1. Полное имя персонажа:
Эйгон Таргариен

(Юный Гриф)

2. Статус

Принц. Законный наследник Семи Королевств

3. Возраст персонажа:
18 лет

4. Дом, к которому лоялен Ваш персонаж?
Таргариен

5. Религия:
Семеро

6. Внешность персонажа:

Эйгон Таргариен наделен характерной валирийской внешностью, но постольку, поскольку он вынужден скрывать свое происхождение, распознать в нем Таргариена с первого взгляда довольно сложно: длинные, прямые волосы принца выкрашены в синий цвет на тирошийский манер, равно как и брови. Из-за этого понять, какого же все-таки цвета его глаза, тоже довольно непросто: свой цвет они меняют в зависимости от освещения - от синего, до темно-пурпурного оттенков.
Обладает строгими, прохладно-классическими чертами и чеканным профилем. В самом его лице как будто нет ничего особенного – кроме того, мимика принца никак не может похвастаться разнообразием выражений. Обладая выдержанно-спокойным нравом, этот человек очень редко позволяет себе открытое проявление эмоций. Его черты и вовсе можно было бы назвать безликими, так как в них нет ничего, за что можно было бы «зацепиться» взглядом. Однако своей кажущейся незаметностью они лишь призваны подчеркнуть главное внешнее достоинство принца.
Спокойный и глубоко задумчивый взгляд как будто скрывает в себе молчаливую тайну. Миндалевидные, темно-пурпурные глаза, большие, но не слишком, напоминают собой пару колдовских сапфиров, и разом окупают возможную невыразительность черт. Не запомнить взгляда, спокойно обращенного собеседнику словно в самую душу, невозможно. Немногие способны выдержать его на себе. Тайна, спрятанная в темном пурпуре, словно ни от кого и не прячется, предоставляя шанс разгадать себя – но, тем не менее, как будто лежит за гранью понимания наблюдателей. Эйгон производит впечатление далекого, окутанного тайной, человека «не из этого мира».
Высок и строен. Гибкий и ловкий – этот юноша уделяет далеко не последнее место своему физическому развитию. Походка легкая и упругая. Предпочитает свободную одежду, не стесняющую его движений. Часто носит обернутую вокруг головы белую повязку.


7. Характер:
Эйгон Таргариен обладает очень выдержанным, уравновешенным нравом, однако, он не меланхолик. «Как можно больше замечать – как можно меньше показывать» - главное правило, которым он руководствуется в жизни. Чрезвычайно внимательный, потрясающе сдержанный и рассудочный – он может внешне произвести впечатление человека, которому чужды любые эмоции, будь то гнев или радость. Однако, вопреки этому впечатлению, палитра чувств Эйгона глубока, богата и разбита на множество оттенков. Проблема состоит лишь в том, что, как правило, они оказываются недоступны невооруженному взгляду «вскользь». Вглянув на этого человека поверхностно, наблюдатель рискует не заметить даже самую вершину айсберга.
Подобная глубокая скрытность отчасти вызвана необходимостью держать в секрете собственное происхождение. Однако она все же является скорее природной, чем намеренной. Стоит еще отметить, что Эйгон не видит необходимости показывать кому-либо больше, чем ничего – в его понимании, это только сделает его уязвимым. Раскрыть свое настроение, свои эмоции, свои чувства – все равно, что сбросить на стол все карты, а такой роскоши Эйгон Таргариен не мог позволить себе с самого раннего детства. Кроме того, окружающие люди очень редко способны возбудить в нем интерес, а, следовательно, и желание «показать себя».
Несмотря на внешнюю спокойную невозмутимость, Эйгон обладает очень жестким и целеустремленным нравом. Ему неведомы страх, сомнения, чувство зависти. Обладает неплохими дипломатическими способностями.
Несмотря на свою «далекость», Эйгон не сторонится людей. Он легко вступает с ними в диалоги, стремится как можно больше узнать о каждом, с кем встретился. В дальнейшем это позволяет ему лучше понимать людей и мотивы их самых разнообразных поступков.
«Делаю то, что могу», «Делаю то, что предназначено».

Эйгон готов оказать помощь практически любому встретившемуся ему человеку тем, чем сможет ему в данный момент помочь. Речь не идет о каком-то редком благодетельстве – больше, чем он посчитает нужным, Юный Гриф не одарит никого. Все должно быть соразмерно заслугам и обстоятельствам. Он готов накормить нищего, подать воды умирающему от жажды, отсыпать монет несчастному бродяге, спасти от насильника женщину. Однако это вызвано отнюдь не жалостью и даже не состраданием к ближнему – сентиментальные порывы Эйгону практически не свойственны. Просто он считает необходимым поступать именно так – и старается сеять на своем пути не смерть, а жизнь. Желание прийти куда-либо «с огнем и кровью» Эйгону абсолютно не понятно и чуждо. Обладает ярко выраженным стремлением к созиданию – и способен разрушить что либо только в том случае, если это что-то или кто-то будет одержимо деструктивным началом.

В своих поступках руководствуется довольно высокими моральными принципами – однако, отношение к морали творческое. Например, Эйгон Таргариен не считает, что Джейме Ланнистер поступил недостойно, убив Эйериса Таргариена. Вместе с тем, он негативно относится к Роберту Баратеону и Эддарду Старку, полагая, что они более чем превысили свои полномочия и узурпировали трон. Убийство своих родственников, кроме Эйериса и отца, Рейегара (кронпринц пал в бою и, следовательно, это не было убийством) – Эйгон считает чудовищным.
Высоко морален, снисходителен к окружающим, способен прощать, не мстителен. Однако это вовсе не значит, что он способен жалеть или по доброте душевной миловать государственных преступников, если когда-нибудь он будет обязан их судить. По мнению Эйгона, управление государственным аппаратом через призму личных симпатий или антипатий к кому-либо, неприемлемо. Поэтому, в разрешении любых ситуаций, не касающихся сугубо личных, интимных отношений, он руководствуется исключительно холодным рассудком. Иногда справедлив до жестокости. Верен своим принципам. Имеет слабость ко всякого рода иерархическим системам, структурам, правилам. Самым большим недостатком государственной системы Вестероса считает несовершенство законодательства и отсутствие четкой, налаженной вертикали власти. Стремится внести порядок во все, с чем соприкасается.

Глубокая, постоянно совершенствующаяся натура. Очень искренен во всем. Способен проявить редкое внимание и заботу по отношению к близкому человеку. Никогда не знал любви к женщине – однако, способен на это. Как раскрылись бы при этом его личные качества – точно не знает даже он сам.

8. Пробный пост:
Солнце палило воистину немилосердно. Высокое синее небо было подернуто слабой молочной дымкой, почти прозрачной и как будто призванной хоть чуть-чуть сдерживать на своем пути прямые солнечные лучи, врезающиеся в землю, что не везде оказывалась защищена толстыми тканями навесов. Если бы не близость моря и не ветер, дующий с залива, здесь было бы и вовсе невыносимо находиться. Однако, несмотря на жару, вымощенные красным кирпичом площади и улицы города были едва ли не до отказа переполнены людьми. Особенно отличалась в этом смысле центральная площадь Кары. Древние городские стены и ступенчатые пирамиды, возвышающиеся тут и там, служили красноречивым напоминанием о существовавшей некогда могущественной империи Гиса, несколько раз терпевшей поражения от молодой Валирии и, наконец, разрушенной и выжженной пламенем драконов. Как выглядел этот город в дни своего неоспоримого могущества? Увы, узнать об этом можно было лишь из старинных пожелтевших свитков, грозящих рассыпаться прямо в руках - да и то не всегда.
Люд, хаотично наполняющий узкие рыночные улицы, пестрел самыми разнообразными красками. Здесь были и смуглые, красноволосые мужчины и женщины, считающие себя потомками гискарцев, и разукрашенные как попугаи тирошийцы, а так же выходцы из Миэрина, Юнкая , Дорна, Вестероса, и даже – Вейс Дотрак. Последних должно было быть сегодня особенно много – ведь уже ни для кого не было новостью прибытие в Астапор Дейенерис Таргариен во главе целого кхаласара. Невольно или же намеренно - она приковывала к себе внимание всей общественности города работорговцев, и если бы следующего героя нашего повествования попросили высказать свое мнение на тот счет, хорошо ли это или плохо, он ответил бы коротко – «Для нас хорошо, для нее – плохо.» И больше не стал бы добавлять и слова.
Тем не менее, он был даже благодарен кхалиси за то, с какой помпезностью прибыла в сердце залива Работорговцев эта женщина; в тени ее великолепия можно было на время укрыться – и выполнить задуманное им дело быстро и незаметно для окружающих.
Сейчас, когда этот молодой мужчина шагал по улицам Астапора в сопровождении высокого, наделенного угрюмой внешностью спутника, по возрасту годящегося ему в отцы, трудно было бы сказать, к какой народности он принадлежит. Волосы обоих мужчин были выкрашены в темно-синий цвет, но все же внешне они достаточно сильно отличались друг от друга. Назовем старшего из них Грифом, младшему же дадим право называться Юный Гриф.
Длинные, собранные сзади в тяжелый хвост, волосы последнего невольно напоминали о тирошийских обычаях. Выкрашенные в синий цвет, они спускались по прямой спине юноши ниже лопаток. Передние пряди выбивались из этой «прически», аккуратно обрамляя строгий чеканный профиль и частично закрывая собой по бокам широкую, белую повязку, обернутую вокруг головы и схваченную узлом на затылке чуть повыше основания длинного хвоста волос. Две широкие белые ленты расходились в разные стороны, длиной соперничая с прямыми синими прядями, и иногда легко развевались на слабом, прилетающем с залива, ветру. Однако, от тирошийцев мужчину отличало отсутствие бороды и ровная, светлая кожа. Возможно, стоило отнести Юного Грифа к линессийцам: высокий и гибкий, он был наделен тонкими чертами, своей чеканной строгостью рискующими показаться слишком холодными, четкими и потому неинтересными. Но глаза - глубоко-синего, смешанного с таинственным темным пурпуром цвета, с лихвой окупали возможную невыразительность лица. Миндалевидного разреза, большие – но не слишком, они никак не могли бы называться обычными, и сразу приковывали к себе внимание, невольно заставляя отвлечься от всего остального. В них угадывалось что-то глубоко сокрытое и недоступное никому – а цвет в зависимости от освещения менялся, тяготея то к чистой синеве, то к темному, мерцающему тайной пурпуру. Брови, аккуратно и настойчиво стремящиеся к самым вискам, тоже были выкрашены в синий цвет. Прямая, идеальная осанка, всегда расправленные плечи, легкая, упругая походка и незаметная ловкость жестов намекали на то, что Юный Гриф уделяет далеко не последнее место физическому развитию и способен использовать свое тело как быстрое и смертельно-опасное оружие, если только к тому возникнет надобность.
Он был облачен в довольно простую тунику темно-пурпурного цвета с длинными, медленно расширяющимися от плеча к запястью рукавами из легкой, почти невесомой ткани. Сверху на плечи было накинуто некое подобие свободного халата светлого бирюзового оттенка, с широкими, но гораздо более короткими, чем у нижней туники (до локтей), рукавами. Подол, оканчивающийся где-то у середины бедра, был оторочен белыми, похожими на иероглифы узорами-письменами на непонятном, диковинном языке. Светлые штаны были заправлены в высокие, с крупными серебристыми пряжками на голени, сапоги из выкрашенной в светло-фиолетовый цвет кожи. Бирюзовый халат то и дело распахивался при ходьбе, открывая взору широкий, разукрашенный причудливыми узорами и нитями, тяжелый пояс с заткнутым за него длинным, чуть изогнутым оружием, по виду напоминающим аракх. Однако в отличие от аракха, клинок Юного Грифа выглядел куда легче и длиннее – впрочем, судить о его боевых качествах с точностью можно было, лишь увидев обнаженную сталь, которая была сейчас мирно погружена в легкие черные ножны. Помимо «аракха» за поясом по обе стороны сверкали начищенные рукояти еще двух стилетов.
От всего облика этого молодого мужчины как будто веяло легкой прохладой. Гибкий, предпочитающий свободную, не стесняющую движений одежду, он был чем-то схож со своим спутником, однако если от старшего Грифа явственно пахло опасностью – от юного веяло ею лишь слегка – словно добавленной к месту и ко времени приправой.
- Не стоило ли вам выбрать менее заметное одеяние? – обратился старший спутник к своему молодому господину – Нам нужно прикладывать маскимум усилий к тому, чтобы никто о нас не узнал.
- Это излишне – ровно и спокойно отвечал Юный Гриф на высоком валирийском – Всё внимание обращено сейчас на другую особу. Тем более, самые невзрачные первыми вызывают ненужные подозрения.
Разговор оборвался, так толком и не начавшись – и мужчины продолжили путь.
Разумеется, они оказались на этих улицах не пустой прогулки ради. Юный Гриф в сопровождении своего спутника направлялся в одно из питейных заведений Астапора с тем, чтобы там встретиться с кое-каким человеком, должном способствовать еще одному, гораздо более важному «свиданию».
Вывеска с изображением двух пенящихся кружек сразу бросилась Юному Грифу в глаза. Не мешкая, он направился к входу, глядя прямо перед собой, и, казалось, больше ничего вокруг не замечая. Однако недалеко от распахнутой двери он вдруг остановился – и спокойный, внимательный взгляд казавшихся сейчас темно-пурпурными, миндалевидных глаз задержался на грязной, изувеченной и изможденной женщине с болезненно - синюшней татуировкой на лице. От внимания не укрылось ни отсутствие правой кисти, ни младенец, сосущий наверняка пустую грудь, ни жалкий глиняный черепок с одной-единственной медной монетой.
Сохраняя все такое же, нейтрально-спокойное выражение лица, молодой мужчина опустился перед нищенкой на корточки, так что полы его халата коснулись пыльной кирпичной дороги, и устремил ей в лицо прохладный взгляд.
- Как тебя зовут? – ровно произнес он сдержанным, почти безразлично-спокойным тоном.
- Шурэй – ответствовала она, поднимая на него взгляд – боязливо и нерешительно, словно дрожащая и всеми забитая, несчастная, обреченная подыхать на улице, собака. Ее блестящие черные глаза можно было бы даже назвать красивыми, если бы не лопнувшие местами сосуды, окрашивающие белки красной сеткой и болезненно же красными пятнами.
- Это твой ребенок?
Она едва заметно кивнула, будучи не в состоянии отвести взгляда от темного, таинственного пурпура напротив.
-Кто его отец?
- Мой хозяин – голос рабыни задрожал, предвещая скорые слезы. Было невозможно понять, зачем этот господин задает ей все эти вопросы? Развлечения ради? Черты его лица оставались неизменно спокойными, и она не увидела в них ничего, что могло бы пролить свет на дальнейшие намерения Юного Грифа.
- Почему же ты здесь, а не со своим хозяином? – все так же ровно продолжал он, но уже чуть более мягко, чем в начале.
- Он прогнал меня, вместе с ребенком. А до того, приказал отрубить мне руку за то, что я без разрешения взяла оливку с его обеденного стола. Он сущее чудовище!
Глаза нищенки вспыхнули фанатичной ненавистью – и крупные слезы дорожками заструились по впалым, землистого оттенка щекам.
- Но идти тебе больше некуда, верно?
Даже не вопрос, а всего лишь констатация факта.
- Идем, Шурэй. Я накормлю тебя и дам немного денег. Это все, что я могу.
Он поднялся, выпрямляясь во весь свой рост – и развернулся к двери, не ожидая, пока нищенка соблаговолит принять или отвергнуть его приглашение. Обезумевшая от несчастий, нужды и опустошенная неверием, она последовала за ним не сразу, поочередно взирая то на Юного Грифа, то на его угрюмого и молчаливого спутника с профилем искушенного хищника. Наконец, с большим трудом, она поднялась, придерживая ребенка, и, опустив голову, вошла в двери таверны вслед за мужчинами, ощущая себя донельзя убогой, жалкой и едва ли достойной лучшей участи.
Стол, за которым они должны были встретиться с нужным человеком, находился в самом дальнем углу небольшого помещения – и покамест, он пустовал. Они пришли раньше. Зато саму таверну пустой Юный Гриф не назвал бы.
«- Тогда расскажите мне, Гвинт из Толоса, какие новости о Вестеросе слышали эти стены?»
Звонкий, почти веселый женский голос коснулся его слуха прежде, чем он обратил на говорившую свое внимание. Здесь, вдали от солнечного света, его глаза приобрели оттенок, более близкий к синему, как и волосы – но нищенка, вошедшая вслед за ним, явно запомнила темный, явственный пурпур внимательного взгляда .
Гвинт из Толоса был, очевидно, хозяином этого заведения – и сейчас он видимо, должен был развлекать кхалиси (в том, что это она, cомнений быть не могло), вместо того, чтобы исполнять свои прямые обязанности по отношению к другим клиентам. Взгляд мужчины едва скользнул по ее персиковому платью, по полупрозрачному парео, выхватил кольцо на пальце, и прохладно коснулся черт, быстро соскочив с лица Дейенерис на физиономию трактирщика.
- Рассказ подождет. – Холодно произнес молодой мужчина – Накормите эту женщину и подайте три чаши воды, когда закончите разливать ее здесь.
Не дожидаясь ответа (трактирщик растерянно кивнул уже ему в спину), Юный Гриф проследовал к одному из столов и, усадив рабыню на деревянную скамью, пообещал ей скорый обед.
- Я не могу дать тебе много денег – серьезно продолжил он, обращаясь к женщине – Слишком крупная сумма принесет тебе смерть. Но возьми это.
Он опустил перед ней на стол небольшой мешочек, набитый медными монетами.
- За твой сегодняшний обед плачу я.
- Но… как я могу отблагодарить Вас? – тихо произнесла она, глядя на него так, словно он уже успел сделаться чуть ли ни идолом. Этот взгляд не понравился Юному Грифу, и он поспешил повернуться к ней спиной, чтобы продолжить путь в дальний угол залы, но услышав последнее обращение к себе, на секунду задержался.
- Забыть обо мне.
И он, сдержанно одернув полы верхнего одеяния, направился на примеченное им место.


9. Игровые цели - к чему Ваш персонаж стремится? Каковы его личные цели, которые Вы планируете реализовать в сюжете ролевой игры?
Встать во главе Семи Королевств и положить конец бесконечным распрям. Создать сильное, благополучное государство.

10. Контакты для связи, знание канона (сериал, книги?):
Сериал, все книги
ЛС к вашим услугам)