Лучший пост 2014 года по результатам опроса форумчан

Пост написан Маргери Тирелл при участии Джоффри Баратеона

тро после удавшейся брачной ночи похоже на первый трудовой день после долгого отдыха. Не хочется абсолютно ничего, кроме как нырнуть обратно в воспоминания о произошедшем и тонуть в наслаждении, как в вязкой, густой воде, приторно пахнущей курящимися в королевских покоях благовониями. Ласковые, но настойчивые лучики выползающего из-за горизонта солнца не вселяют радости наступающему дню и вызывают лишь раздражение и желание уткнуться в подушку и сладко посапывать, пока не придет очередная ленивая служанка, которую придется прогонять. Тихие птичьи трели, доносящиеся до слуха, не успокаивают, а словно подначивают взять королевский арбалет и перестрелять всех поющих тварей. Чем лучше ночь, тем хуже утро - вот простая истина, которую девушка теперь познала сполна.  
 Постепенно, пришло осознание того, что рано или поздно ей все-таки придется  встать с ложа и выйти навстречу новому дню. Это была неприятная, но истина. Маргери нехотя распахнула сначала один, а затем и второй глаз. Первое, что она увидела - было лицо ее новоиспеченного супруга. Джоффри так сладко сопел, зарывшись носом в уголок одеяла, что его жестокие выходки вообще не представлялись возможными. А потом он улыбнулся во сне. Не улыбкой мирно спящего человека, которому снятся поцелуи или богатый урожай, а улыбкой тирана, в чьем сне из-под Железного трона тонкими алыми змейками течет кровь. Холодок прошел по спине девушки, но она напомнила себе, что Джофф ее не тронет. Он любит ее. По крайней мере, хочет уж точно.

  

Волнение стянуло грудь тугим кольцом, дрожь колкой волной прошла по телу, когда король, выгнав нескольких пугливых служанок, которые должны были помочь Маргери подготовиться к брачной ночи, запер дверь и обернулся. Жуткая улыбка предвкушения перекосила его лицо, и девушке стало не по себе. На прикроватной тумбе лежал его арбалет. Хотелось верить, что в крайнем случае Маргери схватит его первой.
Девушка еле дышала из-за сильно затянутого корсета, но что поделать, красота требует жертв. Тем более, если эта красота может спасти тебе жизнь. Главное сейчас - не думать о том, что упадешь в обморок, если узелки тугих лент не будут распутаны в ближайшие пару секунд. И унять волнение. Не хватало только, чтобы Джофф заметил, как трясутся колени юной королевы. Какой кошмар, ей придется отдаться этому тирану!
Король приблизился к ней, и взгляд Маргери остановился на золотом завитке, вышитом на рукаве его одежды. Ничего необычного, на удивление простой узор, но девушка смотрела на него, как завороженная, пока Джоффри возился с завязками платья. Неприятный холодок пробежал по спине, когда тонкая, почти невесомая ткань опустилась к ногам, оставшись на полу ворохом светло-изумрудных брызг ленточек и вышивок.
Она скорее почувствовала, чем увидела требовательный и жаждущий ответа взгляд мужа, и подняла глаза. Девушка коротко кивнула, улыбнувшись с такой теплотой, будто действительно была рада происходящему, и повернулась спиной к королю, чтобы он помог ей снять корсет. Каждый раз, когда он тянул за ленты, Маргери непроизвольно дергалась, подавалась вперед, чтобы не упасть, а Джофф задумчиво хмыкал и проводил рукой по её бедрам, заставляя девушку молиться всем богам, старым и новым, лишь бы не вздрогнуть от его прикосновений.
Король уже нетерпеливо рвал ленты, то ли рыча, то ли похрюкивая от злости, и, в конце концов, он бросил корсет куда-то под кровать. Маргери задумалась на несколько мгновений, а потом зацепила пальцами тонкую ткань сорочки и потянула её вниз, обнажая плечи. Тонкие, еще совсем мальчишеские пальцы дернули податливую ткань, и она тут же с громким треском порвалась. Джоффри пока что не умеет растягивать удовольствие от предвкушения. И думать не только о себе тоже.
Король нежно коснулся тыльной стороной ладони белоснежной шеи Маргери, затем поглаживая, прошелся по плечам, рукам, но потом  совершенно неожиданно до боли сжал грудь девушки, и с её губ сорвался приглушенный стон. К несчастью, Джоффри решил, что это стон удовольствия. Он прошептал что-то о том, что Маргери будет стонать еще громче и биться в экстазе, выкрикивая его имя, но в это было сложно поверить. Глаза девушки застилала пелена слез. Король же с удовольствием продолжал наблюдать,  как пальцы его мнут и тянут вверх её грудь, заставляя свою супругу прогнуться в попытках ослабить боль. Маргери могла бы прекратить все, ударив его по рукам или хотя бы оттолкнув их, но она понимала, что гнев, который навлекут на короля её неосмотрительные попытки освободиться, повлечет за собой еще худшие, еще большие испытания, и ей оставалось лишь сжимать и разжимать пальцы рук.
Наконец-то эта пытка закончилась, уступая ряду совершенно безобидных  поцелуев, оставляемых Джоффри на её  шее.
Резко повернув девушку к себе лицом, Джоффри впился в её губы, и ей пришлось ответить на его неловкий поцелуй. В ответ молодой муж плотно прижал к себе Маргери, и она ощутила растущее возбуждение короля.
«Да помогут мне Боги!», - мягко отстранив супруга, Маргери взяла его за руку, чтобы отвести к супружескому ложу. Джоффри не мешал королеве, с торжеством взирая на нее сверху вниз, как на подстреленную им на охоте лань. Он чувствовал ее страх вперемешку с покорностью и это одновременно заводило в нем садиста, но и порождало нежность. Ему хотелось причинить ей боль, но в тоже время и доставить удовольствие. Он и сам боялся жену.
Была ли она с Ренли? Девственница ли? Смогу ли? Она старше… Что она думает обо мне?
Всплывали перед глазами картины их большой ссоры в тронном зале, но нежная теплая покорность Маргери сыграла свою роль.
Удобно разместившись поверх белоснежного покрывала, королева сама привлекла к себе мужа, позволяя лечь на себя и приоткрыла губы, готовая к поцелуям. Невольно в ней просыпалось желание, тёплой волной охватывая все ее тело.
- Ты моя, - с перекошенным от удовольствия лицом прошипел Джоффри, закрывая глаза и страстно целуя жену, почти кусая ее губы.
Неизвестно, что доставляло ему удовольствия больше – покорность жены или возможность обладать кем-то, кто был ему почти ровней? Конечно, по приказу деда короля навестила несколько раз известная куртизанка города, но с ней Джоффри себя чувствовал отвратительно, будто Роберт Баратеон. Она отдавалась за деньги, он - покупал ее. Он мог бы и убить ее, заплатив после хозяину, а Маргери пришла сама, сама дала слово быть его женой, сама привлекла к себе, приоткрыв свои мягкие губы.
Нетерпеливые руки короля жадно шарили по стройным бедрам бывшей миледи Тирелл, пытаясь задрать подол ее рубашки. Он не отдавал себе отчета, что был груб сейчас и нетерпелив, но Маргери молчала, кротко улыбаясь. Она сама приподнялась, помогая королю овладеть собой и лишь коротко вскрикнула, когда он достиг своей цели.
Все закончилось, едва начавшись, но Джоффри был счастлив. Соскочив с постели, он кинулся к графину с вином, который стоял на столике с закусками. Налив в два кубка вина, он вернулся к жене, вручив ей один из кубков.
- Мы станем великими королем и королевой, моя жена. Ты родишь мне сына… Двоих, а лучше троих. Дочерей. – захлебнувшись вином во власти своего энтузиазма, он прокашлялся и продолжил, - Я наведу порядок в этом королевстве.
Маргери робко улыбнулась мужу, аккуратно садясь и принимая из его рук кубок с вином. Чуть ранее она стыдливо одернула ночную рубашку и укрыла ноги одеялом, полагая, что для первой ночи Джоффри будет довольно. С удивлением и некой опаской молодая королева изучала черты лица мужа. Он был сейчас почти красив. Злость и одержимость ушли из его черт, оставив красоту и … любовь? С такой нежностью он смотрел сейчас на нее, что хотелось верить в его слова.
- Я уничтожу всех проходимцев вроде Неда Старка. – он допил вино и хищно улыбнулся. – Никто не будет диктовать условия трону. Я – Джоффри Баратеон, Первый этого имени, король Вестероса. Ты – моя королева.
С этими словами он подхватил оба кубка и поставил их на пол у кровати, вновь поворачиваясь к жене.
- Снимай рубашку. Она нам не понадобится, - высокомерно кинул он, задергивая полог кровати. Уж Джоффри знал, что в глубине его покоев прячется мейстер Пицель, подслеповато щурит глаза, но старается почти не дышать, дабы не выдать свое присутствие. Дед и мать получили достаточно информации – брак консумирован, остальное не их дело.
На удивление, король был нежен и более терпелив. Быть может, впервые в жизни Джоффри старался доставить удовольствие кому-то, кроме себя…

 

Маргери осторожно убрала руку мужа, которая до этого момента прижимала её к нему. Закутавшись в простыню, она встала с кровати, стараясь издавать как можно меньше каких-либо звуков, что очень было трудно. Её тело сейчас было неподвластно ей. Каждое движение давалось девушке с трудом - тело еще ныло от вчерашних любовных утех. Аккуратно ступая по холодному полу босиком, она пыталась разыскать зеркало, которое в её покоях, как здесь, так и в Хайгардене, весело сбоку от кровати. В королевских апартаментах же оно было в полный рост и стояло в самом тёмном углу, теряясь в тени массивного шкафа. Девушка оглянулась. Её муж продолжал спать, повернувшись на другой бок и зарывшись лицом в подушку. У неё было немного времени, чтобы привести себя в порядок, а то вдруг Джоффри что-то не понравится, а она знала что, ведь по утрам выглядела, как сонный львёнок с такой же густой и запутавшейся гривой и неестественным бледным оттенком кожи. Одним словом, сейчас Маргери мало походила на безупречную вчерашнюю невесту.
 Она взяла расчёску Джоффри, так как бушевавший на её голове ураган было трудно пригладить руками, а вот получившийся одуванчик легко, затем заправила  непослушные локоны за ухо, и пару раз ущипнула себя за щеки, стремясь добиться естественного легкого румянца. Основное, дабы король не разочаровался в жене,  было сделано, а остальным займутся служанки. Несколько секунд покрасовавшись перед зеркалом и полностью убедившись, что ничего не забыла,  девушка вернулась на своё место супружеской кровати и просто глупо уставилась в потолок.
Король заворочался во сне, несколько раз перевернулся с боку на боку и открыл глаза. Маргери мягко улыбнулась и прошептала, вложив в свой голос столько сладкой нежности, сколько могла:
- Доброе утро, мой король.
- М-м-м, - в первую секунду Джоффри охватило бешенство. Подняв голову над подушкой, он сонно моргал, пытаясь понять, что леди Тирелл делает в его постели.
- А, свадьба, - промычал король, потягиваясь. Очарование от ночи ушло. Куртизанка учила его, что делать в темноте, но как вести себя утром не рассказала. Неловко скинув с себя одеяло, Джоффри сел на постели и кивнул Маргери так, будто они были в тронном зале.
- Доброе утро, миледи. Надеюсь, Вы спали хорошо?
- Благодарю Вас, да. – коротко и вежливо, как написано во всех книгах по этикету.
Наступило неловкое молчание, во время которого король решился поцеловать руку жены, самолично выпростав ее из под одеяла.
- Вы прекрасны, миледи. Пусть весь мир завидует нашему счастью, ибо я самый счастливый супруг на свете.
Быть с чужим пока что человеком в одной постели было неловко, тем более, что Джоффри ощущал себя голым без короны. Помолчав еще минуту, король встал с постели и направился к вешалке, на которой висело два халата из алого бархата, расшитых золотом. На спине каждого красовался греб из оленя и льва, деливших корону. Надо отдать должное новоиспеченному мужу, он весьма заботливо укутал в один из халатов Маргери, а уж после оделся сам.
- Я позову придворных. Пора поздравить нас.
Сказав это, он звонко хлопнул в ладоши, давая сигнал пажу, обязательно дежурившему в покоях короля с раннего утра для предупреждения всех его прихотей. Двери в покои распахнулись, впуская в спальню восторженный гул голосов придворных, уже несколько часов ждавших здесь шанса поздравить короля и королеву. Многие из них явились клянчить должности, деньги, привилегии, другие хотели просто поглазеть на королеву после брачной ночи, чтобы составить свое мнение о короле, третьи – должны были исполнить свой долг, дав отчет о состоянии дел в государстве.

ридворные пестрой волной хлынули на шахматную клетку плит королевской опочивальни. Джоффри смотрел на них свысока, ощущая себя подобием «отца», некогда устраивавшего подобные приемы, но … в спальнях своих любовниц. Серсея давала такую аудиенцию единожды – после первой брачной ночи, чтобы вся страна убедилась в законности брака. Ее сын планировал так встречать каждый день, чтобы мир знал, как крепка королевская семья и что вскоре в ней будет пополнение. Основа трона – дети того, кто сидит на троне.

Предоставив Маргери отвечать на слова ее кузины, Джоффри лакомился виноградом со стола подле огромной кровати под балдахином.

Джоффри лишь щурился, принимая лесть придворных, текущую бальзамом на его кровоточащие раны. До этой ночи он ощущал себя только мальчиком, которому досталась корона его мужиковатого отца, но сейчас сын Серсеи не думал, что он королем, он им стал для себя. У него была женщина, которая не помыкала им, а была вежлива и мягка, не боялась его, но при этом не дерзила. Джоффри казалось, что он завоевал Маргери, хотя на самом деле ее ему приподнесла на блюде политика деда.

ерсея Ланнистер ступала, как и все, по шахматному плитчатому полу королевской опочивали, обозначая каждый свой шаг звонким ударом каблука. Эта дробь глушилась шумом вокруг, но королеве-матери все равно казалось, будто цокот ее каблуков громче, четче и заметнее всех остальных звуков.
Масса серых, неинтересных королеве людей давала ей дорогу. Люди расходились в стороны, словно жир вокруг капли мыла расплывались, готовые забиться под плинтус, лишь бы взгляд королевы Ланнистер не пал на них.
Но эта реакция была заработана вовсе не королевой Серсеей, а свитой, которая ее сопровождала:
По ее правую руку шел Его Высочество Принц Томмен Баратеон и нес в обеих руках сверкающую драгоценными камнями шкатулку. По левую руку от Серсеи шел сир Бейлон Сванн в блестящих серебряных доспехах и белом плаще настолько длинном, что тот шлейфом струился по полу.
Но не люди отпугивали придворных. А собаки*:
Два высоких, мускулистых пса шествовали перед Серсеей Ланнистер, Бейлон Сванн сжимал в латной рукавице концы стальных цепей-поводов, которые то и дело натягивались. Острые уши, шипованные ошейники, блестящая коричнево-черная шерсть - собаки были воплощением грации, силы, красоты и угрозы. Мускулы красиво перекатывались под короткой шерстью, острые уши направлены точно вперед и лишь изредка на секунду поворачивались в сторону. Для такой собаки разодрать лисицу было делом двух секунд. Человека - десяти. Псы были хорошо выдрессированы и обучены охоте, ради которой и существовали. Они несли смерть, они любили убивать.
- Сидеть! - скомандовал Бейлон Сванн, когда свита приблизилась к королю и королеве, собаки беспрекословно подчинились.
Серсея улыбалась. Не нужно было обладать даром ясновидения, чтобы почувствовать страх придворных - собаки уже произвели на присутствующих должное впечатление. И дальше будет только интереснее.
- Его Величество королева Маргери Тирелл, - льстиво улыбаясь, Серсея присела в реверансе перед девушкой. - Его Величество король Джоффри Баратеон, - гораздо громче, с нотами гордости и восхищения, Серсея присела в реверансе во второй раз, приветствуя короля. - Мой сын! - провозглашая так, словно это было ее титулом.
Теперь она стала королевой-матерью, хотя о каком королевском титуле можно было говорить, когда у Серсеи не осталось власти, не осталось влияния. «Королева-мать» - название, бросающее тень на будущее. Слово, название, пустышка…
Но Серсея хорошо вела игру - она даже искренне улыбалась, предвкушая скорую шалость. В ней играло щекочущее детское чувство, когда ребенок уже положил кнопку на стул и затаился в ожидании, что кто-то на нее сядет.
- Счастье любви постигло вас, дети мои, благословляя будущее короны и страны! - Серсея сложила пальцы домиком, переводя пылающий взгляд с короля на королеву. Формальности оттягивали момент истины, от того ожидание становилось еще слаще. - Да хранят Семеро ваше здоровье и верность! Помните, что нет на свете чище и дороже подарка, чем любовь.
После королевы-матери Томмен сказал несколько придуманных заранее фраз о здоровье короля и королевы, об их детях, счастливых подданных и светлом будущем.
- Ваше Величество, - обращаясь к сыну, начала Серсея. - Джоффри, мой отец, твой дед, десница Тайвин Ланнистер просил передать извинения. Ты знаешь, как сильно он занят подготовкой к войне за Драконий Камень. Он не смог сегодня выразить поздравления лично, но передал подарки в честь первого брачного утра.
Серсея указала дланью в сторону красивых псов. На самом деле она солгала - собаки были заказаны и куплены ею лично, Тайвин даже не подозревал о них. Впрочем, он никогда не был против того, чтобы дочь сама выбирала за него подарки и дарила от его имени, ему просто не было дела до таких пустяков.
- Джоффри, это охотничьи псы, их привезли по заказу из Эссоса, где их разводят, выдерживая чистоту крови, и обучают охоте с того дня, как они встают на лапы. У них стройное, ловкое тело. В мире нет ни одной собаки, которая сравнится с ними в скорости бега, ни одна дичь не уйдет от их чуткого нюха и ни один зверь не победит в схватке с ними. Надеюсь, они будут сопровождать тебя на каждой охоте и станут не только помощниками, но и друзьями.
Серсея захлопала в ладоши, зал поддержал ее бурными аплодисментами.
- Можешь назвать одного из них Сандор, - теперь придворные поддержали королеву-мать смехом. - А второго, который покрупнее, Гора.
Шутка пришлась по душе присутствующим, смех разрядил напряженную обстановку, присутствующие теперь не жались ближе к стенам, а пытались подойти поближе, чтобы разглядеть диковинных охотничьих собак.
- Его Высочество Томмен Баратеон тоже приготовил на сегодня подарок.
Томми выразил согласие с матерью и понял выше шкатулку, украшенную драгоценными камнями.
- Самый красивый подарок для самой красивой королевы, - чуть смущенно произнес мальчик, его пухлые щечки порозовели. Он подошел к Маргери и отдал шкатулку, предоставляя ей самой возможность открыть крышку и увидеть сюрприз.
Однако еще до того, как королева успела открыть шкатулку, кто-то внутри нее издал писклявое «миу». Открылась крышка и на свет показалось маленькое пушистое чудо, издающее тоненьким голоском очередные «миу-миу». Котенок** был белоснежно белым и пушистым настолько, что среди пуха едва можно было различить коротенький хвостик и лапы. На шею ему был повязан розовый бант, гармонирующий цветом с маленьким носиком. Придворные приветствовали пушистика растроганным вздохом, Томмен светился от радости. Какой удачный, замечательный подарок посоветовала ему сделать матушка!
На этой счастливой, умиленной ноте и подошло бы к завершению поздравление королевы-матери, если бы не собаки. Обученные с самого рождения преследовать дичь и убивать ее, они отреагировали мгновенно. Как только носа одного из них коснулся запах кошки, пес вскочил на лапы и рявкнул так оглушительно громко, что какая-то из присутствующих дам завизжала от испуга. Следом за первым псом вскочил на лапы второй. Оголяя большие белые клыки в розовых пастях, они отчаянно залаяли на котенка, брызгая слюной и перебирая лапами. Бейлон Сванн отдавал им приказы «сесть» и «тихо», но его не было слышно. Ему едва хватало сил удерживать цепи собак, которые тянули его, скребя лапами по полу, чтобы добраться до дичи и разорвать ее. Серсея сделала вид, что испугалась, схватилась за сердце и в общем шуме пыталась что-то советовать Белому плащу. Котенок, до смерти перепуганный, игнорируя всяческие попытки его остановить, выпрыгнул из шкатулки на пол, прижался к стене у кровати, выгнул спину, напучил хвост и зашипел на собак. Псы залаяли еще яростнее и силой протащили Белого плаща несколько футов вперед.
Все шло по плану: оставалось дождаться момента, когда Джоффри позволит превратить подарок Маргери в комок крови и шерсти Серсее на радость.

жоффри улыбнулся почти лучезарно. Эта улыбка была бы копией улыбки его дяди, если бы не взгляд – пространный, несфокусированный, как у потерянного щенка. Весь двор перестал существовать для короля, даже его жена и мать исчезли из поля его зрения – все внимание завоевали две великолепные машины смерти, нетерпеливо переступающие лапами по шахматке каменного пола.

Ноздри новобрачного жадно затрепетали, словно он, а не собаки, взял след неведомого врага, но на самом деле Джоффри учуял развлечение из тех, что были ему так близки. Соскочив со ступеньки пьедестала, на которой стояла кровать, король в два шага приблизился к псам, рвавшим поводки. Близость чужака на какое-то мгновение отвлекла и насторожила животных: самый крупный из пары принялся обнюхивать туфли молодого человека, пока второй внимательно изучал лицо, не переставая втягивать носом воздух и утробно рычать.

- С детства они приучены к Вашему запаху, Ваше величество, - начал было рыцарь, но лай собак прервал его. Подтверждая правоту того, кто ограничивал их свободу, животные не обращали никакого внимания на короля, снова переключившись на котенка, жалобно пищавшего у стены.

- Довольно! Дай поводок, - вскричал король, грубо отталкивая Бейлона Свана, покорно склонившего голову в знак покорности. Стоило собакам перейти в полное владение Джоффри, как он весь преобразился – вместо мягкого довольного собой молодого человека он вновь превратился в одержимого жестокостью деспота. Того, кто некогда так любил травить Сансу Старк, того, кто дерзнул затеять скандал со своей невестой Маргери Тирелл и неоднократно грубил своей матери.

Взгляд короля вспыхнул злой радостью, уголки губ подрагивали, придавая улыбке гротеск маски дикарей с Летних островов. Оглянувшись на Серсею, словно в поисках одобрения, Джоффри хмыкнул. Мать не могла придумать подарка лучше, чем этот.

- МЯУ! – отчаянно с надрывом выдал котенок, прячась за юбками, шарахнувшихся от него дам.

- Я куплю тебе нового, - небрежно с холодом кинул король невесте, окинув ее равнодушным взглядом, в котором затаилось осознание того, что он поступает не совсем верно. Поводок все еще был в руке Джоффри, но псы рвали эту преграду, ощущая настроение человека, отвечавшего сейчас за их свободу. – ФАС! Эй, отойдите там.

ир подернуло алой пеленой, и он завертелся вокруг короля быстро-быстро, как ярмарочная карусель, на которой катали выродков черни под музыку шарманщика без одной ноги. Само сравнение пронеслось в голове Джоффри смешанное с воспоминаниями детства в один миг, лишая способности здраво рассуждать и думать.

Матушка устроила хороший экзамен на верность всем этим людям, присягнувшим Железному трону и королю Джоффри Баратеону, законному наследнику Роберта Баратеона. Здесь не было верных, тут были лизоблюды и предатели. Ими можно было править железной рукой: карая и милуя. Последнее лишнее, только карая. Вычищая ряды предателей твердо и без сомнений.

Как прекрасно, что вчера состоялась свадьба, брак консумирован и теперь вся власть без сомнения принадлежит только одному человеку, а вместе с тем деньги и армии Тиреллов и Ланнистеров. Вестерос падет к ногам своего короля, облобызает его стопы и с восторгом будет внимать каждому слову.

- Каждому, - в исступлении, пробормотал Джоффри, смотря куда-то мимо лорда Уилласа Тирелла, застывшего уродливым изваянием перед королем со своей тростью.

- Бедный старый Уиллас стал хромым и теперь он только и может, что защищать котят. – Неужели он сказал это вслух? Ах, да. Теперь Маргери моя жена и я не обязан лебезить перед розарием ее родственников.

Король окинул растерянным взглядом толпу придворных, сбившихся в кучу, как стадо овец. Они шарахались от котенка, как от чумы, пока собаки, заливаясь лаем, рвали поводки, брызгая слюной. Чудо еще, что впавший в прострацию король, держал их крепко.

Стадо. – Ярость лизнула самообладание шершавым языком.

- Стадо. – С презрением озвучил король свою мысль, делая вид, что хочет выпустить собак. Придворные взвизгнули, разбежавшись в стороны. Кто-то истерично плакал в задних рядах, какая-то дама упала в обморок, взволнованный мужской голос просил позвать доктора. Кому? Все же были живы и целы. Пока.

- Жаль, что Санса уехала, - вдруг задумчиво выдал король, подтягивая собак к себе за поводки. Сир Бейлон нервно сглотнул, следя за распаленными животными. В любой момент псы могли сменить объект атаки на более доступный. Адреналин в их крови и в том, кто их сдерживал, зашкаливал. Казалось, что нервное возбуждение витает в воздухе и его можно резать, как пирог, на куски: страх, ненависть, презрение, отчаяние, боль, горе, ярость.

- Сир, - сир Бейлон решился сделать шаг вперед, успокаивающе подняв руку, но при этом поглядывая на королеву-мать. Вся его поза кричала «молю».

- Что такое? Я нечетко выражаюсь? Принесите мне кота, - нарочито растягивая гласные, громко объявил Джоффри, смотря прямо в глаза сиру Уилласу.

- Сир, - бледный, как смерть, один из фаворитов короля сделал несколько шагов ему навстречу, хватая воздух ртом, как выброшенная на берег рыба.

- Что такое? – высокомерно вздернув подбородок к верху, Джоффри смерил друга взглядом, достойным только слизняков. – Быть может, ты принесешь мне котенка? А?!

Закрыв глаза, будто это могло спасти его от действительности, молодой человек застыл. Он прекрасно понимал, что даже дружба короля и их совместная охота не спасет его, вздумай Джоффри творить правосудие. Забавам его величества не имела права мешать ни единая живая душа на земле.

- Маргери, любовь моя. – Король улыбнулся жене, не замечая выражения ее лица, и вновь повернулся к придворным. - Сир Бейлон, возьмите собак, - поводки легли в руку рыцаря, тут же оттащившего собак в строну. Пара пинков сапогом заткнула им глотки, но разговор был не окончен. – Сир Уиллас, не будете ли Вы столь любезны и не принесете ли нам кота? – Яд сочился из каждой черты лица Джоффри, когда он улыбнулся новому родственнику, презираемому им за все – от увечья до поступка, совершенного на глазах у стада придворных.- Кажется Вы единственный среди моих подданных, кто может ходить. Матушка и королева Маргери - женщины. Я не могу отягощать их подобными просьбами.

жоффу бывало трудно справиться с собой. Это была тайна короля, о которой знал только он сам. Он ненавидел эту слабость в своей натуре, а всех, кто изобличал ее вольно или невольно, моментально записывал в личные враги.

- Это мой почетный долг. Сделать для Вашего Величества то, чего не могут другие, - Уиллас Тирелл полагал, что он лучше короля. Умнее короля. Красивее короля? Это было невозможно, ведь речь шла всего лишь о калеке, позорившем свой род.

- Вам смешно? - Царственно спросил Джоффри, принимая позу, в которой его "отец" обычно выслушивал просителей - уперев руки в бока и гордо задрав нос к верху. - А, по-моему, это нам стоит посмеяться.

Король расхохотался в спину Уилласа, пытавшемуся загнать котенка, как кролика. К большой радости Джоффри маленькое животное в панике убегало, натыкаясь на людей.

Фавориты не заставили себя ждать: деланные смешки раздавались отовсюду, их не заглушало даже рычание собак.

- Зачем Вы приехали? Мой двор для здоровых красивых людей, готовых послужить королю, а тут Вы со своими нравоучениями. Скука! Я - мужчина и мне должно любить охоту и быть привычным к виду крови.

Котенка изловили слишком быстро к большому разочарованию короля. Супруг одной из фрейлин королевы (разумеется вассал мерзких Тиреллов - милорд Инчфилд) подал котенка лорду Уилласу, потупив глаза.
- Государь.
Котенок возник перед Джоффри, в панике мяукая и перебирая лапами в воздухе. Протянутая рука, в которой он барахтался, вызывала в короле отвращение и насмешку. Этот человек дерзнул учить короля, как жить, но самое главное - он вмешался в ход событий, подвластный только Джоффри. Будь воля короля, Уиллас тот час покинул бы Королевскую гавань, а кота отдали бы на псарню, чтобы он послужил для растравки собак перед завтрашней охотой.
- Вы не способны даже котенка поймать сами. - Голос Джоффри дрогнул, как только он подхватил животное на руки. Комок шерсти тут же в панике вцепился в тело короля, чуть прикрытое легкой рубашкой. - Проклятье! Заберите это!
Три пары рук фаворитов тут же поспешили отцепить котенка, чтобы передать его Маргери. Безобразная сцена затянулась и все тяготились ею, но Джоффри не спешил завершать спектакль в надежде отыграться.
- Мадам, Ваш брат недалек умом, раз решил, что я способен на кровавую расправу перед Вами. Простим его.
После этого ядом сочащегося изречения, Джоффри нашел в себе силы вновь взглянуть на Уилласа с улыбкой. Он считал, что вполне отыгрался за конфликт, раздутый им же, и теперь может завершить разговор.