыханием навалилась на Тартскую деву; в это время она дремала в углу, укрывшись горстью соломы. Только рост и сила ног спасла Бриенну в тот миг. Плотно сжав бедра, она умудрилась зарядить безносому лбом промеж глаз, не давая разжать ее ноги коленом, и когда он скатился с нее на землю воя от боли, выскочила вон из камеры. Но далеко ли может убежать затравленный зверь, если его окружили охотники? Несколько мужчин повалило ее на пол, безносый, придя в себя, вылетел из камеры как обезумевший, хохоча и брызжа коричневой слюной. Пока четверо держали ее, он раздевал свою жертву, не скупясь на удары и царапины. Другие наемники щипали ее, мяли грудь, во всю изощрялись в придумывании скабрезных шуточек. Если бы не приход Варго Хоута, она бы лишилась своей девственности, а после и жизни под хохот Скоморохов. Козел отнесся к своей добыче куда как серьезнее: уже обнаженную Бриенну избивали до утра, приказывая написать письмо отцу, но получали только молчание в ответ. Все это продолжалось до тех пор, пока Варго не приказал своим людям отойти от измученной женщины. Присев рядом с ней на корточки, он лично напоил Бриенну водой из деревянной чашки, а после прошептал вопрос:
- Шапфиры и ты будешь швободна… Дева оштрова Тарт. Шашем ты упрямишься? Мое терпение не бешгранишно… Рорш давно хошет тебя. Подумай, я ведь могу и отдать тебя ему.
- Нет у меня сапфиров, - выдохнула Бриенна. Воспаленный бессонной ночью и избиением мозг лихорадило, перед глазами стояла алая мутная пелена. Зачем Цареубийца сказал им про камни? Чтобы они мучили меня… Нет. Он хотел спасти мою честь, но на самом деле только продлил агонию.
- Нет шапфиров… - козел встал, взмахом руки приказывая выволочь женщину во двор. Крепкие руки наемников вцепились в плечи и бедра Бриенны, чтобы поднять себе на плечи.
На удивление сегодня взошло солнце и Тартская дева угрюмо отметила, что день ее смерти будет последним солнечным днем перед близкой зимой.
Леди Старк, леди Санса… Простите меня, я не смогла исполнить свою миссию. Оставался Цареубийца, но станет ли он держать свою слово, данное под угрозой смерти и гноения в темницах Риверрана? Ланнистеры всегда платят свои долги, но не всегда держат свое слово, находят уловки. Золотоволосый рыцарь сам насмешничал в пути, отмечая, что не обязан следовать клятве, вырванной из него силком. Да и можно ли надеяться на того, кто предал самый святой обет для каждого рыцаря – защищать короля, а вместо того вонзил ему в спину меч?
- Шапфиры или твое тело? Ушти, уродина, я выблюю швой ушин и шафтрак, но трахну тебя так, што обяшательно посею свое семя в подарошек твоему папаше. Когда ты напишешь ему письмо, сука? Шмотри, я могу отрубить тебе руки или титьки. Они все равно никому не шошлушат шлушбу. Мять шдесь нешего, а кормить баштарда, которого мы тебе подарим, нет шмышла, ешли он родится таким ше уродливым, как и его мать.
Чем она могла ответить людям без чести? Ее учителя не дали ей оружия для такой ситуации. Она была беспомощна под взглядами убийц, беглых преступников и насильников. У них было все – оружие, сила, поддержка, а у Бриенны было только ее уродство и ложь Ланнистера о сапфировом острове, но что толку врать, зачем отсрочивать смерть, делать ее еще более мучительной?
- У меня нет сапфиров, как и у моего отца.
Все. Все кончено. Она устало моргнула, сжимая руки в кулаки от бессилия. Прав был рыцарь Королевской гвардии, прав Цареубийца. Он все время пророчил ей смерть, изнасилование, бастарда и оказался прав.
Крики, звон оружия, покидающего ножны, звон копыт, потасовка в грязи и тощий измученный мужчина, с наглой улыбкой взирающий на весь мир – все это разорвало тот кокон обреченности, что опутал Бриенну.
Она очнулась только когда села на лавку подле одного из каминов громадного чертога в Харренхолле. Словно закончился длинный дурной сон, наполненный болью и обреченностью, и сейчас реальность с силой навалилась на свою жертву – мигом заболели все синяки, порезы и царапины, стало безумно холодно. Бриенну колотила дрожь и сжигал стыд. Что сказал бы отец, узнай он о том, как его дочь стояла перед мужчинами полностью обнаженной, что ее едва не изнасиловали?
Джейме пристально изучал свою тюремщицу, изрядно потрепанную людьми Варго. Кучка садистов, вначале используемая, а после заброшенная Тайвином Ланнистером. Как мог отец прибегать к силе этих людей? В глазах рыцаря они были не более, чем разбойниками, вроде тех, благодаря которым он и прославился в свои пятнадцать лет, истребляя их в Королевском лесу.
Дверь вновь скрипнула ржавыми петлями, пропуская кого-то внутрь. Ланнистер не успел задать Бриенне вопрос, как в ушах вновь зазвучал голос Рамси Болтона.
- Не стоит благодарности. Это мне стоит отвешивать провидению поклоны за то, что все это не случилось часом раньше и что Вы еще живы. И лично Вам – за то, что подождали меня, прежде чем полезть в драку. Возможно, Вам и плевать на собственную шкуру, а вот мне нет. До конца сегодняшнего дня так точно.
При первых звуках Джейме развернулся в пол оборота к бастарду, собираясь попросить его покинуть чертог, но услышанное вначале заставило рыцаря дать возможность Рамси высказаться. Джейме не понимал парня, будто он вел разговор не на общем языке, а на высоком валирийском.
Дурак или умалишенный? Что ему нужно? Ранее Джейме не стал задумываться над словами какого-то северного бастарда, но сейчас судьба не оставила ему выбора. Эту проблему не разрубить мечом, но решить словом. Рамси Болтон – хочет конфликта или пытается неуклюже подлизаться? Первое рыцарь решительно отмел, глупо нападать на союзника, который к тому же не может тебе ответить. Куда как проще было бы утопить Джейме Ланнистера в одном из болот, образовавшихся после ливней. Лесть… Быть может…
Рыцарь вновь взглянул на Бриенну, дрожавшую под коротким для нее плащом. Стянув с плеч тяжелые шкуры, Джейме протянул левой рукой свою волчью шубу Тартской деве. Она приняла ее молча, но в глазах светилась благодарность. Укутавшись, женщина перевела взгляд на Рамси Болтона. Взгляд спокойный, полный достоинства, но не лишенный негодования.
- По-моему, Вы не нравитесь этой леди… Рамси Болтон. Да и мне Вы не по нраву, судя по всему – я Вам тоже. Отчего же Вы таскаетесь за мной по всему двору, словно моя нянька, и судачите о здоровье сира Джейме Ланнистера? Я еще не просил Вас вытирать мне нос и подавать перчатки. Когда попрошу… Вот тогда и таскайтесь, - тон рыцаря не был исполнен злобы. Он вдруг осознал, что устал. Небольшое происшествие забрало почти все его силы, а голод понемногу выпивал то немногое, что еще оставалось после трех дней болезни. Помимо прочего, Джейме все еще вынашивал в себе осознание собственного бессилия. Еще несколько дней назад он постоял бы за себя сам с помощью меча, но сейчас не оставалось ничего иного, кроме как пользоваться именем, как щитом, круша неприятеля.
- Боитесь, что папенька заругает за порченого союзника? – Джейме криво ухмыльнулся Бриенне, по-прежнему не издававшей ни звука, - Не волнуйтесь, я Вас не выдам. Ни своему, ни Вашему. Ваш мейстер обещает, что уже через несколько месяцев я смогу вновь держать меч в правой руке. Вот только перед этим придется много тренироваться, однако, я не в обиде, милорд.
Поймет ли его лордик? Оставит ли в покое? Джейме было уже наплевать, он четко понимал, что позволь себе Рамси очередную шуточку или хамский выпад в сторону рыцарской чести, то ему непременно придется заехать в лицо. Как жаль, что он похудел в проклятой темнице Риверрана и потерял в весе, удар получится смазанный и слабый, но кости тоже могут больно бить.
Квиберн поставил перед своим пациентом стакан, наполнив его колодезной водой из кувшина.
- Это будет нескоро, мой добрый сир.

Внимательный взгляд с легким прищуром лишь заново вспыхнул зелеными огоньками все ярче выражающегося интереса - Рамси словно только того и ждал, чтобы Джейме Ланнистер наконец то молвил слово и тем самым хоть как то проявил себя, а иначе как прикажете воспринимать его особу? Строить догадки, конечно, очень занимательно, но затратно по времени – куда эффективнее прямая разведка обстановки боем. Провокация, любая, даже толком не осознанная - зачастую лучший способ заставить собеседника (да и не только его одного) хотя бы частично показать свои карты, проявить характер. Зачем это было нужно Рамси Болтону? Вряд ли он смог бы ответить на этот вопрос. Скорее всего, просто интерес, просто привычка - не упускать из виду ничего и никого нового, пытаться понять и как можно более верно оценить каждого, кто попадет в поле зрения. Ни в тоне, ни во взгляде Ланнистера, Рамси не заметил агрессии - хотя юный Болтон не столько вслушивался в сам тон, сколько наблюдал за жестами рыцаря - жестами, от которых, как ему показалсь, теперь веяло легкой надменностью. В иной момент это могло бы оказать эффект красной тряпки на и без того разъяренного быка - однако, нападать на сына Тайвина ни словом, ни делом, младший Болтон не собирался. Напротив, с увеличением количества фраз, произносимых рыцарем, молодой мужчина постепенно настраивался на мирный лад, как будто в процессе диалога он получал, наконец, информацию, отсутствие которой доселе изрядно его раздражало. Напряженность пропадала из его черт, в то время как на смену ей приходило уверенное, расслабленное добродушие. Тяжелые думы разом покинули доселе истерзанный ими рассудок – и Рамси весь превратился в зрение и слух, окончательно выбираясь из собственного внутреннего мира в мир внешний.
Черные брови молодого мужчины выразительно изогнулись, легко и непринужденно взлетев вверх, так, словно лорд Харренхолла совершенно не отвечал за выражение собственной физиономии, и внешние метаморфозы на ней шли скорее впереди его эмоций, нежели следом за ними. Он не нравится ЭТОЙ ЛЕДИ?
О боги. Воистину, Рамси Болтон теперь не сможет ни есть, ни пить, ни спать по этой причине. Взгляд, слегка сощуренный, остановился уже на фигуре Бриенны Тарт; нет, она явно не относилась к типу тех женщин, чье мнение о нем могло бы лишить его сна или аппетита. Более того, Рамси серьезно сомневался в том, что подобный «тип» вообще где-нибудь существует.
- Да бросьте – добродушно-краткая, живая фраза, уже, казалось, лучилась некой внутренней энергией с сильно ощутимым знаком «плюс», призванной разбить тонкую ледяную стену отчужденности и подчеркнуто прохладной «учтивости» - Я ничего не имею ни против Вас, ни против леди Бриенны, и у меня не было цели выказывать обратное.
Я просто делаю свое дело, а остальное меня не волнует. Вам это не нравится? Ничем не могу здесь помочь.
Дружелюбен и добродушен – словно и не было инцидента во дворе Харренхолла, словно Рамси Болтон и Джейме Ланнистер не обменялись только что взаимными уколами и вообще, по сути, все только начиналось. А может и наоборот – заканчивалось?
Видят Боги, юный Болтон иногда с трудом понимал самого себя. С одной стороны – интерес к новому, неизведанному, чужому, с другой – внезапные приступы скуки и желание оградить себя от всей этой новой заразы. Рыцари ли, короли или же уличная шваль – в конечном итоге люди зачастую оказываются до неприличия схожи друг с другом, какие бы условности их не разделяли. Вот только увидеть эту схожесть зачастую мешают самые банальные предрассудки.
Рамси не двинулся с места, все так же продолжая стоять у высокого, узкого окна. «Папенька», «заругает»… Было впору фыркнуть. Возможно, у кого то и вовсе нет никаких мозгов, кроме папенькиных – Рамси Болтон к таким «мальчикам» явно не относился, но если кто-то видит иначе, на то его святое право.
- Хотя и жаль, что у нас не вышло диалога.
Легко, непринужденно, словно подводя итог всему происходящему, Рамси оттолкнулся ладонями от подоконника и сделал несколько шагов по направлению к центру покоев. Делать здесь ему было, по сути, более нечего. Чем мог продолжиться их с Ланнистером разговор? Очередным обменом бессмысленными колкостями? Стоило признать, что диалог между ними не задался, и не задался с самого начала. При желании ли или без него – все одно, исправлять это было уже слишком поздно. Слова сказаны, и что бы сейчас не случилось, даже если бы армия Иных вздумала добраться до Харренхолла и устроить штурм замка, и то Джейме Ланнистер и Рамси Болтон не превратились бы в лучших друзей или по крайней мере, в товарищей.
- Расслабьтесь, сир. Я не намерен более вытирать Вам нос. Тем паче, как оказалось, в этом я не мастер.
Каждая новая секунда, проведенная здесь, казалась бессмысленно выброшенным прочь осколком времени, а уж что то - свое время Рамси терять не любил.
Кивнув напоследок мейстеру Квиберну, который уже вовсю возился с именитым пациентом, сын Русе Болтона твердым шагом направился к выходу из чертога. Что-то подсказывало ему, что это был их последний с Джейме Ланнистером диалог. Оно и к лучшему.