Название: Сны наяву
Участники: Дейнерис Таргариен, Эйгон Таргариен.
Место событий: В море, недалеко от Железных Островв.
Время года и дня: зрелая осень, ночь.
Краткое описание квеста: Дейнерис Таргариен  видит необычный сон; то же самое снится и Юному Грифу...
Очередность постов: Эйгон Таргариен, Дейнерис Таргариен

гарок свечи догорал в прямом, выполненном в виде стройного, украшенного редкой листвой стебля  латунном подсвечнике. Яркое пламя, поминутно колеблющееся от легких дуновений гулявших по кораблю сквозняков, трепыхалось, будто мятежная душа, бросающаяся всем своим существом из стороны в сторону. Оранжевые отблески расплывались красно-золотыми пятнами по деревянной столешнице и отбрасывали на стенах каюты причудливые тени, которые затем таяли, поглощенные сумеречным мраком. Тому, кто подолгу бывает один, известно, насколько красноречива бывает тишина. Скрип досок, шуршание крыльев насекомого, шорох бумаги, внезапно соскользнувшей вниз со стола – лишь малая часть разнообразия ночных звуков, которое может таить в себе маленькая комнатка. Пространство и населяющие его предметы оживают по ночам, словно знают, что в это время ты остаешься один, и ничье постороннее присутствие не защищает тебя.
Принц сидел на высокой кушетке из светлого дерева, облокотившись локтем о ровную без единой зазубрины столешницу, и смотрел в глубину пляшущего оранжевого пламени. В каюте пахло древесиной и смолой, до сих пор выступающей янтарными каплями из мелких трещин в деревянных досках. Наверху, на просторной палубе, спал под открытым небом Рейгаль, свернувшись в подобие клубка и сложив за чешуйчатой спиной зеленые крылья. Принц слышал его дыхание, ощущая его как приливы и отливы теплых морских волн. Спали почти все люди, за исключением рулевого и двоих матросов из команды капитана Ноариса. И только ночные шорохи звучали в кромешной тишине так громко, что их резкая внезапность заставляла внутренне вздрагивать, разливаясь по телу ощущением чьего-то постороннего присутствия. Как бы одинок ты ни был, ты никогда не остаешься один даже в полной тишине.
Пламя разливалось перед глазами Эйгона сплошным красно-оранжевым полотном. Оно забирало себе все дневные тревоги, посторонние мысли, грёзы о прошлом и будущем, оставляя разум чистым, подобно листу белой бумаги. Огонь очищал и наполнял новыми силами, окутывая помещение запахом топленого воска. Все внимание принца было устремлено за грань, и в то же время Юный Гриф видел, как ползет по краю стола маленький черный паучок. Образы, смутно возникающие в пламени, были похожи на фрагменты цветущего сада, и чем яснее принц старался рассмотреть их, тем более явно он ощущал легкую, почти сладостную усталость, тянущую его в яркий водоворот сновидений. Сделав глубокий размеренный вдох, он подался вперед и вытянул на столешнице руки, словно намеревался затем положить на них голову и так уснуть, когда можно было куда удобнее устроиться на кушетке. Густые серебряные волосы, в которых не осталось ни намека на прежнюю синь, укрывали плечи Юного Грифа подобно лунному покрывалу, сотканному из чистого волшебства.
- Покажи мне Дейнерис – неслышно попросил Эйгон, ныряя вниманием в огненный портал, и тут же опуская голову на собственные руки, сложенные на столе; мгновение – и сон забрал его так быстро, словно по волшебству, как случается в сказках, когда принцесса колет свой палец об острую иглу веретена. Пламя ярко полыхнуло в подсвечнике, резко вытягиваясь ввысь – и тут же потухло, погружая каюту в кромешную темноту.

Он шел по мощеной булыжником дороге, утопающей в цветущем саду. Розовые кусты вились тонкими шипастыми стеблями по шпалерным оградкам, и розово-пурпурные бархатные бутоны их цветов разносили по саду едва уловимый, тонкий запах плетистых роз, тронутых свежей росой. Часто встречающиеся маленькие округлые фонтанчики били тонкими, переливающимися в солнечном свете струйками воды. Яркий, пронзительный в своей красоте цветущий сад в то же время был подернут легкой молочной дымкой, словно завесой, напоминающей о хрупкости сотканного из тонких образов сновидения. Как и всегда в своих снах, Эйгон был облачен во все белое; белая туника, опоясанная широким поясом, сливалась с белым же халатом, чьи ровные складки падали едва ли не до самой земли. Принц шел по дорожке вперед, приближаясь к тонким витым воротам, которые были наполовину распахнуты так, словно специально ждали Юного Грифа. Невольно принц отметил, что на этот раз при нем не было никакого оружия, только какой-то предмет оттягивал широкий карман халата Эйгона вниз. Отвлеченное желание проверить, что это был за предмет, растворилось в звоне легкого эха, шелестом листвы сообщающего: еще не время. Ворота дрогнули перед его взглядом, будто норовя исчезнуть, но затем видение вновь окрепло, и принц успел пройти через них, оказавшись на небольшом испещренном журчащими ручейками островке. Высокие каменные мостики, перекинутые через эти маленькие речушки, создавали удивительную атмосферу сказочной легкости. В самом центре островка возвышалась окруженная ручьями резная беседка, совершенно белая, будто высеченная из цельного жемчуга. Ее высокий купол невольно вызвал у Эйгона ассоциацию с цветущими садами Дорна, которых принц никогда не видел, но много слышал о них. Однако вся эта напоенная любовью красота, сотканная из живых и чистых эмоций, была вызвана иным образом, высеченным в глубине сознания Эйгона Таргариена, и у этого образа было имя.
Дейнерис.
Яркий отблеск солнечного света, вспыхнувший отражением в слепящее-белом куполе, позвал Юного Грифа с нетерпеливой настойчивостью женщины, ожидающей назначенного свидания. Быстро, с несвойственным ему опасением опоздать, Эйгон перешел через каменный мостик и вот он уже стоит у резных перилл, глядя с возвышения на островок, утопающий в буйстве живой, неподдельно-яркой, цветущей зелени.
- Дейнерис – эхом прозвучало у него в голове, и тогда он обернулся, ощутив, как екнуло сердце, в волнении пропустившее удар.
Она стояла прямо перед ним, такая родная, хрупкая и беззащитная в своей простоте, что внутри него что-то запело, словно натянутая струна. Простота эта шла ей куда больше чем любые наряды; сотканная из того же белого тумана, что и он, казалось, она вот-вот могла исчезнуть. Но принц видел ее черты так ясно, как не видел их даже на Кровавой площади перед пирамидой Ульгоров, когда он был там и смотрел ей в лицо, а она не заметила его, будучи слишком увлечена торгами.
- Дейнерис – произнес он уже вслух, еще не веря до конца, что его просьба была услышана. Хрупкость этого сна осознавалась и ощущалась им почти физически. Нужно было торопиться…нужно ли? Сердце Эйгона замедлило ритм, нормализуя участившееся было дыхание.
Не бойся. Вы не расстанетесь раньше времени.

Снова бессонная ночь. Дейнерис перевернулась на бок. В маленькое окно каюты лился лунный свет. Он был такой светлый, почти белый. Нет, серебристый. В этом серебристом сиянии плясали пылинки, которые складывались в разные образы. То это была ее лошадь — Серебрянка, то Дрогон, то Визерион. А иногда ей казалось, что это лица ее кхалосара. И из всех этих лиц выделилось одно — ее медведя. Джорах Мормонт. Он смотрел на нее с горечью, а потом отвернулся.
На глазах у девушки навернулись слезы. Вот уже которую ночь она не спала, думая, что ей дальше делать? Где ее друзья?
Дени тихонько всхлипнула и легла на спину, уставившись в потолок. Она закрыла глаза, но словно кто-то неведомый насильно открывал их обратно. Она вздохнула.
Боги, пошли мне прекрасный сон, чтобы я хоть немного отдохнула. От корабля, от этих немых слуг, от ненавистного мне Эурона Грейджоя и от самой себя.
К каким Богам она обращалась? К Семерым? К Утонувшему, в которого верит вся здешняя команда? А может к Богу дотракийцев? Она и сама не знала. Она устала думать, устала плыть неведомо куда, устала не спать, устала видеть всех этих людей, от которых ее блевать тянуло, которых она ненавидела до глубины души. Она устала от всего. Неважно, который из Богов откликнется, главное — быть услышанной.
Она крепко зажмурилась, пытаясь бороться с этими силами. Но сон не шел.
Дени встала с кровати, накинув на плечи легкий халатик. Она разбудила служанку, и попросила, чтобы та сходила к мейстеру и взяла макового молока. Девушка кивнула, и тут же упорхнула.
Дени подошла к маленькому оконцу, вглядываясь в этот призрачный свет. Море было спокойным, словно спящий ребенок, а на небе сеяли звезды. Тысячи тысяч. Они все смотрели на нее, словно звали куда-то. Дени дотронулась рукой до стекла. Гладкое, такое же как море, небо... Почему такая тишина? Куда делись все эти ночные звуки, которые обычно бывают?
Ее плеча коснулась чья-то рука. Дени подпрыгнула на месте и ойкнула. До такой степени ее поглотила эта всеобъемлющая тишина, что она даже не услышала как вошла служанка.
В руках у девушки была чаша с маковым молоком. Дейнерис облегченно вздохнула, увидев ее.
- Спасибо, можешь ложиться, отдыхать.
Служанка удалилась с поклоном, бесшумно забралась на свою софу в углу каюты, где спала вторая служанка.
Дени залпом выпила предоставленное ей маковое молоко, и легла в свою кровать, вновь уставившись на этот серебристый свет.
Корабль плавно покачивался на волнах, увлекая всех в царство Морфия. Дени успела подумать, почему же раньше ее так не укачивало. И не заметила, как погрузилась в сон.


Или это не сон? Она снова была в своей каюте и смотрела на этот серебристый свет. И откуда-то из него послышался голос, который звал ее:
Дейнерис... Дейнерис...
Девушка слегка приподнялась на локте, оглядывая каюту. Она менялась на глазах: ковер превращался в зеленую траву, стол — в роскошную клумбу с ярко-красными цветами, потолок исчез вовсе. А окнце, из которого лился серебристый свет, превратилось в дверь с резной ручкой. Дверь слегка отворилась, и из щели лился тот самый свет.
Дейнерис встала с кровати и пошла к двери. Несмело заглянув за нее, она увидела там цветущий сад. Буйство цветов, деревьев, зелени... От восторга даже дух захватывало.
Девушка вошла, и дверь бесшумно закрылась за ней. Нет, это не может быть реальностью. Это прекрасный чудесный сон! Но такой реальный!
Пахло летом, детством. Дени была в легком кружевном платье бледно-голубого цвета. Все ненавистный люди, обстановка — все это растворилось. И на душе было так прекрасно и легко! Она закрыла глаза и закружились. Ее смех, словно звон колокольчиков, разлился по саду.
Но где-то вдали звучало: Дейнерис...
Манимая цветами, зеленью, она шла вперед. Там, на пригорке была белая резная беседка, обвитая плющом. Что-то манило ее туда, звало. Казалось, что это кто-то до боли родной и знакомый. Чем ближе она подходила, тем отчетливее видела фигуру в белом одеянии, с серебристыми волосами, как у нее.
Я умерла?
Она думала, что ее брат. Нет. Не похож. Визерис держался совершенно ни так. Отец? Нет, слишком молод.
Дени тихо поднялась по ступенькам и оказалась внутри. Сердце, казалось, сейчас остановится. Человек медленно повернулся к ней. Она замерла, и даже, казалось, перестала дышать.
Дейнерис.
Произнес он, глядя на нее так, словно встретились брат с сестрой, которые не виделись очень давно. Она смотрела на него и не знала, кто перед ней. Но точно знала, что этот человек — Таргариен. Это ее родственник. И кажется, кого-то похожего она видела совсем недавно.
- Рейгар? - Неуверенно произнесла девушка. - Я сплю или умерла?

На лице ее невольно появилась улыбка. Дейнерис медленно, нерешительно протянула к нему руку.

ейгар?
Она была такой светлой и радостной, будто совсем еще девочкой, родившейся в этом самом саду среди цветов. Он видел в ней младшую сестру, нуждающуюся в его помощи и защите – и, как ни странно было осознавать это – свою невесту, на которой как он когда то думал, он женится. Эйгон Таргариен никогда не знал женщин и до некоторого времени был уверен в том, что в его жизни будет только одна женщина - Дейнерис.
Он любил ее. Трудно было сказать, как, но это было правдой. И когда она протянула к нему свою руку, улыбаясь – совсем как ребенок - Эйгон не выдержал и, поддавшись чувству, заключил  маленькую ладонь матери драконов в свои руки, бережно и крепко сжав ее тонкие пальцы. Он ощущал тепло ее кожи так же явственно, как если бы они встретились наяву и как если бы он наяву прикасался к ней. Вкупе с яркой радостью, граничащей с ощущением счастья, Эйгон ощущал  иглу ноющей боли в груди, и более всего ему хотелось ответить  сейчас, что он и правда Рейгар Таргариен, что он пришел помочь ей и направить ее на верный путь. А затем исчезнуть до тех пор, пока его помощь снова не понадобится. Ему хотелось уберечь ее от правды и от всего, что могло бы причинить ей боль; как было сказать ей сейчас, что он – почти что брат ей и что он существует здесь, в этом мире, на одном из галеонов Иллирио Мопатиса почти у самых берегов Дорна?
Не в силах противиться собственным эмоциями, принц светло улыбнулся Дени в ответ, но на дне его зрачков тихой искрой сверкнула горечь тайной печали.
- Мы оба спим – мягко констатировал он, тем временем передавая ей тепло собственных рук, бережно сжимающих девичьи пальцы – Но мы живы. Ты не помнишь меня, но мы виделись с тобой три раза.
Какими мягкими и теплыми были ее черты. Эйгон легко коснулся взглядом лини пепельных бровей, аккуратно стремящихся к вискам, коснулся серебряных волос и нежной кожи на порозовевших щеках, словно хотел впитать черты Дейнерис в свою кровь и навсегда запомнить их. Ведь ранее они никогда не видели и не ощущали друг друга так близко.
- Первый раз мы встретились в таверне Астапора. Ты была в платье цвета спелого персика. Я накормил рабыню, что сидела у входа, на улице, и ты сказала мне, что меня не забудут Боги.* Тогда у меня были синие волосы. Второй раз я видел тебя на Кровавой Площади, когда одноглазый купец показывал тебе Безупречных. Тогда ты не заметила моего присутствия, но меня заметил Рейгаль. Он бросился на меня – но не причинил вреда. Он сейчас со мной. Потому что когда мы виделись в третий раз, я освободил его. Это я приходил тогда на «Молчаливую». Я сказал тебе, что ты можешь освободить Дрогона.
Рассказ лился из уст принца легко и свободно, мягким и ровным течением. Что мешало им соединить свои силы тогда в Астапоре? Юный Гриф знал ответ, но была ли готова Дейнерис узнать его? Не так скоро; если можно было бы не говорить всего того, что он сказал сейчас, Эйгон воспользовался бы этим разрешением. Но время вышло и более он не имел права скрывать правду ни от Дейнерис, ни от себя самого. Сад, окружающий резную беседку, как будто сделался ярче, и бутоны алых роз налились цветом, словно по невидимым глазу сосудам их лепестков текла живая кровь. В пышном кустарнике запели птицы – так сладко и звонко, что у принца защемило сердце. Как будто тонкая иголка вошла в него до самого основания, и чья-то рука повернула ее тонкое «лезвие», как ключ в замочной скважине.
- Я Эйгон, сын твоего брата Рейгара. Я должен называть тебя тетей, но не могу, потому что вижу в тебе сестру. Прости меня за то, что я говорю тебе все это.
Нехотя отпустив маленькую руку Дейнерис, Эйгон на мгновение опустил голову, словно и впрямь винил себя за сказанное. За то, что оказался живым, когда весь мир считал его мертвым. За правду, которую должен был сказать. За то, что долгое время не мог быть рядом. И еще долго не сможет.
- Давай присядем.
Резная белая скамейка манила к себе, словно уговаривая юношу и девушку опуститься на теплый, прогретый солнечными лучами камень. Весь этот прекрасный сад, сотканный из грез, шум ручьев и трели здешних соловьев – все как будто просило их наконец узнать и понять друг друга, ведь они оба – кровь от крови дракона. И если у дракона три головы, то две из них уже встретились, и судьбы множества людей зависели от того, насколько хорошо Эйгон и Дейнерис Таргариены поймут друг друга.

*Первая встреча Эйгона и Дейнерис в Астапоре

Дейнерис смотрела на этого парня не веря своим глазам. Она искренне не понимала, кто перед ней. Первая мысль: Рейгар. Неужели хоть-кто услышал ее? Хоть кто-то заметил ее страдания? Круговорот радости, восторга, восхищения, страха... Все это было сейчас внутри нее. Она хотела убедиться: живой ли он перед ней? Или это дымка, которая рассеится в одночасье, стоит только дотронуться до него. Она хотела коснуться его руки, очень хотела; хотела почувствовать мягкую кожу, тепло. Но боялась.
Он смотрел на Дейнерис так, словно они уже давно знакомы. В его глазах читалась радость, и в тоже время, где-то там, в глубине этих цветущих фиалковых садов она видела нотки грусти, некой печали. Мормонт рассказывал ей, что Рейгар был благороден, но печален. Его музыка, которую он любил, словно отражала его внутренне состояние.
Девушка уже было решила убрать руку, чтобы не спугнуть это прекрасное видение. Но он сам дотронулся до нее. От этого прикосновения она и вовсе забыла ка дышать. По спине, ногам, ладошкам, по всему телу пробежала волна мурашек. Ее рука оказалась в его руках.
Нет, он не исчез. Дени не смогла сдержать смеха. Жизнь вернулась к ней и она облегченно вздохнула. Ее вторая рука легла поверх его руки.
Такой пустяк — взяться за руки. Но сколько в этом было смысла! Словно все вокруг потерялось, поблекло. Даже цветущие сады, которые в одночасье стали еще более буйными, еще более насыщенными. Все это перестало существовать для нее. Было только это мгновение. Ей уже было все равно: спит ли она, или умерла. В этом прикосновение было все, чего ей не хватало. Словно она обрела родственную душу. Дени чувствовала, что и он ощущает примерно тоже самое. Будто через руки она читала его мысли, чувства.
Он заговорил, и ее сердце ухнуло в пятки. Каждое его слово, словно кусочки прожженных, аккуратно и плавно опускались в ее уши, словно в густой мед. Дейнерис судорожно сглотнула. На его слова о том, что они не мертвы, а только спят, она кивнула.
Но затем она нахмурилась.
- Виделись? - Но ведь Рейгар мертв. Как такое может быть? Или все-таки он жив и каким-то чудом спасся?
От этой мысли дух захватило еще сильнее. Сердце заколотилось так бешено, что грозило выпрыгнуть из груди и ускакать в эти цветущие сады.
Дальше она стала внимать еще внимательнее.

- Первый раз мы встретились в таверне Астапора. Ты была в платье цвета спелого персика. Я накормил рабыню, что сидела у входа, на улице, и ты сказала мне, что меня не забудут Боги.
Дени слегка сощурила глазки, вспоминая этот момент, а затем кивнула. Да, да. Парень с синими волосами. Она тогда очень хорошо его запомнила. Наверное, поэтому сейчас ей казалось, что они уже виделись?

Второй раз я видел тебя на Кровавой Площади, когда одноглазый купец показывал тебе Безупречных. Тогда ты не заметила моего присутствия, но меня заметил Рейгаль. Он бросился на меня – но не причинил вреда. Он сейчас со мной. Потому что когда мы виделись в третий раз, я освободил его. 
Дени было открыла рот, но потом передумала говорить, перебивать его, и закрыла снова, лишь глубоко вздохнув. В нос ударили запахи различных цветов. Кроваво-красные розы, тигровые лилии, фиолетовые ромашки с огромными головками, фиалки... Запахи деревьев, фруктов, земли. И его.
Так вот куда пропал Рейгаль? Подумала Дени и снова вздохнула, только уже облегченно.
Она боялась спрашивать у Эурона, куда же делся третий дракон, надеясь, что она сам в конце концов расскажет.
«У дракона должно быть три головы» - Так вот каков смысл это фразы...

Это я приходил тогда на «Молчаливую». Я сказал тебе, что ты можешь освободить Дрогона. 
Дени округлила глаза. И одними губами прошептала:
- Боги...
На ее глазах навернулись слезы. Слезы радости и грусти. Она скупая слезинка покатилась по ее щеке, а затем, перепрыгнув через подбородок, ударилась о белый мраморный пол. Дейнерис казалось, будто весь сад слышал звук упавшей слезинки. Словно разбился хрусталик.
Дени отвела взгляд, чуть сильнее сжав руки парня. Она замолчал. И на какое-то мгновение повисла тишина. Она заполняла все клеточки тела, все потаенные уголки этого сада. Она словно окутала все мягким одеялом. Но сквозь нее пробивалось что-то гнетущее. Дейнерис подняла глаза и увидела это в глазах парня.
Что-то ни так? - хотела спросит она, но он уже начал говорить.

- Я Эйгон, сын твоего брата Рейгара. Я должен называть тебя тетей, но не могу, потому что вижу в тебе сестру. Прости меня за то, что я говорю тебе все это.
У Дейнерис от удивления поползли брови вверх и округлились глаза. Она, словно рыба, открыла и закрыла рот. Эйгон отпустил ее руку и опустил глаза, словно он был виноват в чем-то.
На его предложение присесть, Дейнерис повернулась, и сделав пару шажков к резной белоснежной скамье, на которую падала тень от деревьев, села. Она положила руки на колени, и уставилась на своих босые ноги. Только сейчас она заметил, как мрамор приятно холодил ноги.

- Ничего не понимаю. - Она помотала головой. - То есть ты знал о моем существовании, а я о твоем — нет?!
Это скорее был риторический вопрос. Утверждение. Она говорила негромко. На смену восторгу, радости и полетности, пришли другие чувства. Недоумение, удивление и еще что-то. Но что? Злость? Какие-то непонятные ощущения были теперь внутри ее.
Дейнерис снова подняла глаза на Эйгона. Он был прекрасен. Его серебристые волосы, как у нее самой, спадали водопадом на плечи, спину. А фиалкового цвета глаза были живыми и глубокими, хотелось смотреть в них и смотреть. Весь его стан, осанка, фигура — все говорила о царственности. Они были как отражение друг друга. Дени даже на секунду показалось, что они с Визерисом ни так были похожи, как с Эйгоном. Визерис был несколько угловат, и серебристые волосы были тонкие, а глаза мутные. Нет, Визерис не был драконом. А вот Эйгон, он да, дракон. Сидит перед ней и доказывает это.
Дейнерис вдруг повиновалась какому-то вдруг нахлынувшему чувству, желанию, и дотронулась рукой до его лица. Плавно провела кончиками пальцев по щеке, вниз к подбородку, дотронулась до волос и опустила руку.
- Это точно все по-настоящему? Проснувшись, я это не забуду? - Она смотрела на него, и пыталась впитать в себя все черты лица вновь обретенного племянника.
- Расскажи мне о себе. Расскажи все. Я хочу знать все! - Она продолжала говорить не громко, но в последних фразах были слышны такие нотки, которые не терпят отказа. Легкий приказ, но в тоже время ненавязчивый, не строгий.

Дени снова коснулась его руки. И сжала своими тонкими пальчиками его пальцы. Если это действительно ее родственник, если он действительно существует, она не хочет его терять. Только ни тогда, когда она потеряла всех, когда ей так необходима чья-то помощь.

Звук упавшей на белый мрамор слезинки гармонично слился с тихим журчанием воды, быстро бегущей куда-то, словно время, утекающее сквозь пальцы. Слишком быстро. Принц прикрыл глаза, медленно вдыхая и выдыхая напоенный острыми ароматами живых эмоций воздух; сотканный из тонких невесомых нитей сон пронизывал все его существо насквозь, неся с собой тысячи мельчайших оттенков чувств, из которых состояла Дейнерис. Любуясь каждым мгновением, Эйгон вновь выдохнул - медленно, растягивая секунды и замедляя собственное сердцебиение; кровь успокаивалась в венах, а вместе с ней успокаивалось журчание воды, пронизывающей цветущий сад узорчатыми переплетениями сверкающих в солнечном свете ручьев. Время замедлялось, и теперь можно было не торопясь пронаблюдать каждый световой перелив на белом мраморе, в прозрачной воде и в пурпурных глазах напротив.
- Ничего не понимаю. То есть ты знал о моем существовании, а я о твоем — нет?!
- Да - просто ответил принц, чуть улыбаясь в ответ на легкий смятенный импульс, дошедший до него в тихом, но таком полном разнообразных и сильных эмоций голосе Дейнерис - Так и есть.
Казалось, они легко могли слиться в одно существо, с одним сердцем и разумом на двоих. И при этом между ними существовала разница, как между двумя полюсами одного и того же мира. Мужчина и женщина, сотканные друг для друга; но только в нем было куда меньше свойственной людям импульсивности. Чувства принца редко бывали противоречивы. Он научился разбивать их на спектры, водворив в собственном сознании идеальный порядок; только так можно было обрести равновесие. Только так можно было взять контроль над силой, что текла по венам вместе с кровью. Легкие волны мурашек, омывающие его подобно приливам, проливались теплым бальзамом на недавно ощущаемые им  болезненные трещины. Пальцы Дейнерис коснулись в этот момент его лица - и он засветился изнутри, словно ожив заново.
- Ты ничего не забудешь- все так же мягко произнес принц, и легкие золотые искорки зажглись в светлеющем пурпуре, пробуждая спящее пламя - Я не успею рассказать тебе всё, но ты не должна огорчаться. У нас будет время. Ты не знала обо мне, но я всегда был рядом с тобой. Я должен был оставаться мертвым для этого мира, чтобы не погубить себя и тех людей, которые меня воспитали. У меня не было права открыться, даже тебе.
Она была словно птичка – маленькая и трепетная; живое теплое сокровище. Сидела рядом, говорила, дышала, смотрела на него и сжимала его пальцы своими маленькими ручками. Требовательные нотки в ее голосе лишь породили в нем новую волну нежности; улыбнувшись, принц опустил свободную руку в глубокий карман своего белого халата, что падал легкими невесомыми складками на мраморный пол.
- Но теперь все изменится.
Изящная склянка из тонкого граненого стекла с узким, закупоренным пробкой горлышком была пуста, но по мере того как шли секунды, она медленно наполнялась сочащимися из самих ее стенок крупными медово-янтарными каплями. Огненные искры вспыхивали в густой субстанции, словно уголья, рождая оранжево-красные «узоры» в светлом наполняющем склянку янтаре. Пальцы принца осторожно сжимали тонкое стекло, воспроизведенное его разумом по образу и подобию того сосуда, в котором Лисоно Маар принес ему ночную тень.
- Всякий раз, когда ты усомнишься в том, что видела сегодня, ты будешь вспоминать детали своего сна так ярко, как если бы увидела его снова. Я дам тебе силы, которых тебе не хватает, но береги их. Не позволяй ему отобрать их у тебя.  Даже если завтра перевернется весь мир, знай – он вернется на место. Но не возносись и не торопись сражаться с ним. Ты еще не готова. Твое слабое место здесь.
Ладонь мужчины легла Дейенерис на грудь, туда, где билось, словно встревоженная птица, ее сердце. С резкой и вместе с тем осторожной грацией подавшись вперед, Эйгон приблизился к самому ее лицу, коснувшись кончиками пальцев девичьего подбородка, и заглянул в пурпурные озера так, как будто намеревался достать до самого их дна. Дейнерис могла видеть, как гаснут и снова вспыхивают яркие искры на дне зрачков напротив и как серьезны четкие, скрывающие стальную силу воли черты.
- Ничего не бойся.
Слова вкупе с прямым, внимательным взглядом сорвались с губ, словно стрела с поющей тетивы тугого лука – и послание утонуло в сознании адресата, намереваясь добраться до самой сердцевины родного и вместе с тем во многом другого существа.
- Но будь разумна. Лучшее нападение - защита.
Он выпрямился и поставил перед Дени склянку с янтарно-огненной субстанцией; сохранить все, что он намерен был передать ей, было гораздо сложнее, чем ей возможно казалось. Фальшивый маг и фальшивый король – Эурон Грейджой тем не менее обладал опытом, хладнокровием и сильнейшим зарядом разрушительной злобы. Вступать с ним в противоборство было бы смерти подобно для Дейнерис, еще не оправившейся от свалившихся на нее несчастий; ей нужно было копить силы, а накопив – направить их на восстановление разрушенной связи с Дрогоном, сделав главным своим оружием любовь к дракону. Но если она раньше времени покажет Грейджою, что стала сильнее – он почует это, как бешеная собака кровь, и тогда все окажется тщетно.
- Когда ты выпьешь это, ты проснешься и почувствуешь себя гораздо сильнее, чем прежде. Ты ощутишь спокойствие, уверенность и обретешь равновесие, которого тебе не хватало. Не показывай этого слишком сильно. Пусть враг думает, что ты слаба. Он готовит тебе испытание – ты не должна позволить ему поколебать себя. А теперь, если у тебя есть вопросы, я готов ответить на них. Но не проси меня рассказать всё – у нас не так много времени.

Дейнерис все еще не могла прийти в себя. Она смотрела на него и не верила. Неужели она действительно не одинока? Неужели есть еще кто-то кто ее понимает? Сердце трепетно билось в груди, словно пташка, заключенная в клетке. Ему хотелось наружу. Девушка не могла никак унять его. Улыбка невольно озарила ее лицо; в глазах была печаль и радость одновременно; грусть и возмущение. Калейдоскоп чувств и эмоций.
Дени пыталась дышать ровно. Она видела какой спокойный Эйгон, словно тихая и невозмутимая гладь воды. Ей хотелось принять это смирение, но она не могла. Иногда ее дыхание прерывалось, перемежалось с глубокими вздохами.

Я не успею рассказать тебе всё, но ты не должна огорчаться. У нас будет время. Ты не знала обо мне, но я всегда был рядом с тобой. Я должен был оставаться мертвым для этого мира, чтобы не погубить себя и тех людей, которые меня воспитали. У меня не было права открыться, даже тебе.
Она склонила голову и тихонько всхлипнула. Она уже не могла контролировать свои эмоции. Ей хотелось рыдать и смеяться одновременно. Но почему на нее нахлынули такие чувства? Она сама не понимала. Девушка только кивнула головой, в знак того, что понимает его. Не в силах пока говорить, боясь зарыдать в голос.
Боги, как же они казались похожи сейчас. Такие разные, но в тоже время такие одинаковые. И внешне и внутренне. Они оба скрывались от этого мира. Оба изгнанники. Только Дейнерис пришлось пережить с сотню нападений и покушений, вечные бега, интриги.

Но теперь все изменится.
Фраза прозвучала вместе с веселым щебетанием птиц где-то над головой, и солнце словно стало светить ярче, и все стало более живым и реальным. Ей хотелось верить, ей хотелось вновь обрести надежду, смысл. Ведь после смерти Дрого все краски в этом мире поблекли. Единственным утешением были ее дети — ее драконы. А теперь в ее жизни появился он — Эйгон Таргариен. Потерянный и для всех погибший племянник. Но только не для нее.

- Всякий раз, когда ты усомнишься в том, что видела сегодня, ты будешь вспоминать детали своего сна так ярко, как если бы увидела его снова.
Девушка подняла на него глаза. И увидела не своего племянника, не мальчика, а мужчину, который способен взять все в свои крепкие руки. Но Дейнерис понимала, что он не сможет быть рядом с ней в реальности. И ей придется справляться со всем самой. Она должна снова собрать всю свою волю в кулак, как она сделала это, когда решила оживить драконов, как решилась ступить в тот погребальный костер.
На мгновение ей показалось, что сады, деревья, беседка, пение птиц, вдруг стало блекнуть, словно нереальное. Сон, простой сон. Неужели ей действительно это сниться? Неужели это просто ее разум играет с ней злую шутку? От такой мысли ей вдруг стало холодно и одиноко.
Но ладонь легким прикосновением легла на грудь Дейнерис, где билось ее встревоженное сердце. А затем лицо Эйгона оказалось так близко, что она могла рассмотреть каждую мелкую деталь: морщинки в уголках губ и глаз, язычки пламени в глазах. Его рука тронула ее лицо. И в этот же момент все сомнения рассеялись.
Нет! Я должна верить! Это не может быть обычным сном!

- Ничего не бойся.Но будь разумна. Лучшее нападение - защита.
Дейнерис внимала каждому слову, словно он произносил какое-то древнее заклинание. Будто пытался заколдовать ее. Она широко раскрыла глаза, в которых уже не была даже намека на слезы.

- Я буду сильной, обязательно буду. Только не бросай меня больше. Я хочу знать, что где-то есть человек, к которому я могу обратиться и хотя бы поговорить.
]Она и просила и настаивала одновременно.

Эйгон выпрямился и перед ней, на скамье, появилась небольшая, но красивая склянка, в которой переливалось и перекатывалось вещество, похожее на огонь. Оно играло, завораживало, манило.

Когда ты выпьешь это, ты проснешься и почувствуешь себя гораздо сильнее, чем прежде. Ты ощутишь спокойствие, уверенность и обретешь равновесие, которого тебе не хватало. Не показывай этого слишком сильно. Пусть враг думает, что ты слаба. Он готовит тебе испытание – ты не должна позволить ему поколебать себя. А теперь, если у тебя есть вопросы, я готов ответить на них. Но не проси меня рассказать всё – у нас не так много времени. 
Девушка аккуратно взяла флакончик в руки, бережно, словно дитя, поднесла прямо к глазам. Она будто видела там начало своего сна, будто все, что произошло сейчас, находилось там, внутри. Дени поставила его обратно. Пока она не хотела просыпаться.

- Даже не знаю, с чего и начать... - Она нахмурилась. Ей хотелось знать все. Но раз нет, так нет. - Так не хочется тебя отпускать... Мне до сих пор кажется это нереальным, хотя, я тебя вижу, слышу, ощущаю. Скажи, все это — Она обвела беседку глазами, - всего лишь стечение обстоятельств, или это сделал ты? И каким образом? Это магия?
В главе сразу всплыли образы магов из Кварта, чей Дом она сожгла. Все эти тени, куча дверей, непонятные люди и сцены. Но девушка тряхнула головой, ее волосы подхватил легкий ветерок, который помог ей выгнать из головы неприятные сцены.

- И где ты сейчас находишься? Что делаешь? Что собираешься делать дальше?
Это были лишь немногие вопросы из тех, которые она хотела задать. Дейнерис действительно хотела знать все от «А» до «Я». Хотела прочитать его, как книгу. А вообще,ей не хотелось его отпускать. Хотелось говорить, говорить, говорить. Рядом с ним она обретала некую уверенность, словно становилась сильнее.


- Мы еще встретимся?

Тонкий молочный туман, медленно опускающийся на цветущий сад, предупреждал о хрупкости и недолговечности снов. Таяла высокая синева, лепестки розовых кустов приобретали оттенок акварели, журчанье воды становилось мягче, и только образы Эйгона и Дейнерис оставались четкими, как наяву. Нет ничего легче, чем разрушить тонкое полотно сна. Достаточно лишь попытаться увидеть или услышать в этом сне нечто, что тебе еще не пришло время знать - и дымка начинает таять, отступая перед натиском разума.
- Мы встретимся - ответил принц, мысленно удерживая тонкие белые нити, не дающие легкому полотну видения рассеяться и обратиться в лишенный формы свет  - И будем всегда вместе. Я создал этот сон - он лишь едва улыбнулся, будто не желая признаваться в своих умениях из стремления оставаться незаметным, будто последним из всех людей на земле - Потому что очень хотел увидеть тебя. Люди называют это магией, но я не люблю этого слова. Я не колдун.
Я не колдун, сир Джорах.
А кто тогда?
Эйгон, сын Рейгара Таргариена.
И всё.
- Волшебство нельзя использовать в личных целях. Но нам было нужно увидеться. Мой корабль скоро станет на якорь в Солнечном копье. Тебе будет приятно узнать, что сир Джорах Мормонт жив и находится подле меня. Я собираюсь сделать то, что должен - спасти людей от зимы и вечной ночи, с твоей помощью. Моя сила дана мне для этого, как и твоя тебе. И если не спасемся мы - никто не спасется.
Война. Холод. Кровь. Смерть. Порой искупить все это можно лишь жертвой; положив свою жизнь и душу на алтарь всеобщего мира, спокойствия, света и счастья для всех. Но даже это не поможет надолго, потому что люди злы. Увы. Злы, властолюбивы, эгоистичны и мелочны. Многие убивают в себе даже то хорошее, что есть в каждом из них с детства. Потому что гораздо легче погасить в себе свет, чем рассеять тьму. Казалось бы, зачем тогда стараться. Зачем жертвовать собой, если все бесполезно? А все так просто. Какими бы разными, плохими и хорошими ни были люди, их все равно одинаково жаль. Даже самых злых, самых безумных. И собственной жизни не жалко, если это может хотя бы на время избавить их от боли. Быть может, это и есть любовь? Тонкая улыбка тронула черты принца. Один из розовых бутонов вспыхнул дымчатым светом, растворяясь в пространстве невесомой, хранящей живой цветочный запах пыльцой.
- Мне жаль, что я не могу остаться. Тебе пора.
Маленькая стеклянная бутылочка оставалась такой же четкой и осязаемой, тогда как сад с тихой неспешностью таял, словно мираж в пустой, опаленной солнцем пустыне. С глубоким сожалением Эйгон проследил, как растворился в пространстве еще один розовый бутон, а за ним следующий. Следом за садом уйдет он сам, а вместе с ним и Дейнерис.
- Давай.
Время и впрямь пришло и тянуть его становилось все сложнее. Если промедлить слишком долго и вовремя не выйти из сна в реальность, сила, которую он передал родственнице вместе со стеклянной склянкой, пропадет. Уже к вечеру следующего дня сон потеряет для нее свои и краски и она решит, что у нее просто очень хорошее воображение. А многое и вовсе забудет.
- Помни меня.
Образ Эйгона легко дрогнул, уже более напоминая реалистичное видение, нежели во всех отношениях настоящего человека из плоти и крови. И только склянка с янтарной субстанцией внутри сохраняла предельную четкость и форму.