Дни становились всё короче. Солнце лишь слегка показывалось над горизонтом, проходя по нему лёгким касанием и снова скрываясь от людских глаз. Темнота обнажает всё то, чего не видно днём, обостряет восприятие. Ты будто попадаешь в другую реальность, известную лишь на уровне скрытых инстинктов. Идти наощупь, только по наитию, в полной темноте и страшно, и волнующе. Именно так чувствовал себя Рамси, сколько себя помнил. С появлением в его жизни отца всё должно было войти в верное русло, он должен был обрести опору и смысл. Почему этого не произошло?

Сегодня должен был быть день его свадьбы. "Должен был" потому, что свадьбу отложили по его настоянию под предлогом, что не всё ещё готово в замке, а Санса не вполне здорова. Но на самом деле он просто не хотел жениться. Или хотел, но не так?
В самом начале, когда отец только обрисовал перед ним будущие перспективы, Рамси казалось, что нет ничего проще женитьбы на Сансе Старк, а роль хозяина Винтерфелла — именно то, о чём он мечтал.
Сомневаться молодой Болтон начал ещё в Красном замке. Но эти сомнения осознавались им слишком смутно для того, чтобы он мог их озвучить хотя бы перед самим собой.  И вот теперь, стоя в Богороще перед огромным чардеревом, Рамси признался Старым Богам и себе: он запутался.
С того дня, как они выехали из Королевской Гавани, по ночам ему снился Лёд. Это были странные, сумеречные сны, непривычные и потому пугающие. Страх — это всего лишь отсутствие информации. Рамси это знал и потому хорошо себя контролировал. 

Чем ближе был Винтерфелл, тем чаще он видел во сне Лёд. Проклятый меч тускло переливался отблесками лунного света и то ли угрожал, то ли хотел от Рамси чего-то. Не имеющий подобного опыта, простой деревенский мальчишка конечно, не мог понять ни причины, ни смысла подобных снов. Он не понимал даже того, что это серьёзно его беспокоит. 

В этих снах он всегда ощущал что-то вроде тяги, будто кто-то внушал ему желание прикоснуться к мечу. Хотя бы. Но это желание было слишком сильно подавлено недоверием и убежденностью в собственной проклятости. Он не понимал, чего от него хотят, сопротивлялся и мучился. Рассказать об этом ему было некому, да он бы и не стал. Точно так же, как не стал бы признаваться в том, что пытается отложить свадьбу под любым предлогом. Рамси был уверен, что Лёд угрожает ему и по-своему пытается прогнать из Винтерфелла.

Но конечно, он не стал бы отказываться от свадьбы из-за такой глупости, как странные сны. Просто ему было плохо. И он начинал от этого уставать. А это уже было прямым указанием на то, что что-то не так. Если уж по-честному, особо хорошо ему никогда не было, и это не удивляло. Удивляло то, что ничего не изменилось. Словно усмехнувшись, его "я" констатировало, что похоже, он оказался гораздо лучше и благороднее, чем полагал о себе.  Но чего бы ублюдку вообще задумываться о подобном? Это не нормально.

В том-то и дело. Всё это было не нормально.  Может это и его роль, но играет он её не с той стороны. Чёрными фигурами, когда надо белыми. И это, увы, никак не изменить. Он не может перестать быть убийцей и сыном убийцы. При этом данные факты не проходят его собственный моральный фильтр. Это всё Домерик! Его влияние.

Конечно, внешне Рамси никак не показывал своих мыслей и тем более их не озвучивал, но опытный наблюдатель мог бы кое-что заметить, особенно накануне отложенной свадьбы. К счастью, опытных наблюдателей в его окружении не было. А его ребята были не настолько развиты эмоционально, чтобы замечать подобное. Он так же шутил и смеялся, но все реже искренне и все чаще для вида. От фальшивых улыбок у него сводило скулы.

Стоя перед чардеревом, Рамси молчал и мучился с бесстрастным видом человека, замкнувшегося на себе. Ему хотелось избавиться от тяжелого груза на сердце, вынуждающего принять непростое решение. На самом деле он не знал, что ему делать. Ни одно решение его не устраивало. Он молился Старым Богам о том, чтобы случилось что-нибудь из ряда вон выходящее. Чтобы на их земли напали Грейджои или случилось нашествие дикарей из-за стены. Чтобы он уехал на войну, подальше отсюда, и тогда можно было бы не жениться. Если это было хорошим решением, почему тогда ему не становится легче?

- Дышать тяжело - констатировал он почти зло — и нахмурился, раздосадованный собственными словами. Нашёл, чем заниматься. Жаловаться Богам. Ему такое счастье привалило, а он жалуется. Что ему делать? Уйти в ночной Дозор? Жениться? Затеять с кем-нибудь войну, чтобы отвлечься? Что в его ситуации будет правильно?
Некому было объяснить ему, что ничего правильного в этой жизни не существует. Хотя, как же не существует, когда есть (а вернее, был) правильный Эддард Старк, которого Санса поставила ему в пример. Но он не Эддард Старк и никогда им не будет.

В Королевской Гавани Оберин Мартелл посоветовал ему не принимать всё так близко к сердцу. Но незаконнорожденному сыну Русе всегда было так важно, кто и что о нём думает. Даже сейчас Рамси не мог рассказать никому о своих мыслях потому, что был уверен: понимания он не встретит. То, о чём он беспокоится — это бред, ему вообще не прилично о таком думать.

Если он расскажет все это Русе, тот разочаруется в сыне. Рамси всегда хотел отцовского признания и боялся разочаровать родителя. Если расскажет Сансе — только обескуражит и расстроит её, а ей и так тяжело. Она даже заболела после последнего разговора с ним. Конечно же, это он виноват. Он был настолько ослеплён своими переживаниями, что напрочь забыл: Санса потеряла родителей. Он оказался глух к её горестям. 

Больше вести с ней подобные изматывающие беседы Рамси не пытался. Леди Дастин он едва знал и тоже не хотел ударить перед ней лицом в грязь. И чем больше он обо всём этом думал, тем больше ему хотелось послать всё к чёрту. Конечно, уйти в Ночной Дозор у него души не хватит. Но война — совсем другое дело.